— Я тоже останусь, — сказал Джайлс.

— Нет, Джайлс, выйди, пожалуйста.

Лицо у Джайлса стало мрачнее тучи.

— Что на тебя нашло, Молли? Не понимаю, — сказал он. Вслед за остальными он вышел из комнаты и хлопнул дверью.

— В чем дело, миссис Дэвис?

— Сержант Троттер, вы рассказали нам о деле Греггов, и, судя по всему, вы подозреваете старшего мальчика. Но вы ведь в этом не уверены?

— Нет, миссис Дэвис. Однако в пользу этой версии говорит то, что он психологически неуравновешен, что он дезертир, и, наконец, свидетельство армейского психиатра.

— О, понимаю, все указывает на Кристофера. Но я не верю, что он убийца. Надо искать другие версии. Нет ли у детей родственников, родителей, например?

— Нет. Мать умерла. Отец служил за границей.

— Что о нем известно? Где он сейчас?

— У нас о нем нет сведений. В прошлом году он был демобилизован.

— Если сын психически неуравновешен, то отец, возможно, тоже.

— Возможно.

— Стало быть, убийцей может быть человек средних лет или старше. Вспомните, что майор Меткалф страшно взволновался, когда узнал, что звонили из полиции. В самом деле, он был сам не свой.

— Поверьте, миссис Дэвис, — негромко заговорил сержант Троттер, — я с самого начала об этом думал. Мальчик — Джим.., отец.., даже сестра. Убийцей может быть и женщина, понимаете. Я ничего не упускаю из виду. Лично я, возможно, в чем-то уверен, но доказательств у меня пока нет. Очень трудно узнать наверняка о чем-то или о ком-то, особенно в наше время. С чем мы сталкиваемся в полиции! Вы и представить не можете. Возьмем, например, нынешние браки. Такие скоропалительные, браки военного времени. Ничего друг о друге не знают. Не знакомы ни с семьей, ни с родственниками. Верят друг другу на слово. Парень, к примеру, говорит, что он летчик, офицер, девушка ему верит всей душой. А потом через год — через два она узнает, что он дезертир, например, или банковский клерк, который скрывается от суда, что он женат и что у него семья.

Сержант помолчал.

— Знаю, о чем вы сейчас думаете, миссис Дэвис. Хочу вам сказать только одно. Убийца сейчас радуется. В чем — в чем, а в этом я уверен.

Он направился к двери.

Молли стояла не шелохнувшись, очень прямо, теки у нее пылали. Немного погодя она медленно подошла к плите, опустилась на колени, открыла духовку. Запах еды, такой знакомый запах. Молли почувствовала облегчение. Она будто сразу перенеслась в близкий, привычный мир. Стряпня, работа по дому, хозяйство, проза повседневности.

С незапамятных времен женщина готовит пищу для мужчины, для мужа. Мир жестокости, мир безумия отступил от нее. Здесь, в своей кухне, она в безопасности, таков извечный закон жизни.

Дверь отворилась. Молли оглянулась и увидела Кристофера Рена.

— Голубушка, — слегка задыхаясь, проговорил он, там такой шум! Кто-то украл у сержанта лыжи!

— Лыжи? Зачем? Кому они понадобились?

— Не могу себе представить. По-моему, если бы сержант решил нас покинуть, убийца был бы только доволен. По-моему, это нелепость, а?

— Джайлс поставил их в чулане под лестницей.

— Ну вот, а теперь их там нет. Любопытно, правда? — Он радостно засмеялся. — Сержант вне себя от гнева. Рычит, как зверь. Набросился на бедного майора Меткалфа. Старина Меткалф твердит, что не помнит, стояли лыжи в чулане или нет. А Троттер говорит, что он не мог не заметить. Если хотите знать мое мнение, — Кристофер понизил голос и подался вперед, — это дело уже повергает Троттера в отчаяние.

— Оно всех нас повергает в отчаяние, — сказала Молли.

— А меня — нет. Меня оно возбуждает. Совершенно фантастическое дело! Просто восхитительно!

— Вы бы не стали так говорить, — резко сказала Молли, — если бы это вам выпало ее обнаружить. Миссис Бойл, я хочу сказать. Я все время об этом думаю.., не могу забыть. Ее лицо.., все раздутое, багровое…

Она передернулась. Кристофер подошел к ней. Положил руку ей на плечо.

— Понимаю. Я просто болван. Простите. Я не подумал.

В горле у нее стоял ком, сухие без слез рыдания сотрясали ее.

