Далеко не всем удавалось ответить на столь каверзные вопросы. Я провалил тесты раз двадцать.

   Если бы меня спросили сейчас, какой сегодня день недели, месяц, год - я бы не ответил.

   Сижу и нервно вздрагиваю, периодически заверяя Алю, что со мной все в порядке.

   Пытаюсь быть сильным мужчиной. Для нее.

   Пялюсь на светло-фиолетовые стены. Иногда они становятся бледно зелеными, иногда розоватыми. Надеюсь, что это из-за освещения. Вокруг много людей, но у меня не получается сфокусировать взгляд ни на одном лице. Мне определенно не идет новое лекарство.

   Очень сильно хочется спать.

   - А это правда, - спрашивает меня девочка-подросток, вдруг появившаяся рядом, - что вы совершали самоубийства?

   Вижу два карих блюдца ее глаз, смотрящих на меня в диком восхищении. Позади нее стоят еще три девочки и два юноши, всем на вид около пятнадцати.

   - Довольно неудачные, как видишь, - отвечаю, слегка улыбаясь. Пью воду из стакана, становится чуть легче.

   - А расскажите, как это, - они уже сидят вокруг меня, подперев ладонями подбородки, глаза горят, рты от нетерпения и предвкушения запретных знаний приоткрыты.

   - Я думал, - говорю, - что принадлежать к субкультуре «Эмо» уже не модно.

   - Вы наш кумир, - уверенно заверяет одна из девочек. - Когда тетя Света рассказала о новом женихе Али, мы пришли в полный восторг! Совершить подобное может только очень сильный человек, - переглядываются в поисках поддержки, кивают друг другу. Кажется, они говорят искренне.

   - Напротив, - отвечаю, - сильные люди остаются на земле, они сражаются. А слабые - сдаются, сбегают от проблем. Чтобы покончить с собой много ума не надо.

   - Я пыталась несколько раз, - шепчет девочка с волосами, окрашенными в седой цвет. Она одета во все черное, отмечаю кожаный шипованный напульсник на запястье, наверное, представительница субкультуры «Готов». - Но пока не смогла довести дело до конца. - Снимает его, чтобы показать запястье, где есть тоненькая полоска - шрам, как от пореза во время готовки обеда. Кажется, она хвастается. Все заглядывают мне в глаза в ожидании похвалы.

   Ну что ж. Показываю им свои запястья с грубыми белыми шрамами.

   - Вау! - восклицают детки.

   - А расскажите как это, умирать, - мечтательно спрашивает девочка с седыми волосами.

   - Правда, что вся жизнь проносится перед глазами?

   - Не правда, - одергивает юноша, - это все вранье. Просто душа покидает тело. Вы же видели свое тело со стороны?

   - А свет в конце туннеля?

   - Ну, - смеюсь, - думаю, самоубийцы свет в конце туннеля не увидят. По крайней мере, я не видел.

   - А что вы видели?- пододвигаются ближе.

   - Ничего, просто темно, - отвечаю. Дети разочарованно вздыхают.

   - Резать вены слишком больно, - говорит кареглазая девочка. - Я бы лучше отравилась. Это очень красивая, быстрая смерть. Ты выглядишь как живая, как будто бы спишь, просто мертвая.

   - Вообще-то, - говорю, - не совсем так. Рассчитать смертельную дозировку лекарств практически невозможно. Думаю, не каждый врач сможет составить себе идеальный яд для быстрой смерти. В любом случае, организм борется до последнего. Когда отрава попадает внутрь, сразу же начинается сильнейшая рвота. Режущая, нестерпимая боль в желудке и рвота. Какая бы поза не была запланирована для смерти, человек в момент оказывается на четвереньках. Если повезет, он успевает добежать до унитаза, мне не повезло. И вот ты плачешь от невыносимой боли, не в силах справиться со спазмами. Тошнит не переставая. Но отрава уже попадает в кровь и разносится по органам. Голова кружится, клетки мозга гибнут, отчего болит затылок и виски. В ушах стреляет. В глазах то темнеет, то светлеет, появляются разноцветные пятна. Контролировать тело практически невозможно. Снова и снова падаешь на пол. Голова такая тяжелая, что шея не справляется, приходится поддерживать руками. Все это время продолжает тошнить. И единственная мысль - не захлебнуться, не упасть и не задохнуться в собственных рвотных массах. А сил уже нет. Падаешь, поднимаешься, снова падаешь, снова поднимаешься.... И тут, вдруг, появляется сумасшедшее, неудержимое желание жить. Думаю, это срабатывают инстинкты. Не получается просто расслабиться и отключиться, ты барахтаешься, скользишь, приводишь себя в чувства, зовешь на помощь. Борешься, цепляешься за этот мир до последнего. А потом, если повезет, или не повезет, тебя находят в омерзительном состоянии и откачивают. Несколько дней жуткие боли в животе, трубки во рту, постоянное промывание желудка, а тебя все тошнит и тошнит...

