— Не наше дело спрашивать — почему, нер вод. — заметил Сев. — Мы рождены, чтобы радоваться своей судьбе… ну и все прочее дерьмо.

— Шабла осик. — проворчал Скорч. — Напомни чтобы я врезал тому тупому гражданскому, который это скажет.

Скорч не думал, что когда — нибудь он окажется на расстоянии удара от гражданского, который вообще что — то знает про коммандос, и вздумает что — то сказать — но пару секунд помечтать было не вредно. Босс и Сев ушли в направлении столовой, а Фиксер ходил вокруг как маленькое черное облако разочарования. Он изучал новое снаряжение.

— Да, нам бы давно стоило вернуть на водительское место гражданское правительство, и вывести отсюда солдат. — сказала Этейн. — Но, похоже, тут это не сработает. Ладно, пока затишье — поищи себе чего — нибудь поесть.

Она умчалась в направлении офиса командующего базой. Меньше чем через минуту раздалось далекое, но давящее на уши «буууух», и все здание содрогнулось. Скорч рефлекторно присел, когда с потолочных балок посыпался мусор.

— Ложись… — с напускной скукой протянул голос какого — то клона, и все вокруг засмеялись.

— Не торопясь, угу… — Фиксер вскрыл снарядный ящик перчаточным виброклинком и порылся в содержимом. — Рядовой курорт. — Он неодобрительно хмыкнул. — Раскисли вы тут, вот что.

— Что такое? — спросил Скорч, размышляя о следующем обеде. В этой игре ты хватаешь то, что можешь ухватить, как только выпадает возможность, и набираешь этого столько, сколько сможешь. Все что угодно — еда, сон, вода, веселье. Вокруг сновало множество солдат — клонов и на парочке он заметил незнакомые отрядные эмблемы. Скорч не любил неизвестного. Он сделал заметку на память поинтересоваться этим позже. — Хочешь вступить в Объединенный Галактический Союз по сносу зданий?

Фиксер, презрительно фыркнув, оглядел новый мерр — сонновский вышибной заряд.

— С этим даже виквай сможет работать.

— Отличная идея, просто гениальная. Тебе стоит предложить это «Мерр — Сонну» как рекламный слоган. — Скорч присоединил к своей диси направляющую, и насадил на нее заряд, отобрав его у Фиксера. Пара солдат беспокойно посмотрела на них. Делать это в помещении было не очень умно. Заряд предназначался для вышибания дверей с безопасного (для того, кто вышибал) расстояния. — А лично я, не задумываясь, обменяю профессиональную исключительность на отсутствие проблем.

Фиксер протянул руку за гранатой. Скорч вернул ее, и солдаты явно вздохнули с облегчением.

— Я думал, что ты у нас мастер.

— Я мастер. Мне просто не нравится ловить кучу бластерных зарядов, когда я стучу в дверь, вот и все.

Фиксер сунул пару гранат в поясной карман. Потом они вдвоем направились на запах кипящего масла и горячей подливы — сняв шлемы, чтобы воздушные фильтры не мешали вдыхать соблазнительные ароматы полной грудью. Белые доспехи разной степени чистоты — от снежно — белых до заляпанных грязью — заполняли столовую сплошным морем, среди которого выделялся маленький скалистый остров из матово — черного тяжелого снаряжения «Катарн МК3». Этейн примостилась за столом и о чем — то говорила с командой «Омега».

— Я думал, она пошла на встречу с командующим. — заметил Фиксер

Скорч огляделся, высматривая проблески алого и оранжевого — цвета Сева и Найнера. Те стояли в очереди, загружая свои подносы у дроида, который по мнению Сева слишком придирчиво отмерял порции. Голос Сева перекрыл бормотание и гул разговоров в столовой:

— Мне нужно больше белка. Иначе у меня трясутся руки и я начинаю палить по жестянкам. Просто так, чтоб не замечать голода.»

— Похоже она решила изменить маршрут.

Скорч решил поддержать разговор.

— Ну а она вряд ли могла пройти мимо Дармана, верно?

— Это добром не кончится. — заметил Фиксер.

— Не каркай.

— Серьезно. Это неправильно. Клоны не должны крутить романы с офицерами. Тем более, с офицерами — джедаями.

— Это чтобы мы не думали о своем положении? А то забудем свое место, забудем что должны сдохнуть тихо и мирно, чтобы не пугать шпаков?

Скорч, ты слишком долго болтал с Фаем и этими «Нулевыми» дингбатами.

— А ты теперь уже повидал среднего галактического гражданина. На Камино мы ничего такого еще не видели. Если есть на свете кто — то достойнейший, то это мы, не они.