— Вот только что.., было.., так спокойно.., запахи еды.., кухня, — с трудом бессвязно проговорила она, — и вдруг опять этот.., этот кошмар.

Кристофер Рен стоял, глядя на ее склоненную голову. На лице его появилось какое-то странное выражение.

— Понимаю, — сказал он, направляясь к двери, — понимаю. Мне лучше исчезнуть.., не мешать вам.

— Не уходите! — выкрикнула Молли, когда он взялся за дверную ручку.

Он обернулся и вопросительно посмотрел на нее. Потом медленно подошел к ней.

— Вы правда не хотите?

— Не хочу чего?

— Правда не хотите, чтобы я.., ушел?

— Да, я же сказала. Не хочу оставаться одна. Боюсь.

Кристофер сел у стола. Молли наклонилась к духовке, переставила пирог повыше, закрыла дверцу и села рядом с Кристофером.

— Любопытно, — сказал он, понизив голос.

— Что именно?

— Что вы не боитесь оставаться наедине со мной. Ведь не боитесь, правда?

Она покачала головой.

— Не боюсь.

— Почему, Молли?

— Не знаю. Не боюсь, и все.

— А ведь я единственный из всех.., подхожу на роль убийцы. Как нарочно…

— Ничего подобного. Есть и другие версии. Я говорила об этом сержанту Троттеру.

— И он с вами согласился?

— Во всяком случае, не противоречил, — в раздумье сказала Молли.

Ей снова и снова вспоминались слова Троттера. Особенно последняя фраза: «Я точно знаю, о чем вы сейчас думаете, миссис Дэвис». Знает ли? Неужели знает? И еще он сказал, что убийца сейчас радуется. Неужели и вправду радуется?

— У вас ведь сейчас не радостное настроение, правда? Несмотря на то, что вы мне только что говорили.

— Боже мой, конечно нет, — вытаращил глаза Кристофер. — Что за странная мысль!

— Не я ее высказала, а сержант Троттер. Ненавижу его! Он.., он старается внушить мне какие-то сомнения.., заставил подозревать.., то, чего никогда быть не может.

Она поднесла руки к лицу, закрыла ими глаза. Кристофер мягко отвел ее руки.

— Послушайте, Молли, — сказал он. — В чем дело?

Она позволила ему усадить ее на стул у стола. В его манерах не было больше ничего ни истерического, ни мальчишеского.

— В чем дело, Молли?

Она посмотрела на него долгим внимательным взглядом.

— Сколько времени мы знакомы, Кристофер? — ни с того ни с сего спросила она. — Два дня?

— Вроде. А вам кажется, что мы знакомы целую вечность, правда?

— Да. Странно, вы не находите?

— О, не знаю. Мы с вами чувствуем друг к другу какую-то симпатию. И оба сопротивляемся этому чувству, разве не так?

В тоне, каким это было сказано, звучал скорее не вопрос, а утверждение. И Молли оставила его слова без ответа.

— Ваше настоящее имя не Кристофер Рен, правда? — тихо сказала она и тоже не вопросительно, а твердо.

— Да.

— А почему вы…

— Почему я назвался этим именем? О, это просто причуда, шутка. В школе надо мной всегда смеялись, дразнили Кристофером Робином[15]. Робин — Рен — просто звучит похоже, наверное.

— А ваше настоящее имя?

— Не стоит об этом… — Голос его звучал едва слышно. — Разве для вас это что-то значит? Я не архитектор. На самом деле я дезертир.

Во взгляде Молли мелькнула тревога. Кристофер это заметил.

— Да. Такой же дезертир, как наш таинственный убийца. Я ведь говорил вам, что я единственный, кто по всем статьям подходит на эту роль.

— Не валяйте дурака, — сказала Молли. — Я не верю, что вы убийца, слышите? Расскажите о себе. Почему вы дезертировали? Нервы сдали?

— Испугался, вы думаете? Нет, удивительно, на я не боялся, вернее, если и боялся, то не больше, чем другие. В самом деле. Обо мне говорили, что я в бою не теряю хладнокровия. Нет, тут не страх, тут совсем другое. Все дело в моей матери.

— В матери?

— Да, понимаете, она погибла во время налета. Погребена под обломками. Они.., ее пришлось откапывать. Не понимаю, что со мной случилось, когда я об этом узнал. Наверное, отчасти лишился рассудка. Мне все время казалось, что это произошло со мной. Чувствовал, что должен немедленно вернуться домой и.., откопать себя.., не могу вам объяснить.., все перепуталось.