МАКАРЬЕВ МОНАСТЫРЬ

– I –

Серебряной воды литая ширь –

Нет цвета и скромней и благородней…

И вдруг возник Макарьев монастырь,

Стоит как на ладони на Господней.

Под цвет воды седые купола,

И словно из ракушечника стены…

Не Волга ли обитель создала

Из самой чистой, драгоценной пены?

Итак: взметнулись волны, высоки,

Из глубины реки, и на пределе,

По мановенью легкому Руки,

Приобретая форму, затвердели…

– II –

Но это – сказка, быль куда мрачней…

Мрачней ли?

Невдали от волжской глади,

Среди лесов дремучих и камней

Макарий поселился Бога ради.

Сперва в норе ютился, яко зверь,

Вельми оброс, но плотию и духом

Окреп – и перед ним открылась Дверь

И твердь проник он зрением и слухом.

Шёл гул в небесной тверди и земной,

Но многие он голоса расслышал,

И среди них нездешний, но родной,

Отчетливый и властный голос –

свыше.

"О Господи! – Макарий возгласил

И ниц упал, – о Господи, помилуй!"

А с высоты: "Тебе отныне сил

Прибавится, владей небесной силой!"

И так вот день за днем, за годом год

Рос монастырь, и нет нужды, пожалуй,

Описывать, как братии невзгод

И радостей пришлось вкусить немало.

Размашисто сверкали топоры

И пели пилы то взахлеб, то строем.

Оправдывались Божии дары –

Храм вырастал, широкоплеч и строен.

И расступился вековечный лес,

И блеск крестов стал виден издалёка,

За этот-то святой и тонкий блеск

И зацепилось вражеское око.

А далее – в тесовые врата

Свирепые полночные удары,

И гром и треск, огни и теснота

От лошадей,

и длинный вопль: "Та-та-а-ры!"

И на пороге кельи со свечой

Восстал Макарий:

"Хан Казанский, ты ли?.."

И задышали смрадно, горячо

В лицо ему, схватили и скрутили.

И поясной поглаживая нож,

В Казани хан на пленника воззрился,

И мысль мелькнула: статен и пригож,

И предо мной, гляди-ка, не смутился.

Но грусть в очах… И может, сгоряча

Ногою топнул, извергая ругань,

По-басурмански страже закричал:

"Зачем спалили вы обитель друга!"

"Ведь ты мне друг? –

зубами заблестел. –

Хороший друг и золотой строитель,

Но земли на Итили – мой удел,

Поставь подальше новую обитель!"

Макарий этой дружбе был ли рад?

Ушел, сжимая кулаки до хруста…

Но истинно в народе говорят:

Святое место не бывает пусто.

Об этом – позже скажем, а пока

Макарий ставит монастырь на Унже.

Веселая и чистая река,

Хотя не Волга – глубока, но уже.

Но рыбы-то не мене в сей реке,

И стерлядью обильна, и белугой,

И значит, от нее невдалеке

Жить хорошо –

вдоль леса да средь луга.

Молиться славно – небеса близки,

Когда к ним глас возносишь –

и отворится

Вновь дверь во твердь,

но уж седы виски,

И Бог призвал Макарья-чудотворца.

– III –