И с этого дня почти все наши путешествия с Лео обычно стали заканчиваться на Лизарде. Эта прекрасная планета так меня очаровала своей удивительной красотой, что почти стала моим домом. Конечно, не забывал я и Землю, но очень быстро мне там надоедало, я начинал задыхаться, и мы с Лео быстренько сматывались на безлюдный прекрасный Лизард, где "отходили душой". Красота и удивительное очарование этой планеты были просто потрясающие. Повидал я уже немало миров, попадались среди них и более изысканные, но эта таила для меня неповторимое очарование. Просто чудо, что мы нашли ее в необъятном космосе. Мне казалось, что к этому приложил руки еще кто-то, но Лео всячески отрицал это. Но я все равно остался при своем мнении и надеялся когда-нибудь докопаться до правды. Ну, да это, в конце — концов не так уж и важно. Важным было то, что у нас был Лизард, на котором мы с Лео соорудили на берегу небольшого озера славный домик и обставили его по своему вкусу. Я помню, сколько пота я пролил, складывая в гостиной большой камин — это был мой первый опыт в таком деле — зато как я был горд, когда в нем впервые весело заплясал огонь. В редкие ненастные дни мы часами просиживали рядом с шумящим пламенем на пушистом ковре, который я притащил из дома, ведя длинные неторопливые беседы, глядя на притягательный огонь и наслаждаясь запахом смолистых поленьев и живительным теплом.

В один из таких вечеров, положив длинную морду на лапы и пристально вглядываясь в огонь, Лео сказал:

— Какая простая вещь — огонь, есть в мире гораздо более удивительные и чудесные вещи, а вот глаз оторвать от него невозможно, что-то притягивает в нем, не отпускает взгляд, завораживает. Мне кажется, что он обладает лечебным воздействием.

— Ну, ты и скажешь, первый раз слышу, чтобы кто-нибудь говорил об огне как о лекарстве. Хотя должен сказать, что в твоих словах есть смысл. Мне кажется, что его успокаивающее воздействие человек впитал с древних времен, когда огонь защищал его, оберегал род, помогал готовить пищу.

— Это ты говоришь о своих соплеменниках. А я? Как насчет меня? Я ведь происхожу из совершенно другого мира, у нас никогда не было и нет огня, а он завораживающее действует и на меня.

— Может, ты забыл, и в глубокой-глубокой древности огонь был и у вашей расы? Вы так далеко ушли вперед в своем развитии, что могли просто позабыть об этом. А кстати, Лео, я никогда не интересовался откуда ты, расскажи мне о своем мире, я почти ничего о тебе не знаю, хотя мы уже давно вместе.

— Мой мир находится далеко-далеко, за пределами твоей галактики, Крис. Ты ведь теперь знаешь, как редка разумная жизнь во вселенной: две — от силы три планеты на миллиард, да еще и разделены они чудовищными расстояниями. Что это, если не настоящее одиночество? А мой мир — это маленький мирок на окраине моей родной Галактики. Если посмотреть в сильнейший телескоп с твоей планеты в направлении созвездия, которое вы называете Волосы Вероники, то можно будет увидеть его как маленькое туманное пятнышко одной из тысяч галактик. И где-то там есть маленький тусклый мир возле старой умирающей звезды. Эволюция нашей расы иная, мы полевые формы жизни и обитаем не столько на самой планете, сколько над ее поверхностью, этакие колышущиеся сгустки энергии.

— Лео, но ведь ты сейчас со мной и вполне осязаем и даже когда ты меняешь свою форму, то все равно реально находишься рядом.

— Да это так, ты прав, но таким меня сделали, вернее меня подвергли преобразованиям и наделили новыми возможностями для того, чтобы было удобнее сопровождать тебя.

— Что, только специально для меня? — Я был поражен.

— Ну, я не совсем точно выразил свою мысль, для той цели, которую мы оба должны осуществить, вернее — осуществить должен ты, а я тебе в этом помогать.

— Что за цель?

— Мне это, честное слово, также пока неизвестно, как и тебе.

Я возмутился, уже в который раз:

— Что за манера такая, хватают тебя, как какую-то пешку, без всякого твоего согласия и желания, что-то меняют, причем неизвестно самим точно что и как, ничего не договаривают до конца, вечно какие-то недомолвки, мне это здорово надоело, а тебе?

