— За твою леди Удачу, — ответил я, кивнув на маленькую фигурку в кубе из прозрачного пластика.

— А теперь, — вдохновенно произнес Алан, — самое время повернуться к ней отвернулся.

Когда мы взлетали с поверхности Эльсинора, мне позволили присутствовать в рубке.

При прежнем владельце корабль был изрядно перегружен всякой ерундой. Теперь из рубки исчезла половина противоперегрузочных кресел. Алан, само собой, уселся за пульт, Дадли — в кресло второго пилот. Мне поручили роль радиста.

— «Леди Удача» — Диспетчерской службе, — произнес я, стараясь говорить спокойно и уверенно. — «Леди Удача» — Диспетчерской службе. Просим разрешение на старт. Отбой.

— Диспетчерская служба — «Леди Удаче». Старт разрешаю. Бон вояж. Отбой.

Я взглянул на Алана. Он кивнул.

— «Леди Удача» — Диспетчерской службе. Спасибо, — сказал я, — Отбой и старт.

Мы взлетели.

Мы поднимались с таким чувством, словно изрядно подгуляли и возвращались домой в объятия дражайшей супруги. Я попытался приободриться. В конце концов, наша посудина прошла все мыслимые и немыслимые тесты. Потом я вспомнил, как один парнишка-приграничник, редкостный пессимист, как-то сказал мне: «Любой тест говорит только о том, что устройство работает во время тестирования. Более того, такой тест вполне может оказаться предпоследней соломинкой — а последняя-таки сломает спину твоему верблюду».

Я снова взглянул на Алана и Дадли, потом на приборную панель перед ними. Похоже, волноваться было не о чем. На панели горели лампочки — белые, зеленые, но ни одной красной. Я посмотрел в другую сторону, в широкий иллюминатор — и был изумлен, обнаружив, что Порт Фортинбрас уже скрылся из виду. Мы шли сквозь слои перистых облаков, покрывавших небо этим утром. Казалось, под нами громоздятся призрачные снежные вершины, сверкающие и безлюдные.

«Леди» стала заметно послушнее. В конце концов, подумал я, она не похожа на другие корабли. Мы привыкли маневрировать в атмосфере при помощи реактивных двигателей. Но ее корпус строили, не слишком заботясь о соответствии с принципами аэродинамики. После того, как она выйдет за пределы атмосферы, управлять станет еще легче. Но тогда уже не будет нужды в реактивном двигателе.

Дадли Хилл повернул свое кресло так, чтобы оказаться лицом к огромной черной полусфере масс-индикатора, и нажал кнопку. Чернота наполнилась крошечными огненными точками — это были звезды. Дадли нажал другую кнопку, и между ними натянулись волокна яркого света.

— Удачный старт, капитан, — сказал он. — Мы прямо на силовой линии к Далекой. Даже маневрировать не придется.

— Ты уверен, Дадли?

— Посмотри сам.

Глухой грохот реактивных двигателей смолк. Я услышал резкое дребезжание зуммера и увидел на экране интеркома Джимми Ларсена. Он отвечал из рубки двигательного отсека: «Эренхафт готов». Маленькая модель корабля на контрольной панели вдруг вспыхнула фиолетовым светом. Раздались всхлипы насосов, потом я почувствовал нарастающую вибрацию главного маховика — и, наконец, из глубины донеслось могучее гудение генераторов.

Алан судорожно крутил верньеры. Потом фиолетовый свет, исходящий от фигурки корабля, вдруг сменился красным. Не было слышно сигналов тревоги, как обычно перед входом в искривленный континуум. Но когда я снова взглянул в иллюминатор, солнца Эльсинора и Гамлета исчезли. За кормой была непроницаемая тьма, а прямо по курсу разливалось ослепительное сияние. Казалось, мы держим курс в сердце какого-то невозможно густого скопления, а не к одиноким мирам Приграничья.

Алан расслабленно откинулся на спинку кресла, достал свою трубку, набил ее и закурил.

— Ну, вот и славно, — сказал он.

Дадли Хилл по-прежнему был напряжен.

— Говоришь, магнитные бури в этих местах редкость?

Мы посмотрели в наш хрустальный шар — и в ужасе обнаружили, что ровные световые волокна стали похожи на ком спагетти. Потом взвыла сирена, утопив в своем истошном вопле предсмертные вздохи гироскопов и гул генератора.

