Действительно, одно время было модно «глубокомысленно», но мимоходом замечать, что на одном из протоколов допроса Тухачевского были обнаружены бурые пятна, похожие на пятна крови. Намек понятен — били. Но в том-то все и дело, что никто и никогда не сообщал о том, что эти пятна были обнаружены на третьем экземпляре машинописного текста показаний Тухачевского! Между тем, в 1937–1938 гг. такой был порядок — перепечатывать собственноручные показания особо важных подследственных, тем более по особо важным делам. Совершенно естественно, что ни одному «реабилитатору» и в голову-то не пришла мысль о необходимости проведения анализа этих пятен на предмет установления, во-первых, что это за пятна конкретно, и, во-вторых, если это действительно была кровь, то чья конкретно. Но даже если бы и оказалось, что кровь принадлежит Тухачевскому, то и это не означало бы, что его показания из него выбивали силой. Ведь пятна были обнаружены на третьем машинописном экземпляре, а не на собственноручно написанных Тухачевским показаниях, тем более что последние написаны ровным, четким почерком, с применением всех знаков препинания русского языка. После битья ровного почерка не бывает, не говоря о четкости и ясности изложения, которое интеллектуально точно соответствует уровню самого Тухачевского. Тем более что это все-таки 143 страницы рукописного текста. Не говоря уже о том, что перепечатка осуществлялась с рукописного оригинала собственноручных показаний, который в соответствии с действовавшим тогда (и сейчас тоже) уголовно-процессуальным законодательством был подписан лично Тухачевским! Если оригинал протокола допроса или собственноручные показания подследственных не были ими подписаны, то никто ничего не перепечатывал. Это элементарное правило следствия. Оно не зависит от политических режимов!

Объективности ради должен заметить, что в последнее время опять стали муссировать это обстоятельство. Некая сотрудница Государственного Эрмитажа Юлия Кантор в своей книге «Война и мир Михаила Тухачевского» (М., 2005) уделила этому обстоятельству слишком большое внимание, приведя даже фотокопию этой страницы. Со ссылкой на ее книгу это же фото приводится и здесь. «Естественно», что г-жа Кантор вновь вытащила на свет старинную присказку времен Хрущева: «В процессе изучения дела М.Н. Тухачевского на отдельных листах его показаний обнаружены пятна буро — коричневого цвета. В заключении Центральной судебно-медицинской лаборатории Военно-медицинского управления Министерства обороны С С С Р от 28 июня 1956 г. говорится: "В пятнах и мазках на листках 165,166 дела… обнаружена кровь… Некоторые пятна крови имеют форму восклицательного знака. Такая форма пятен крови наблюдается обычно при попадании крови с предмета, находящегося в движении, или при попадании крови на поверхность под углом…"…»

Как видите, нагло врать начали уже тогда, умышленно смешав два понятия: показания Тухачевского, что сугубо в процессуальном смысле, всегда понимается юристами в первую очередь как собственноручные показания, и третий экземпляр машинописной копии этих показаний. Однако г-же Кантор до этого дела нет. Впрочем, нет ей дела и до того, что за такое, в высшей степени идиотское — в силу своей политической ангажированности — заключение Центрально судебно-медицинской лаборатории Военно-медицинского управления Министерства обороны СССР ее экспертов следовало бы примерно наказать. Потому как первейшая их задача состояла не в пресмыкании перед Хрущевым, а в следующем:

— в точном выяснении природы этих пятен — ведь совершенно непонятно, на каком основании «пятна буро-коричневого цвета» превратились в однозначные «пятна крови»;

— в безукоризненном выяснении, кому принадлежит обнаруженная кровь, — это же самое главное!

В архивах были медицинские данные и Тухачевского, и следователей, которые его допрашивали, а следовательно, проще пареной репы было сравнить эти данные и с уверенностью точного знания сказать, чья эта кровь, если, конечно, это кровь! Вместе этого рассуждения насчет «формы восклицательного знака, предмета, находящегося в движении и попадании крови под углом»! Зачем нужна такая судебно-медицинская экспертиза? Имелся «политический заказ»!