Фиксер просто уставился на него. Это было самая опасная мысль, которую когда — либо высказывал Скорч. Но он не собирался чувствовать себя чем — то меньшим, чем обычный человек, лишь потому что он был выращен в инкубаторе, а не рожден. Обычных людей повидал уже множество, и они его не впечатлили.

Он был лучшим из лучших. Он заслуживал того же уважения, что и остальные, если не больше.

— Ты завидуешь Дарману. — наконец, проговорил Фиксер.

— Она не в моем вкусе. — Скорч почувствовал беспричинную злость. — Но если ты про зависть к тому, что у него хватило духа жить так, как хочет он, а не как ему сказали — то да. Завидую.

— Ди'кут. — пробурчал Фиксер.

Порой — а если честно, то очень часто — у Скорча не было другого занятия кроме как ждать, и ему волей — неволей приходилось убивать время размышлениями. Он часто думал о новоявленном внуке Скираты. Клоны сплетничали, как и все существа в галактике.

— Ты не думал, что этот ребенок от клона? — наконец проговорил Скорч.

— Какой ребенок? — Фиксер направился к меню, вывешенному возле кухонного отдела; выбор там был богатый. Солдаты расступились дав ему пройти. — Что это с тобой сегодня?

— Ребенок, которого Скирата приносил в казармы, когда Зея не было. Его внук.

— А, тот сверток. Угу. А что это ты вспомнил?

— Это довольно странно — передать своего ребенка Мэндо, который сражается на войне. Я к чему — как же плохо должно быть дома, если со Скиратой ребенку безопаснее?

— И почему это значит что ребенок от клона? Может, семейка Скираты живет в шебсовом тупике галактики, и у него будет больше перспектив, даже если старый шабуир начнет прыгать с ним по минному полю.

— Корсканту. Это не совсем минное поле.

Скорч припомнил вьющиеся темные волосы и темные глаза младенца. Было в нем что — то… что — то знакомое. Ребенок запросто мог сойти за одного из клонов — детей на Камино, тех задумчивых и серьезных мальчиков, которые когда — то засматривались в столовой на старших клонов, вроде Скорча.

«Таким, совсем недавно, был и я.»

Скорч видел в их глазах себя: отчаянно жаждущего чего — то, чего не мог еще выразить, чувствующего себя в безопасности только среди своих братьев по выпуску.

Напуганного. Напуганного всем.

— Я, пожалуй, возьму тушеную нерфятину. — проговорил Фиксер, таким тоном, словно он был ресторанным критиком. Скорч не мог припомнить случая, чтобы Фиксер выражал бурный восторг, даже когда они были детьми. — А ты, Скорч?

— Хм… где тут порции побольше. Лапшу чака.

Присматривать за ребенком от клона было как раз тем, что сделал бы Скирата. Он мог быть убийцей, выколачивателем долгов, мог заниматься множеством прочих жестоких и беспощадных ремесел, но своих ребят он любил слепо и беззаветно. Если бы кто — то из них улучил время, чтобы заделать ребенка, он принял бы этого ребенка как собственного…

— Что если это ребенок от «Омеги»? — спросил Скорч.

Фиксер медленно повернул голову. Ему пришлось разворачиваться еще и корпусом, потому что наспинный модуль выдавался слишком высоко, чтобы смотреть через плечо.

— Что ты несешь? Заканчивай.

— Я говорю — что, если отец ребенка, кто — то из команды «Омега»? — Скорч постарался понизить голос. — Они его любимчики.

— Опять слитого хладагента напился?

— Ладно, забыли.

Фиксера куда больше интересовала его еда. Скорч очень медленно повернулся, чтобы посмотреть, как говорят Этейн и «Омега». Когда две команды проводили совместную операцию на Корусканте — не было секретом то что генерал и Дарман стали любовниками. Скорч понял, что ему сложно принять такое положение дел, так что он приказал себе просто заткнуться и думать только о том, чтобы выжить. Он беспокоился о том, что становится похожим на Фая. Этого языкастого маленького ди'кута часто поминали в команде «Дельта» — за то, что он делал все, чего должен был избегать клон — коммандо — он чересчур много думал о внешнем мире, он не стеснялся говорить вслух о своем недовольстве, и он сеял вольномыслие того же рода среди своих братьев. Он должен был знать что выход — только через мешок для трупов. Что им все время говорили во время учебы? У них есть цель, у них есть предназначение, и это — гораздо больше чем многие имеют в своей жалкой жизни. Хорошо, так почему же этого недостаточно?