Крис смотрел на друга своей юности, раздумывал, кривился — и, наконец, ответил тихим голосом:

— Хорошо. Итак. Записка моего отца содержала еще кое-какие сведения помимо тех, что я тебе уже сказал…

— Так-так, — Снайдер удовлетворенно ухмыльнулся.

— Эта кость происходит из местечка Спа в Бельгии. Там в восьмидесятые годы девятнадцатого века нашли инструменты, кости животных и скелеты неандертальцев. По крайней мере, так записал мой отец. И тем самым они имеют известную ценность. Мой отец боялся, вдруг у него спросят, откуда у него эта кость. Поэтому он ее сохранил, а не промотал, — Крис поднял ладони жестом, который должен был сказать: ну, все, теперь я действительно раскрыл всю подноготную.

— Неандерталец — поэтому ты и отправился в Лейпциг?

— Я ведь не промахнулся, да? Мне хотелось бы знать, что за кость. Животного? Гоминида? Неандертальца?

Снайдер засмеялся, явно довольный тем, что видит старого друга насквозь.

— И почему же ты не довел дело до конца в Лейпциге?

— Я вдруг испугался, что они не отдадут мне кость назад. В немецком праве об археологических находках хватает подводных камней. Я знаю один случай, который сам расследовал. Там есть обязанность доносить. А ведь у меня ни бумаг, ни доказательств, ни свидетельства о собственности, у меня только сама кость. И тогда я вспомнил про тебя. Итак: получится у нас это сделать?

Помещение, куда Снайдер привел Криса, было забито технической аппаратурой. За одним столом, задвинутым в угол, сидела перед двумя мониторами женщина; слева, поблескивая металлом, стоял какой-то сложный по своей конструкции прибор высотой не больше метра.

Крис различил в приборе подложку, головку считывающего устройства и увидел кабели, ведущие к мониторам.

— Позволь тебе представить: Джесмин Пирссон, наш шведский ангел.

Крис сперва увидел лишь затылок и русые волосы, а потом, когда она повернулась, — открытую улыбку на хорошеньком лице и светло-голубые глаза.

— Привет, — сказала Джесмин Пирссон и протянула ему руку для пожатия. Все в ней было хрупким, изящным и тонким. Белый халат был надет поверх майки и джинсов. — Так вы и есть тот друг с костью неандертальца, умеющий читать остеоны? — Ее насмешливый взгляд на миг задержался на его лице: — Кто это вас обнимал сегодня ночью? Вы что, ночевали в клетке хищника в Лейпцигском зоопарке?

Крис прошелся пальцами по двум шрамам на щеках. К счастью, это был единственный видимый след, оставшийся с ночи.

— Порезался бритвой. Рука дрожала: я предвидел, что здесь мне придется отвечать на инквизиторские вопросы.

— Ну, хорошо, объяснение принято. — Хоть это звучало не особенно убежденно, но глаза ее блестели, и она улыбалась ему.

Она натянула одноразовые перчатки и взяла у него из рук кость. Затем на вертящемся стуле повернулась в сторону и положила кость на подложку.

— Этот прибор похож на гигантскую бормашину, — сказал Крис. — Что это?

— Растровый электронный микроскоп, — сказала она, не отрываясь от работы. По ее тону он слышал, что она забавляется. — Имеет то преимущество, что нам не придется срезать с этой кости пробу, как это было бы с обычным световым микроскопом.

Она объяснила, что микроскоп шаг за шагом сканирует поверхность сильным электронным лучом.

— Точки сканирования собираются в коллекторе и выводятся на экран. Каждая точка становится пикселем на экране. Все очень похоже на построение картинки на экране телевизора.

В ее речи присутствовал легкий акцент, который только подчеркивал мелодичность голоса. Крис поймал себя на том, что глаз не сводит с ее затылка.

— Но мы считываем лишь маленький кусочек, — Джесмин Пирссон сосредоточенно манипулировала целым арсеналом переключателей, регуляторов и ручек настройки, которые напомнили Крису микшерный пульт. — Это быстро, — она повернулась к Крису, и ее глаза лукаво блеснули. Он ощутил внезапный огонь, не имеющий к исследованию никакого отношения.

