Кстати о нормальной семье. Ну, почти о нормальной. Сергей продолжает приглашать на свидания. Я благодарна судьбе, что в тот раз по пути в гостиницу мы попали в аварию. Во время ужина он говорил о карьере, о его помощи мне. О возможностях, которые передо мной могут вдруг открыться с помощью влиятельного покровителя. Боже, я повела себя как настоящая проститутка! Непонятно, что тогда на меня нашло, почему показалось, что обязательно надо переспать со своим боссом. Сергей непременно хотел, чтобы это «что-то» нашло снова.

   Однажды он даже предложил родить от него ребенка. Не прямым текстом, конечно, этот опытный в общении с людьми... вернее, с клиентами мужчина завел разговор издалека. Начал убеждать, хоть я и не спорила, что счастье наше в детях, ведь ничто не сравнится ощущениями, подаренными материнством, в его случае - отцовством. Жаловался, что мечтает о сыне, хотя его жена, родив десять лет назад ему чудесную дочурку, наотрез отказалась продолжать размножаться. А потом он вдруг сказал про биологические часы, которые тикают, как бы мы не пытались молодиться. К счастью, на этом наш разговор прервал телефонный звонок, и я поспешила скорее убраться из кабинета. Услышала вслед: «Аля, я не шучу. Подумай».

***

Отрывок 12.1. Балансирующий на грани

Как-то раз я спросил у Али, хотела бы она, чтобы я был обычным человеком, а не шизофреником. Она ответила, что вполне достаточно того, что я буду оставаться каким, какой есть.

   Потратив несколько дней на обдумывание ее ответа, я прихожу к выводу, что она меня оставит, если мне станет хуже. А как иначе можно истолковать ее слова?

   Жить становится легче, когда всё хоть каплю значимое для тебя уже потеряно.

   Терять вообще очень больно, поэтому, когда в моей жизни не осталось ничего, чем я дорожил, я принял решение самостоятельно взяться за собственное лечение. Несмотря на то, что мой диплом давно сожжен, некоторые знания в голове до сих пор живы. Когда после перевода в новую клинику мне значительно снизили дозу лекарств, и я начал потихоньку соображать, очень медленно и мучительно пришел к мысли, что раньше собирался лечить людей, страдающих недугом, от которого сейчас мучаюсь сам. Моя непоколебимая уверенность, что я смогу помочь пациентам с психическими расстройствами оказалась столь сильной, что умудрилась выжить, несмотря на всю дрянь, которой меня пичкали.

   Еще учась в университете, читая профлитературу, общаясь с моим ментором, пусть земля будет ему пухом, профессором Кирилловым, я пришел к четкому пониманию: шизофрения - это не заболевание, или, точнее, шизофрении не существует. Большинство лжеврачей, едва взглянув на пациента, ставят крест на его жизни, накачивая психотропами, постепенно разрушающими центральную нервную систему, превращая в безвольное растение, лишая возможности жить нормальной жизнью. Хотя, кто из людей мечтает жить «нормально»? За годы своей жизни я понял следующее: абсолютно все, и больные, и здоровые мечтают стать счастливыми. Не нормальными, а счастливыми!

   Когда я вышел из больницы, единственной моей целью было снова научиться искренне улыбаться.

***

   Сегодня мы впервые пришли в гости к ее друзьям. Признаюсь, с первой секунды почувствовал себя не в своей тарелке. У меня не получилось с первого раза запомнить имена чужих людей, поэтому я ни к кому никак не обращаюсь. Хожу за Алей по пятам, изредка выходя покурить, слушаю ее разговоры с незнакомым мне людьми, совершенно не понимая, над чем они смеются.

   В психбольнице я стал крайне мнительным, если кто-то где-то шутил, мне казалось, что надо мной. Не так. Я был на сто процентов уверен, что надо мной. Единственное, чего удалось достичь в борьбе с этим недугом, - я перестал обижаться, принимая насмешки как неизбежное.

