— Но ведь подтверждается лишь то, что научные толкователи библейских текстов обнаружили и без того. Кого это на самом деле интересует? Наших верующих? Бог не даст себя смутить через ученых или научный анализ.

Тиццани глубоко вздохнул, различив в голосе папы резкие ноты.

— Я хочу сказать, Марвин раздувает шумиху ради собственного интереса, — продолжал папа. — Статус ордена, а то и вовсе персональной прелатуры неизмеримо повысит ценность братства мирян. Наряду с «Опус Деи» это была бы вторая организация мирян, которая бы так выделилась. При помощи своего псевдооткрытия он хочет получить для себя преимущество. И поважничать!

— Вполне возможный вариант, — ровный голос кардинала Сакки сигнализировал, что он переходит на примирительную позицию.

— К вам уже приходили шептуны? — папа снова взглянул на кардинала дружелюбно.

— Да, Ваше Святейшество. Как ходатаи, так и предостерегатели. Предостерегатели скорее осторожны и неуверенны, а ходатаи агрессивны и откровенны.

Папа Бенедикт XVI кивнул:

— Меня радует безусловность веры, которую демонстрирует братство. Если бы все братья и сестры были так же тверды в своей вере, этот мир стоял бы гораздо прочнее. Однако негоже быть тверже самой церкви. — Папа на мгновение задумался, потом вызывающе посмотрел на монсеньора Тиццани: — Вы сказали ему, что орден с его безапелляционным отказом от научных познаний в области эволюции прибегает к слишком креационистским [1]аргументам?

Тиццани провел пальцами по лицу от переносицы и сосредоточился, прежде чем ответить:

— Ему это известно. Он открыто признает, что протестантские группировки поддержат его. Он идет даже дальше: по его мнению, католическая церковь совершает ошибку, уступая это поле протестантам. Марвин считает, это задача католической церкви — защищать такую позицию.

— Познания современных естественных наук теперь отрицать нельзя. Они — Божье творение. Следовательно, следует их уважать, как это и делает католическая церковь. — Папа немного помедлил: казалось, он подыскивал нужные слова. — Иоанн Павел II от имени церкви признал эволюционную теорию. Разве мы не дискутировали об этом достаточно долго? Как Марвин может выступать против этого, будучи католиком? Мы преподаем теорию эволюции даже в наших католических школах!

— Признание братства как светского института стало ошибкой…

Папа склонил голову:

— Братства мирян — важная составная часть нашей церкви. И тогда католическая церковь еще придерживалась того же мнения. Однако наше исследование Библии привело нас к новым познаниям. Бога-диктатора не существует. Наш Бог предоставляет миру быть таким, каким он может быть в процессе длительной эволюции. Бог не вмешивается то и дело, он допускает, принимает участие, любит. С каждым новым научным познанием о Вселенной мы ведь тоже соучаствуем в сотворяющей силе Бога. Неужели этот человек не понимает, что своим подходом он противопоставляет себя официальным основам Святой Церкви? Как он может рассчитывать на то, что братство при таких условиях получит поддержку? Это значило бы усилить их позицию. И это значило бы также, что папа Иоанн Павел II заблуждался!

«И ты тоже», — пронеслось в голове монсеньора Тиццани. Мысленно он покончил с этой темой. У Генри Марвина, как видно, были плохие карты. Образ мыслей братства мирян отрицал непогрешимость папы.

После короткого молчания папа снова взял слово:

— Вы говорили, что в архиве наткнулись на след. Если я правильно припоминаю, запись относится к концу двадцатых годов. Сделана нунцием Пачелли, который впоследствии стал Его Святейшеством Пием XII.

Глаза папы испытующе всматривались в лица его посетителей. Тиццани беспокойно ерзал на своем стуле.

— Верно, — сказал кардинал Сакки. — Короткое упоминание о находке с тем же или похожим содержанием, что и та, которой — по его утверждению — располагает Марвин. Упоминание всего лишь в несколько строк, в одном из последних отчетов нунция перед тем, как ему вернуться в Ватикан на пост государственного секретаря.