Наконец на обоих экранах появилась первая картинка. На первом мониторе был виден сильно увеличенный детальный снимок, и Джесмин Пирссон управляла им, тогда как другой монитор показывал общую структуру выделенного участка кости.

— Вот маленькие кружочки, это и есть остеоны, — спокойно пояснил Уэйн Снайдер. — Похожи на слегка искаженные полые цилиндры, по внутреннему каналу которых проходят кровеносные сосуды.

Крис же видел на макроизображении выбранную поверхность кости как солидную и прочную массу.

— Остеоны — носители прочности внутри костей и на их периферии. То есть в коре кости, — деловито сказал Уэйн Снайдер в наступившей тишине. — Внутри остеонов есть каналы. Остеоны — не что иное, как система трубок в миниатюре.

Крис глянул на монитор с микросъемкой. На сильно увеличенном изображении кости с темно-светлой структурой он смог различить маленькие кружочки.

— А продольные каналы, в свою очередь, соединяются между собой поперечными каналами. Очень изощренная система. Чудо природы!

Казалось, будто кость составлена из множества отдельных, не полностью стыкующихся между собой частей. Структура напомнила Крису о балках и брусах рубленого дома, которым не хватает стопроцентно подогнанной точности посадки. Однако всю сквозную структуру он разглядеть не мог. Трубки возникали в кости нерегулярно.

— Они тянутся к продольной оси кости. Всегда в направлении действующей силы давления.

Крис повернул голову: друг его юности попал в свою стихию. Полностью сосредоточившись на картинке, слегка подавшись вперед и уперев руки в стол, он, казалось, забыл обо всем на свете.

— Длина от десяти до двадцати миллиметров, диаметр 150–200 микрон, — Уэйн Снайдер зачарованно смотрел на экран. — Остеоны, в свою очередь, состоят из нескольких — числом до двадцати — пластинок, которые строятся из параллельных спиралей коллагеновых фибрилл типа 1, эти спирали проходят в соседних пластинках навстречу друг другу и…

— Уэйн, кончай с этой китайской грамотой, — со смехом сказала Джесмин Пирссон, заметив скептический взгляд Криса.

— Вот именно, — Крис с благодарностью посмотрел на шведку. «Не стоит благодарности», — казалось, ответил ее взгляд. — Какое они имеют значение?

— Тебе следует знать хотя бы их функцию, — Снайдер покачал головой. — Не так уж много тебе преподали, когда обучали криминально-техническим тонкостям.

— Это главные носители прочности костей, — голос Джесмин Пирссон звучал мягко и бархатно, и у Криса по спине внезапно побежали мурашки. — Они находятся в постоянной перестройке. Стоит измениться условиям давления в костях — например, из-за повреждения при переломе, — и остеоны приспосабливаются, перестраиваясь.

— Значит, надо сломать кость, чтобы наступили структурные изменения, — сказал Крис.

— Кости постоянно подвергаются изменениям давления, — терпеливо возразил Уэйн Снайдер. — Начиная с тридцатого года жизни запас прочности костей постепенно снижается. Уже одно это ведет к изменению условий давления. Костные ткани перманентно перестраиваются. В ходе старения в них возникает характерная структура.

Крис снова посмотрел на экраны. Структура была отчетливо видна. Между отдельными остеонами находилась масса, непонятная ему.

— Это соединительные костные пластинки, — сказала Джесмин Пирссон, весело наблюдавшая за ним. — Возникают при перестройке остеонов и заполняют пространство между ними.

— Умнее я не стал, — сказал Крис и поднял руки, капитулируя. — И не могу сказать, то ли они расположены рядами, то ли как попало. Так человек это или животное?

Снайдер продолжал смотреть на экраны и постучал пальцем по монитору с высоким разрешением:

— Мы не знатоки костей. А ты что скажешь, Джесмин?

— Неандерталец, не так ли? — Глаза ее блестели. — Нет, не знаю.

Они снова сидели в кабинете Снайдера.

— Я-то ожидал однозначного заключения.

— Могу себе представить. Но я тебя предупреждал. Мы совсем не эксперты в этой области. Да ты и сам должен знать, насколько трудны такие исследования.