— Мне нет, я думаю, что когда придет время, нам все расскажут, а что касается бесцеремонности их действий, то я думаю, что это оправдано: что значит судьба одного разумного существа, когда решаются судьбы многих миллиардов.

— Ты в этом уверен, ты действительно думаешь, что это так?

— Да, я в этом уверен, этика поведения чрезвычайно высоко котируется у разумных, и раз с тобой и со мной так поступили, то это оправдано. И, кстати, вспомни Кору.

Я отмахнулся:

— Что там Кора, просто неожиданная удачная мысль.

— Конечно, удачная, раз она спасла от гибели целый мир и еще уберегла от помешательства целую кучу народа с других планет. Как тебе такое доказательство, тебя устраивает? И еще, вспомни, что тебе говорил Флейтист. Я думаю, что надо немного подождать и все тебе скоро станет ясно.

Я вздохнул, немного успокоенный:

— Эх, мне бы твое терпение. Мне все время кажется, что о нас забыли.

— Не думаю, просто дают время осмотреться и привыкнуть.

Мы опять надолго замолчали, глядя на потухающий огонь. Я встал, подбросил поленьев, вверх взметнулся рой искр, пламя стало меньше, угасло, потом быстро опять разгорелось. Лео повернул ко мне свою узкую морду, и я видел, как огоньки пламени разгораются в его глазах.

Я подумал: «А хорошо бы сюда еще удобное кресло и бокал старого красного вина».

Лео улыбнулся мне в мыслях:

— А кто тебе мешает, перенеси себе все, что хочешь.

— Я так и сделаю, но немного позже.

Мы опять замолчали, медленные обрывки мыслей перетекали сами по себе в голове, было хорошо и уютно, не хотелось ничего делать и даже думать о чем-нибудь важном. Я думал о Паоле, Земле, родителях, моем странном превращении, о звездных путях-дорогах, новых друзьях и врагах, о том, что ждет меня в будущем. Ни о чем и обо всем понемногу. Потом «наколдовал» себе прекрасного старого бургундского в хрустальном бокале и, глядя на танцующее пламя и переливающиеся темные краски ароматного вина, окончательно погрузился в грезы.

Неожиданно из полудремы меня вырвала неизвестно откуда пришедшая мысль, и почти мгновенно отозвался Лео:

— Крис, а ты знаешь, нас должно быть трое?

От неожиданности я поперхнулся вином, закашлялся и ошарашено уставился на Лео:

— Так, опять чьи-то штучки, интересно вот, только чьи? Откуда это взялось и почему ты так в этом уверен, а?

— Не кипятись, я сам об этом только что узнал.

«А вот это уже интересно. Оказывается у него тоже есть прямая связь с Наставниками, это надо запомнить, а вообще, чему тут удивляться, ведь он их проводник, вернее не их, а их идей. Все правильно, так и должно быть. Интересно только, почему сообщили об этом так поздно, стоит ли что-то за этим или они не придают этому никакого значения».

— И что же сообщают тебе наши дражайшие учителя, кто будет нашим третьим другом? Надеюсь, что это будет прекрасная дама, а не новое экзотическое существо, — немного ядовито поинтересовался я. — Я никак не мог преодолеть внутреннее сопротивление. — По-моему, мы со всем хорошо справлялись и вдвоем, зачем нам третий? У нас на Земле часто говорят, что третий — лишний.

— А я думаю, что он лишним в нашей компании не будет. Наставники так решили, а ты сам знаешь, что они не ошибаются.

— Ошибаются, ошибаются, еще как ошибаются. — Проворчал я. — Все ошибаются, непогрешимых нет, причем хочу тебе заметить, что у одних ошибки маленькие, незаметные, касающиеся их самих, а у других ...

— Нет, — упрямо перебил меня Лео, — они не ошибаются.

— Ну хорошо, хорошо, — примирительно сказал я, — не будем спорить. Где он, наш третий друг и кто он?

— Я не знаю, кто он, мне об этом, как, впрочем, и тебе, ничего не сообщили, но сказали куда мы с тобой должны прибыть.