Эксперты это прекрасно понимали — не исключено, что их даже и припугнули, ибо при Хрущеве это было в порядке вещей, и уж, конечно же, с них взяли подписку о неразглашении того, чего они «нароют» своей экспертизой. Но, понимая это, эксперты осознавали и то, что, как эксперты, они не имеют права столь нагло врать — отсюда и идиотические рассуждения насчет «восклицательных знаков, предметов в движении и угловом попадании крови на поверхность». В сущности-то, если вдуматься в то, что написали эксперты, то получается, что они исподволь, но явно умышленно дезавуировали свое же заключение, поскольку не имели возможности послать по известному всей России адресу политический заказ лысого подонка Хрущева. Вот почему на самый главный вопрос — кому принадлежит эта кровь — эксперты и не ответили! Ну что ж, если они этого не сделали, сделаем это за них. Методом обычного, житейского, элементарно здравого рассуждения. Иных прав у автора нет. А присваивать полномочия судебно-медицинского эксперта — тем более негоже.

Итак, раз эти пятна были обнаружены на третьем экземпляре машинописной копии, то вот самое простое, но потому и не приходящее на ум ни экспертам, ни Кантор объяснение — сам следователь порезал руку (или палец) и едва замотав ее (его), продолжил работу с документами. Но скорее всего именно палец. Потому что смазанные пятна с левой стороны страницы означают что порезана была левая рука, скорее всего палец на левой руке, потому что именно левой рукой следователь придерживал раскрытое на этой странице следственное дело Тухачевского, а правой что-то писал или делал. Если бы то была кровь Тухачевского, на что намекает заключение экспертов, то эти пятна должны были бы быть в районе подписи

Тухачевского, то есть ближе к правой стороне листа. Потому что сами же эксперты написали — «…такая форма пятен крови наблюдается обычно при попадании крови с предмета, находящегося в движении, или при попадании крови на поверхность под углом…». Следовательно, находящимся в движении, к тому же под углом, предметом могла быть только рука самого Тухачевского, подписывавшего этот экземпляр. В соответствии с самой примитивной логикой должно быть именно так. Обратите внимание, что его подпись как раз под углом. Но она-то справа, а пятна — слева! Вот и весь фокус экспертов, выполнявших политически крайне ангажированный заказ! Перебинтованная левая рука следователя скользила по странице — вспомните, как любой из нас, если, конечно, он правша, придерживая левой рукой раскрытую на нужной странице книгу, скользит ею по ней, дабы не потерять текст, который необходимо либо запомнить, либо переписать (как правило, такая ситуация бывает именно в последнем случае).

И вот еще что. Если бы эти пятна были бы действительно пятнами крови непосредственно Тухачевского, которого, как подловато намекает заключение экспертизы, избивали, то следователь в обязательном порядке перепечатал бы эту страницу, дабы не провоцировать руководство на ненужные вопросы, — ведь материалы следствия по всем важнейшим делам докладывались не только Ежову, но и Сталину. Кому из следователей хотелось выглядеть неряхой перед большим начальством?! А раз это третий экземпляр машинописной копии, предназначавшийся, как правило, только для подшивки в дело, то, естественно, его и не стали перепечатывать — ведь всегда докладывался только первый экземпляр. И еще. Подозревать кровь Тухачевского в данном случае нет оснований еще и потому, что есть его фотография на суде — выглядит он, конечно, мрачно, радостного, само собой разумеется, ничего не было, коли попал под трибунал. Но нет и следов побоев — ни на лице, ни на руках, нет никаких повязок или порезов. При анализе таких дел экспертам, очевидно, не грех было бы взять в расчет приведенные выше рассуждения и факты. Как, впрочем, и г-же Кантор тоже.