Илью ждали.

Машина стояла на том месте, где договаривались. «Жигули» не первой свежести — никак не соответствовали человеку, который вызвал преуспевающего журналиста на контакт. Маскировка, надо полагать.

Встреча была назначена на площади Победы.

Он глянул на часы: нет, не опоздал, просто «друг» приехал раньше… Как всегда бывало в таких ситуациях, Илья испытал секундный приступ злости и презрения. Злости — на себя; презрения — к НИМ… Он, ответственный секретарь популярной газеты, вынужден заниматься такими делами… позор. Подловили его несколько месяцев назад, когда он в деньгах нуждался. Так сильно нуждался, что хоть из города беги, чтоб не убили. Но если взял в первый раз — будешь брать и дальше, никуда не денешься. На крючке…

Впрочем, накатила чернота и ушла. Илья сунулся в машину.

— Подожди, — сказал человек, сидевший на месте водителя, и перебросил трость с переднего сиденья назад.

Трость, автомобильные перчатки, фетровая шляпа… Пижон хренов. Шляпу не снимал даже за рулем. Илья как-то спросил его: что, мол, лысину прячете? Тот пошутил в ответ: «Головной убор я снимаю, только когда ломаю кому-нибудь жизнь». А может, и не пошутил вовсе…

— Чем хорошим поделишься? — улыбнулся человек.

— Я сказал шеф-редактору все, что вы просили. О том, что Львовский принимал нейролептики, и о том, что таблетки ему подменили.

— Ну-ну? Была реакция?

— Да никакой особенной. Так, Александр возбудился слегка… или сделал вид, что возбудился.

— Из-за твоей информации или из-за того, что ты сумел ее добыть?

— О моих источниках он не спросил. У нас это не принято… как и у вас, подозреваю. Странно другое. Санек запретил сообщать об этом Марине.

— Почему? — удивился человек.

— Якобы хочет, чтобы Марина целиком сосредоточилась на маньяке из психушки. Вот, я вам запись разговора приготовил. — Журналист вытащил кассетку от диктофона.

— Запись мы изучим…

Собеседник Ильи задумался, закурил. Илья тоже молчал, ожидая новых вопросов.

Этот мужик был адвокатом с комичной фамилией Фраерман. Во всяком случае, так он представился при первой встрече, даже документы показал. Но как-то не очень верилось, что он действительно адвокат… и уж тем более — Фраерман. Впрочем, лучше об этом не думать. Как известно, любопытство фраера сгубило… а «фраер» в этой машине — уж никак не Фраерман, снимающий шляпу в особо важных случаях…

— Почему именно Марина? — спросил адвокат.

— Ну… Фирменный стиль у нее. Во-первых, безупречная репутация в смысле честности и въедливости. Во-вторых, ее версии всегда противоречат официальным. И всегда доказательны.

— Ах, им сырое мясо понадобилось… — непонятно сказал адвокат. Вновь взял паузу, рассеянно глядя в окно. И продолжил, словно сам с собой рассуждал: — Позвали хищника… решили посеять сомнения… чуть позже подбросили бы еще мяска… возможно, у них есть копии исходных актов экспертизы, копии изначальных протоколов… другие издания подхватят, включая столичные, плюс телевидение… Марину вашу по телеканалам затаскают, помяните мое слово… собственно, мы этого и ждали…

— А что, с маньяком что-то не так? — насторожился Илья.

— Все так, все так, успокойся. Не твое это дело, барабашка…

Детали высоких интриг и впрямь Илью не касались. Его дело было — стучать. Шпионить и подставлять. Кончился журналист, обернулся пошлым, примитивным «дятлом». Особая пошлость состояла в том, что стучать приходилось на своего начальника и, в какой-то степени, давнего друга. Илья был вульгарно приставлен к Александру.

— Материал о Львовском поручили писать мне, — тоскливо сказал он.

— Пиши, никто не против… Что же получается? Если они пустили по следу вашу суку Марину, значит, не предполагали, что маньяк сбежит? Значит — это не они… Не они…

Илья тактично промолчал.

— Ну, лады, — сказал адвокат. — С пунктом один покончили. Пункт второй. Ты по телефону намекнул насчет нового лица.

