И не преминул поделиться бесценным знанием:

— Эт’ значит, ты очень х’р’шо видишь, — объяснил Ден бармену.

— Достаточно хорошо, чтобы видеть, что тебе уже достаточно, — ответил тот.

Ден погрозил ему пальцем:

— Какие проблемы, д'рогой, разве ты не знаешь, что напоить салластанина пр'ктически невозможно?

— Ну так поздравляю. Ты добился невозможного, — бармен отодвинул рюмку. — Советую прыгнуть в аэротакси и — домой. Всего хорошего.

Из бара Ден вышел, стараясь шататься не слишком заметно. Оказавшись на улице, он немного протрезвел от вони и испарений неубранного мусора, давно не мытых тел, угарных выхлопов сотни лет уже как запрещенных на верхних уровнях развалюх и прочих отвратительных запахов. Окружающий мир по — прежнему то и дело норовил раздвоиться, а то и растроиться перед глазами, но, по крайней мере, сила притяжения перестала быть непредсказуемой.

Ден нашел скамейку с относительно чистым сидением и уселся. Дурно пахнущий воздух, какофония голосов, говоривших, стрекотавших и издававших иные звуки на десятках языков, несусветное столпотворение, — все напоминало о том, что с тех пор, как они с И–5 год назад прибыли на Корускант, дела их шли не так блестяще, как хотелось бы. Запас кредитов был давно истрачен, а ведь вскоре предстояло вносить очередную плату за их «роскошную» берлогу. Ден как — то крутился, продавая материалы для выпусков голожурналов и таблоидов, но даже эти поступления начали иссякать.

Он бы никогда не мог такого вообразить, ни за сотню световых лет. «Ден Дхур» — в конце концов, это имя — бренд; точнее, когда — то им было. Когда — то — еще до Войн клонов и битвы на Дронгаре. Ден работал там фронтовым корреспондентом и именно тогда написал разоблачительную статью о Фоу Джи, чемпионе по тёрас — каси с планеты Бундуки.

Джи, мастер своего боевого искусства, был, по мнению Дена, психопатом, который получал удовольствие от убийств и использовал войну как предлог для безнаказанного потакания своим жестоким наклонностям. Однажды Джи в одиночку выступил против нескольких салиссианских наемников вкупе с целым батальоном сепаратистов и, уничтожив не только их, но и перевозивший их транспорт, погиб сам.

Некоторые сочли его поступок героическим. Ден был иного мнения — так же, как и несколько членов Республиканского мобильного санитарного отряда № 7, в том числе Бэррисс Оффи, джедай — целитель, служившая в РЕМСО. Представляя в своем лице весь Орден джедаев, она не раз подвергалась словесным и физическим нападкам со стороны Джи. Все они сошлись во мнении, что «герой» был просто кровожадным мерзавцем, и, будь у него такая возможность, убивал бы солдат Республики с не меньшей радостью, чем сепаратистов.[3]

Под таким углом Ден и изложил свою историю. К несчастью, редактор счел, что публика истосковалась по героям, и переписал статью так, что Джи предстал скорее мучеником, чем хладнокровным убийцей. К еще большему несчастью, одним из последних распоряжений канцлера Палпатина было установить статую Джи на Монумент — Плазе на Корусканте.

Ден отозвал свою подпись, но большинство редакторов и издателей из Столбовой общины знали, какова была его первоначальная оценка Фоу Джи. Это, вкупе с тем фактом, что Палпатин был провозглашен императором — а император не одобрял, когда средства массовой информации описывали войну не как триумфальный эпизод в истории галактики — привело к цеховому осуждению, и с тех пор никто не желал давать Дену работу.

Опираясь на сомнительную теорию, что в художественном произведении непопулярную точку зрения протолкнуть легче, он попытался написать роман. Но это было не его призвание. Ден был охотником за новостями, будь они все неладны, и внезапное молчание комлинка сказывалось не только на его финансовом состоянии, но и на моральном тоже. В итоге, озлобленный и лишенный уже самых последних иллюзий, он стал все чаще и чаще заглядывать в близлежащие забегаловки и бары.