К счастью для нас, Ларсен имел опыт обращения с двигателями Эренхафта. Более того, ему посчастливилось оказаться на одной из немногих «глушилок», которая сбилась с курса из-за магнитной бури, но сумела ее переждать и благополучно вернулась в Порт. Джим знал маневр, который должен был сработать и, что еще лучше, видел, как такие маневры осуществляются на практике.

Он вошел в рубку — темное помещение, защищенное от всех видов излучения, озаренное слабым сиянием редких звезд — и сказал без предисловий:

— Мне нужна помощь.

— Думаешь, тебе одному? — спросил Дадли Хилл.

Джим проигнорировал его реплику.

— Надо запустить запасные генераторы, дизели, — сказал он, обращаясь к Алану. — У нас недостаточно горючего, чтобы запустить их от аккумуляторов. Придется все делать вручную.

— Что за сумасшедшие наскоки? — возмутился Алан. — А как насчет того, чтобы доложить по форме?

— Хорошо, Алан. Прими доклад. Главный инженер — капитану… — он выдержал паузу. Конечно, если ты не против подождать, я подам тебе рапорт в письменном виде. В пяти экземплярах.

— Сейчас не до шуток, Джим.

— Не до шуток? А кто первый начал? — осведомился инженер, поглядев на Дадли.

— Да доложите же наконец, черт подери! — взревел Алан.

— Есть, сэр. Аккумуляторы — куча бесполезного свинца. Запасные аккумуляторы — куча дерьма. Ваш корабль выглядит чуть лучше. Кроме того…

— Продолжай.

— Все, что мы можем сделать — это запустить дизель. Разумеется, это крайняя мера. От него мы запитаем один из генераторов Эренхафта — с небольшим выбросом электромагнитного излучения, плюс возникнут проблемы с обогревом и освещением.

— А навигационное оборудование?

— Тоже, так что выключай иллюминацию.

— И куда мы отправимся?

— Это вопрос к тебе, Алан. Ты — навигатор. Как только энергии будет достаточно, чтобы запитать твою прекрасную карту, можешь выбирать линию на свое усмотрение и катиться по ней с ветерком.

— Но куда?

— Опять-таки вопрос к тебе, Алан. Теперь что касается дизелей. Кто со мной?

— Пошли, Старина, — ответил я. В рубке от меня все равно толку не было.

Я последовал за Джимом Ларсеном по специальному пандусу в двигательный отсек — у «Гауссовых глушилок», разумеется, нет ничего похожего на осевую шахту. Я покосился на темный силуэт огромного генератора, мрачный и зловещий. В неверном свете масляной лампы он выглядел непривычно и подозрительно. Следуя указаниям Джимми Ларсена, я обеими руками ухватился за рукоятку рубильника и попытался сдвинуть ее с места. Но преодолеть сопротивление машины, да еще в условиях невесомости, оказалось нелегко. Наконец я умудрился обвить обеими ногами стойку и получил точку опоры. Внутри генератора что-то присвистнуло, потом он кашлянул, видимо, не выражая энтузиазма, потом кашлянул снова, на этот раз обнадеживающе — и вдруг, с пугающей неожиданностью, затрепетал и ожил.

Вспыхнул свет. Джим Ларсен подошел к основному коммутатору, щелкнул выключателями.

— Ничего лишнего, — проворчал он.

Затем, на другом конце двигательного отсека, что-то зашептал один генераторов Эренхафта — обманчиво непрочное сооружение, словно сотканное из сверкающей паутины — и пришел в движение. Шепот стал громче, превратился в жужжание, затем в пронзительный визг, перемежаемый судорожными всхлипами.

— Вот так, — буркнул Джим. — Топлива хватит на несколько часов, но кое-кому стоит позаботиться, чтобы сделать из углевода еще немного. А пока давай вернемся в рубку и посмотрим, как они там поживают.

И мы вернулись в рубку.

Там мы обнаружили, что навигационные приборы снова работают, большая сфера-карта радует взгляд россыпью цветных огоньков, соединенных дугообразными волокнами.

Это была отрадная картина — чего нельзя сказать о той, что красовалась за стеклами иллюминаторов.

Нас выбросило около одной из звезд, сияющих на нашей трехмерной карте. Мы двигались по силовой линии, которая соединяла две точки — но не А и В, а Х и Y . И у этой звезды — белого карлика — не было планетной системы. И у следующей. И у третьей. Только четвертая была окружена каким-то мрачным хороводом — должно быть, это были ее мертвые сестрички.