– А теперь мы все выросли, и по-прежнему намного отстаем от них, – добавил Маккрей. – Поэтому они считают, что мы предоставим им все, что они потребуют. Армия завоевателей, неистощимый источник пищи… девяносто триллионов рабов, количество которых неустанно растет. Девяносто триллионов потенциальных фаустов, которым предложат сокровеннейшие тайны Вселенной – за немалую цену.

Калия сердито тряхнула головой.

– Кретины! – крикнула она с отвращением. – Сколько мы идем вместе, вы только и делаете, что болтаете, болтаете, болтаете и болтаете. Вы сорвали травинку и решили, будто у вас в руках ключ ко Вселенной. Но на самом деле вы ни черта не знаете! Этот убогий мицлик, капитан дерьмового грузовика, может выдать на-гора кучу дерьмовых теорий, об истинности которых знает не больше нашего, а святая стерва подхватывает, потому что это отвлекает ее от мыслей о постели! Они болтают, а вы начинаете скрипеть мозгами, и вот перед вами уже история Вселенной, в которой истины одна крупица, а все остальное – бред сивой кобылы! Опасны ли эти твари? Ясное дело! Знают они кучу всего, чего не знаем мы? Похоже на то. Но кроме этого, вы знаете не больше, чем знаю я, а это немного!

Этот выпад неприятно задел Кришу, но Манья, до сих пор молчавшая – и державшаяся подальше от Калии, – мысленно улыбнувшись, согласилась с ней, хотя и сочла ее язык несколько грубым. Позабавило ее то, что подобная мудрость исходила от вульгарной шлюшки-дьяволопоклонницы.

Зато Джозефу было не смешно.

– И это говорит та, кого практически оттащили от первого же встреченного ею демона, когда она пресмыкалась перед ним, – сухо заметил он.

– Это тебе все легко досталось, а мне пришлось карабкаться с самого низа, – напомнила она. – Но я поднялась высоко, потому что я способная. Ясно же, что не может быть богом тот, кого такие, как я, должны вытаскивать из стеклянной банки. Но я бы не взобралась так высоко, если б только и делала, что сидела на заднице, или кончала с собой из-за чьих-то бредней. Может, я и не знаю стихов, или культовой лабуды и всего такого. Зато я знаю, что если эти ребята такие умные, – может даже поумнее нас, раз они постарше, – то уж наверно не такие тупые, чтобы строить город, из которого не выйти. Короче, умники, мне плевать, хотите вы покончить с собой, или будете сидеть здесь и ждать, пока помрете с голоду или замерзнете. Я не собираюсь здесь оставаться. Если надо идти, так я пойду поищу еды, воды и тепла, а заодно и дорогу отсюда подальше. Кто хочет, айда со мной. А остальные могут броситься в этот омут прямо тут, чтоб нам вас больше не слышно было!

Высказав это, она развернулась и пошла по направлению к пирамиде.

– Ее доводы довольно убедительны, – сдержанно сказал капитан.

– Возможно, – ответила Модра. – Не знаю, наверное, нам был нужен такой холодный душ. Я не раз участвовала в командах исследователей, но никогда не сдавалась и не работала с теми, кто опускал руки. И конечно, я не буду резать себе горло только на основе предположений, как сказала она.

– В любом случае, в моей бывшей религии суицид запрещен, – пожал плечами Джимми. – И, если не ошибаюсь, у мицлапланцев тоже. Так или иначе, нам надо идти за ней в этот чертов Город – либо прикончить ее, иначе она встретится с князьями демонов тет-а-тет.

Один за другим они последовали за Калией к пирамиде. Она не собиралась их ждать, но, дойдя до колоссального здания, вынуждена была остановиться, потому что не увидела даже намека на вход.

Джимми Маккрей встал рядом с Калией и осмотрелся.

– Не трогайте никакие символы, – предупредил он. – Эта штука находится здесь потому, что как-то подключена к той прорве энергии. Может, это их вариант стабилизатора, или аккумулятора, или даже трансформатора, питающего Город от источника. Большинство этих символов напоминают мне древние охранные знаки, которые, как правило, значили что-то типа «Входа нет» или «Изыди!».

Капитан подошел ближе и пригляделся.