— А с предыдущим как?

— С предыдущим, Илья Олегович, вы промахнулись. К правоохранительным органам этот человек никакого отношения не имеет.

Главной задачей, поставленной перед Ильей, было выявлять все связи Александра, особенно, в силовых структурах. А поскольку впрямую о таких вещах не спросишь даже давнего друга, вот тут и приходилось шпионить. Илья регулярно давал Фраерману наводки; а тот, как он выражался, «прокачивал морды».

— Вчера днем Саньку позвонили. При мне он разговаривать не стал, но я понял, что он договорился с кем-то о встрече. А вечером, после работы, разговаривал с этим типом, — Илья передал адвокату несколько фотографий. — Извините за качество. В темноте снимал, из окна… Что характерно, встречались они с обратной стороны «Друкаря», ну, где у нас свалка. Там есть черный ход, неохраняемый, вечно закрытый… Сашка, наверное, ключами разжился.

Фраерман впился взглядом в фотки… и вдруг азартно вскрикнул:

— Оба-на!

— Что? Знаете его?

— Пашку? Как не знать, если мы с ним вместе учились… неважно, где, — адвокат шумно выдохнул. — Неужели — он? Похоже на то… очень похоже…

— Он что, из… них? — осторожно спросил Илья.

— Из кого?

— Ну, с кем вы ведете борьбу.

Фраерман долго хохотал.

— «Ведем борьбу»… Ну, ты сказал! Это же надо так сказать!

— Ну, вам хоть пригодится эта информация?

— Золотой ты мой! Этот парень — один грязный, замазанный в говне майор. Ну, мы его прокачаем. А тебе единственное, что надо знать, это то, что ты стόишь денег, которые сейчас получишь.

На свет явилась тоненькая пачка долларов.

— За месяц, — сказал адвокат. — Сколько договаривались. Пересчитай.

Илья пересчитал. Все было правильно.

— Какие еще будут задания? — осведомился он.

— Будут, будут. Ты позвонишь вашей суке и скажешь… мобильничек-то доставай, не стесняйся…

— Я не стесняюсь. Кому звонить?

— Марине, кому. Пущай у нее крыша слегка поедет. Пусть поищет пять золотых на Поле Дураков.

— Что, прямо сейчас звонить?

— Сейчас, при мне. Послушать хочу. Документики я тебе позже передам, а пока ты ей скажешь следующее. У покойного Львовского, по твоим сведениям, есть брат, и ты выяснил, кто он такой…

Илья внимал, удивляясь тому, что ничто в этой жизни его уже не удивляет.

…Когда «барабашка» покинул машину, согреваемый теплом заработанных баксов, господин Фраерман преобразился. Исчезла вальяжность и барственная расслабленность, появилась выправка (это в машине-то!). Словно пружина в человеке высвободилась.

Заботы тенью легли на его лицо.

Звоня по телефону, он сел по стойке «смирно».

— Говорит сосед, — доложил он кому-то. — Похоже, посредник найден. Это Павел Смык, майор РУБОП. Да-да, тот самый. Думаю, надо что-то решать…

Как доехали до места, Марина запомнила смутно. Она даже не подозревала, что по Киевскому шоссе (где всего лишь три полосы движения!) можно ехать со скоростью 150. Оказалось, можно. Сильное, прямо скажем, ощущение. Похоже на то, которое она испытала, прыгнув однажды на парашюте с аэростата. Всё, как во сне; сбоку и снизу — пустота и бесконечность, потом тебя выталкивают из гондолы… в общем, просыпаешься уже на земле.

Так и здесь.

Очнулась она, только когда джип наконец остановился. Сидела теперь на капоте, нервно курила (пальцы мелко дрожали) и заморожено наблюдала за происходящим. В голове крутилась, зациклившись, одна картинка: дорога летит навстречу… ничего, кроме дороги… слева и справа шарахаются машины, мелькают на долю секунды, и нет их… и Павел — вцепившийся в руль, шипящий ругательства сквозь зубы, объятый нетерпением, словно огнем…

Чёртов Павел. Ну прямо тебе стрела, пущенная в цель. С отравленным наконечником.

А я? — подумала Марина. Почему я с ним? Из какого лука меня выпустили?