   Теперь же, каждый раз, когда все начинают смеяться, я внимательно смотрю на лицо Али, пытаясь понять, о чем она думает. Аля не станет смеяться надо мной. А раз ей весело, значит, все в порядке. Как и везде, куда мы приходим с Алей и где знают про мою проблему, мужчины с недоверием поглядывают на то, как я обнимаю эту девушку, как она прижимается ко мне. Они не понимают, почему такая красотка, как Алечка, тратит на меня время.

   До меня у нее были только успешные, состоятельные мужчины. Избранные.

   - Олег, а ты не мог бы подробнее рассказать о своей болезни? - обращается ко мне одна из девушек. Она невысокого роста, что компенсируется огромными каблуками, на которых ее ноги кажутся еще более кривыми, чем есть на самом деле. Блондинка с голубыми глазами и неправильным прикусом, портящим все впечатление о девушке, как только та открывает рот. Я хочу посоветовать ей обратиться к Катькиному мужу, ортодонту, но вовремя закрываю рот. Судя по тону, кажется, она со мной кокетничает.

   - Шизофрения - это не болезнь, - отвечаю. - В большинстве случаев, это другой взгляд на мир, который чужд сначала родителям, потом психиатру, после чего последний начинает превращать пациента в больного человека.

   - То есть ты считаешь, что психиатрия - это зло?

   - Далеко не всегда, но часто. Психиатрия - это искусство, абсолютно не логическая профессия. Чтобы помочь пациенту, врачу в первую очередь необходимо его понять, а для этого нужно прочувствовать проблему, поставить себя на место этого человека, пустить внутрь переживания пациента, и лишь потом оценить насколько неадекватным является его поведение. Такое вполне возможно, но это, разумеется, большой духовный труд. Намного проще выписать психотропы, чтобы тот не выкаблучивался и не отвлекал на себя внимание, да и дело закрыто.

   - А как же голоса? Галлюцинации?

   - Все относительно. Например, что есть депрессия? Допустим, у человека кто-то умер, бросила девушка, выгнали с работы - каждый реагирует по-своему. Кто-то плюнет и пойдет дальше, у кого-то пропадет сон, аппетит, могут появиться приступы агрессии и раздражительности. Замечая, что с человеком не все в порядке, близкие тащат несчастного к врачу, тот, не вникая в его жизнь, подмахивает назначение и диагноз - получаем больного.

   - Ну, это депрессия. А что насчет шизофрении? - настойчиво возвращает к интересующей его теме один из мужчин. Как оказалось, вокруг нас собралась целая куча народа, все с интересом слушают, что я вещаю.

   - Я тебя уверяю, - говорю, - менее двадцати процентов пациентов психбольниц действительно нуждаются в лечении. Остальным поломали жизни наши чудо-доктора. Допустим, меня сейчас лечит мой бывший сокурсник. Я прекрасно знаю, на что способен этот «врач», каждый раз прихожу в ужас от лекарств, которые он мне прописывает.

   Чувствую, как кто-то меня обнимает. Моя Аля. Пришла меня защищать, как обычно делает, когда я нахожусь в большой компании.

   - А ты слышишь голоса? - кто-то спрашивает.

   - Слышал, - отвечаю, - сейчас нет.

   - Это началось после смерти твоей жены?

   - Это началось после того, как меня посадили на транквилизаторы и некоторые другие психотропные препараты, - улыбаюсь, чувствуя округлости моей девочки.

   - А что шептали голоса?

   - Это была моя покойная жена, - говорю, - звала меня на помощь. Я даже видел ее, видел, как она тянет ко мне руки.

   Чувствую, что Аля прижимается очень сильно. Жалеет меня. Глажу ее по распущенным восхитительным волосам.

   - Я бы утопился, - шепчет кто-то из друзей Али.

   - Я решил отравиться, - зачем-то добавляю, хотя ко мне не обращались с вопросом. Кажется, я делаю успехи в общении, начинаю самостоятельно поддерживать разговор с незнакомыми людьми.

   Щекотливую тему никто продолжать не хочет, мужчины и женщины пораженно смотрят на Алю, не понимая, почему она проводит время со мной. Я тоже не понимаю.

   Домой едем молча.

   - Я все испортил? - спрашиваю, когда она, надев спортивные штаны, разминается перед йогой.