Папа вздохнул. В качестве нунция Мюнхенского и Берлинского Пачелли был с 1922-го до конца 1929 года дипломатическим представителем Ватикана в Германии. В 1939 году он стал папой Пием XII. О холокосте он помалкивал, хотя был в курсе. И нацистские преступники в конце войны бежали тайными путями, воспользовавшись помощью представителей церкви.

Впоследствии были попытки канонизировать Пия, но они так и не осуществились из-за этого неблагоприятного фона, который обсуждался в Курии и муссировался в газетах. Для общественного мнения его фигура была таким раздражителем, что в 2003 году Ватикан даже вынужден был обнародовать часть своего секретного архива с письмами Пия XII и документами о нем самом.

— Кусочек исписанной бумажки и…

— Как вы на него вышли? — папа твердо перебил кардинала, хорошо зная, что тот хочет сказать.

— Мне намекнул Генри Марвин, — сказал кардинал Сакки, когда до него дошло, что вторую часть фразы ему не дали договорить вполне сознательно.

— Как это?

— Он сделал нам этот намек в последние недели, после того, как его наглым требованиям было уделено так мало внимания. Видимо, хотел утроить свои усилия, — кардинал устало улыбнулся. — Он сказал, что полный текст и другие доказательства находятся в руках церкви. Уже с конца двадцатых годов, когда…

— Как мы только что сообща установили, эта текстовая находка не могла вызвать бурю, сотрясающую основы Святой Матери-Церкви. Церковь выдерживала и не такое, если этот текст вообще соответствует истине. До сих пор всякие доказательства отсутствовали. Не было ничего, кроме смутных намеков. — Папа вдруг мягко улыбнулся: — Но что будет дальше?

— В последние недели мы не сидели сложа руки. Спасибо монсеньору Тиццани.

Папа Бенедикт XVI смотрел на монсеньора проницательным взглядом. Впервые Генри Марвин обратился с этим текстом в Конгрегацию полгода назад. Бенедикт, тогда еще префект Конгрегации вероучения, сразу понял, что время для решения созрело.

Он болезненно поморщился. Тиццани был в этом деле лишь палочкой-выручалочкой, поскольку доверенный папы трусливо сбежал, устранившись от этого бремени.

— Монсеньор Тиццани, расскажите, что вы обнаружили, — тихо попросил он.

Однако Тиццани почувствовал живое нетерпение, от которого голос папы слегка дрожал. Он очень хорошо понимал, что знает далеко не все в этой игре.

— В принципе ничего особенного, Ваше Святейшество. Несколько строчек текста в сообщении нунция отсылают нас к одному отдельному донесению, которое он передал в археологический отдел вместе с несколькими другими предметами. Однако там след теряется. Донесение нунция найти уже не удалось.

— Тогда в чем же состоит успешная работа монсеньора? — снова обратился папа к Сакки.

Кардинал склонил голову, взвешивая каждое слово.

— В археологическом отделе зафиксировано поступление этого письменного документа. Но затем след все же теряется. К сожалению. Однако мы знаем имя монаха из археологического отдела, который десять лет назад вел расследование по Пию XII. Кажется, это расследование было связано с попытками канонизации.

Папа недовольно кивнул.

— Может, хотя бы этот монах может нам посодействовать. Давайте его спросим, — продолжал Сакки.

— Если будет толк, — папа отвернулся, как будто потерял к делу интерес и заскучал.

Кардинал Сакки сделал паузу, прежде чем сказать:

— Мы оба его знаем.

— Да? — Папа медленно поднял взгляд. — Я знаю многих людей — и священников, и монахов.

— Это давний сотрудник Вашего Святейшества, который работал в Археологическом институте — до того, как поступить к нам. Это предшественник монсеньора Тиццани в Конгрегации вероучения.

Папа закусил губу.

Так вот куда они добрались.

Они становились опасны для его миссии.

Женева