В последние пару недель он всерьез обдумывал намерение все бросить и вернуться на Салласт. Может, там он снова сойдется с Эйяр Марас, симпатичной танцовщицей из передвижной труппы, с которой познакомился на Дронгаре во время тура «Развлекательной голосети». Она предлагала Дену почетный статус главного супруга в норе. Тогда он сомневался — все — таки на покой еще не пора, что бы там ни говорили коллеги по профессии. Однако с недавних пор почетное ярмо казалось все привлекательней. Принимать приветствия и восхваления в уютной пещере на родной планете — это определенно будет приятней нынешнего малопродуктивного бытия.

Только одно удерживало Дена посреди этого нагромождения пластали и дюракрита: И–5ИК. Вот только он никогда даже в мыслях не идентифицировал этого дроида по серийному номеру. Протокольная машинка была для него просто И — Пятым. Если на то пошло, то Ден уже и дроидом — то его не считал. И–5 был другом — одним из немногих на этой планете, да и на других тоже, кому Ден Дхур полностью доверял.

Как и почти все население галактики, Ден когда — то считал дроидов не более чем машинами. Конечно, они могли хранить в памяти громадные объемы информации, а некоторые — гуманоидного образца — даже до какой — то степени имитировать мышление, что зачастую ошеломляло. Но таковы были заложенные в них программы. Благодаря объему памяти, благодаря быстродействию нейронных сетей и процессорных кластеров они были способны эвристическим путем, на основе запрограммированных базовых реакций, рассчитывать и демонстрировать поведение, присущее людям, фаллиинам, геонозианцам и всем прочим расам. Но лишь до определенной степени. Блокираторы творческого потенциала, схемы запрета, программные сдерживатели поведения и прочие встроенные ограничители предотвращали появление у дроидов самосознания, и потому по статусу в галактическом сообществе они были приравнены к электрическим гаечным ключам. Даже к рабам на отсталых планетах Внешнего кольца отношение было лучше.

Это была удобная теория. Многие жители галактики распространяли ее, в несколько смягченном варианте, и на солдат — клонов, составлявших костяк республиканской армии. Для большинства разумных существ те были просто «дроидами из плоти и крови», чуть выше животных благодаря своей способности говорить, генетически и психологически модифицированными, чтобы всецело отдаваться битве и не бояться смерти.

Весьма удобная теория, что тут скажешь. Единственной проблемой были исключения из правила. И–5 был исключением. «Да — а, братан, — сказали бы угноты. — Ка — анкретным таким исключением!» Ехидный дроид и циничный репортер составили друг другу приятную компанию на Дронгаре — планете — оранжерее, где две армии вели бои за чудесное растение бота, пока мутация не сделала кустики бесполезными, а драку за них — бессмысленной.

Когда все закончилось, Ден отправился на Корускант вместе с И–5 и помогал ему воплотить дроидный эквивалент клятвы на крови. Чтобы добраться до галактической столицы, потребовалось несколько месяцев и множество остановок на самых разных планетах — в конце концов, войну никто не отменял — однако с тех пор И–5 мало продвинулся в поисках сына своего бывшего напарника Лорна Павана. Он вынужден был с неохотой признать, что Лорн мертв, хотя документов, содержащих подробности, нашлось мало; выглядело все так, будто факты погребены в глубоких безымянных могилах. Но мальчик рос в Храме джедаев, и потому найти его не составило бы труда… вот только к их прибытию на Корускант Республика внезапно стала Империей, со всеми сопутствующими погромами, исходом беженцев и прочими тридцатью тремя несчастьями. Перед Деном с И–5 встала проблема собственного выживания. В итоге, когда дым рассеялся — насколько это возможно на нижних уровнях — они, к своему ужасу, узнали, что почти все джедаи истреблены.

Поговаривали, что кому — то удалось спастись. И что некоторые из спасшихся затаились на Корусканте, и именно это удерживало И–5 на планете.

Был ли смысл продолжать поиски? Ден задумался, что далось ему с некоторым трудом: нейроны мозга слепо прокладывали связь друг с другом сквозь алкогольный туман в голове. Ему было противно произнести это, противно даже подумать, но, сам того не желая, он снова и снова приходил к одному и тому же выводу: нет. Не было смысла. Сын Лорна Павана либо покинул планету, либо пошел на корм акк — псам. И в том, и в другом случае ничего уже не изменить. Оставшиеся в живых джедаи разлетелись на крыльях четырех солнечных ветров — очень предусмотрительно с их стороны, по мнению Дена — и даже если Джакс Паван остался на Корусканте, вероятность столкнуться с ним на углу улицы в планетарном городе с триллионами жителей была ничтожна.