   - Достаточно, Олег. - Аля кладет руки мне на плечи. - Думаю, молодежь уже поняла, что травиться не стоит.

   Дети, глаза которых, кажется, сейчас вылезут из орбит, медленно кивают и рассасываются по комнате.

   - Перегнул, да? - Сжимаю губы. – Воспоминания нахлынули.

   - Надеюсь, это несколько их отрезвит. А то Люда жалуется, что чуть что - я покончу с собой. Ультиматумы сплошные.

   Домой добираемся на такси, а утром уезжаем. Константин Петрович собирает нам сумку со свежими помидорами и баночкой тыквенно-персикового варенья. Кажется, знакомство с родителями прошло вполне успешно, по крайней мере, никто ни с кем не поссорился.

***

   - Жаль, что не получилось задержаться у родителей еще на день, - говорит мне Аля, когда мы поднимаемся в лифте на работу. - По-хорошему еще недельку бы отдохнуть в тишине и спокойствии. Обожаю бывать у мамы с папой.

   - А ты никогда не думала над тем, чтобы вернуться в свой родной поселок?

   - Что? - Аля смеется. - Никогда в жизни. Ты что? Бросить карьеру? Да я лучше умру! - договаривает уже по пути к своему кабинету.

   - Нина, доброе утро. Сергей уже в офисе?

   - Доброе утро. Насколько мне известно, начальства пока нет.

   - Передай ему, как появится, что я жажду с ним встречи. Мне написали москвичи, в пятницу они будут у нас.

   - Ура! Поздравляю, Алла Константиновна! - Нина хлопает в ладоши. Наблюдать восхождение на эшафот нет ни сил, ни желания, я молча направляюсь в свой кабинет.

   Следующие несколько дней мне кажется, что я снова стал одиноким. Круглые сутки предоставлен самому себе, и даже ночью не имею возможности привлекать ее внимание. Аля работает. Впереди маячит грандиозный проект, фантастический шанс, бешеные деньги. Успешные врачи, а я собирался стать именно успешным врачом, зарабатывают неплохо, знаю по своим родителям. Но суммы, которые называет мне Аля, не идут ни в какое сравнение даже с годовой заработной платой специалиста в области медицины.

   - Если наша компания получит этот заказ, мы взлетим на новый уровень, понимаешь? - взахлеб рассказывает она мне. - Олег, после этого договора в наших жизнях все изменится!

   В чем, в чем, а в этом я не сомневаюсь.

   «Олег, не мешай, я занята».

   «Олег, еще час и поедем домой, подожди немного».

   «Олег, ты можешь поставить себя на мое место? Потерпи, скоро все станет по-прежнему».

   Ну и я терплю, а что мне остается делать?

   К лекарствам я, кажется, адаптировался. По крайней мере, многие побочные эффекты прошли. Или я к ним привык и перестал замечать, не знаю. Во всяком случае, после поездки к родителям Али хуже мне не стало.

   К презентации готовимся всем офисом. Уборщики отдраили помещение, вымыли окна. Руководство закупило в переговорную новое оборудование и удобные мягкие кресла, Нине полностью обновили компьютер, докупили канцелярских принадлежностей. Народ вырядился чуть ли не в смокинги и бальные платья. Цирк. После того как утром я решил неудачно пошутить над всем этим ажиотажем, Аля запретила мне одеваться как обычно, пришлось тоже надеть брюки со стрелками и белую рубашку, что сразу испортило настроение.

   Хотя, когда я смотрю на мою девочку, настроение поднимается моментально. Поднимается и оттопыривает штаны, насколько только возможно.