– Не думаю, что они бы вывели наружу что-то действительно опасное, тем более без ограждения – хотя бы для того, чтобы никто не пострадал случайно. И все же давайте обойдем ее кругом. Может, найдем что-нибудь более интересное.

На стороне, обращенной к Городу, они заметили гораздо больше знаков, незнакомых ни Маккрею, ни кому-то еще. Посередине виднелись цветные вертикальные полосы.

– Ага, наша транспортная система, – заметил капитан. – Вот только мы не знаем, куда она ведет.

– Вниз, конечно, – сказала Криша. – Это самый высокий уровень, с которого можно попасть в пирамиду.

– Да, но как далеко и куда именно? – спросил Джимми.

– Самое разумное – выбрать всем одну и ту же полосу и посмотреть, где мы окажемся, – ответил Чин. – Только вот какую выбрать?

Маккрей пожал плечами.

– Если в них есть хоть какая-то система, то я бы начал с крайней левой.

Ган Ро Чин, похоже, был поражен.

– Я и не подумал, – изумленно признал он.

– Я первый, – сказал Джимми. – Вы за мной. Если там что не так, я вас предупрежу. Конечно, можно попасть в какую-нибудь ихнюю котельную, ну да что делать. Но мне почему-то кажется, что эта остановка не для обычных автобусов. – Он глубоко вздохнул и протянул руку. – Ну, поехали!

Он коснулся фиолетовой полосы.

Неожиданно его оплела паутина линий того же цвета, исходящих откуда-то из самой улицы, и он исчез. Еще через мгновение исчезли и опутавшие его линии.

Все уставились на то место, где он только что стоял.

– Поразительно, – сказала Тобруш.

Калия подошла и хлопнула по левой полосе. С ней произошло то же самое.

– На этот раз я сумел их разглядеть, – прокомментировал капитан. – Это была пентаграмма. Так что на этот раз Маккрей был прав.

Модра подошла, ткнула в полосу и тоже мгновенно исчезла.

Как ни странно, она ничего не почувствовала. Она ожидала чего-то вроде великой пустоты, в черноте которой будет плыть ее сознание, но здесь не было вообще ничего. Только что она стояла там, снаружи, а теперь она находилась здесь – вот только где?

Было довольно темно; от холода у нее по коже поползли мурашки.

– Модра, мы здесь! – позвал Джимми Маккрей. Она обернулась и увидела, что они с Калией стоят в четырех метрах от нее. Она подошла к ним. В этот момент появился Джозеф, его пентаграмма ярко засветилась во мраке.

Глаза Модры едва успели приспособиться к темноте, когда фиолетовый символ возник вновь, и Тобруш, внезапно появившись посреди него, тоже направилась к ним. Даже во тьме Модра была уверена, что появление джулки не было постепенным, а скорее было похоже на включение света.

Затем друг за другом появились Криша, Манья и Ган Ро Чин, выглядевший одновременно задумчивым и восхищенным. Подойдя, он спросил:

– Что здесь такое? Я полагаю, мы гораздо ниже уровня улицы.

Маккрей поскреб отросшую щетину и сказал:

– Ну, это просто догадка, так что Калия может мне не верить, но я думаю, что вон там главный вход.

Он показал Чину на большую пятистороннюю нишу в основании пирамиды. Ее окаймлял позолоченный орнамент, а сама она выглядела не менее подозрительно, чем выглядел бы космический корабль, будь он здесь.

Джимми Маккрей подошел к ней, но остановился.

– Э-э… Вопрос только в том, хотим ли мы идти туда?

Столпившись вокруг него, они сразу увидели, о чем он говорит. С того места, где они стояли вначале, они не могли ее как следует разглядеть, но теперь, когда они были прямо перед входом, они ясно видели ее – висящую прямо в воздухе, словно некая призрачная иллюзия, фокус какого-то неизвестного чародея. Она была достаточно велика, чтобы ее можно было надеяться обойти.

Это было то, что Джимми Маккрей называл печатью Соломона – шестилучевая звезда, лучи которой были вписаны в окружность. Треугольник, направленный вверх, был золотого цвета, тот, что смотрел вниз – ржаво-красного, а окружность – голубого. – Полагаю, что смысл цветов ни от кого не ускользнул, – заметил Маккрей.