От слез не осталось и следа. Джулия казалась вполне счастливой. Гилберту стало чертовски хорошо оттого, что он развеселил и успокоил ее. Хотя она вызывала в нем и несколько другие чувства, решил, что лучше пока ни о чем не думать!

— Итак, леди-доктор, много у вас работы?

— Достаточно, — она подняла руки, чтобы заколоть пряди, выбившиеся из прически. Освещенные яркими солнечными лучами, ее волосы казались золотыми. Черная кофта слегка распахнулась, но увидеть что-либо было невозможно.

— Много детей с переломами, упорным кашлем, ветрянкой. Всевозможные женские болезни. Людей с серьезными заболеваниями я направляю в Хелену или в Бьютт. Мужчины обращаются ко мне только в экстренных случаях.

Гилберт не винил их, наверное, мужчины чувствуют себя неловко, если их осматривает женщина! Вдруг он ужаснулся. А что, если у горняка или ковбоя возникают проблемы с «приятелем Джо»? Они обращаются за помощью к Джулии? Она же не имеет права отказывать и такому больному. Мысль об этом так взволновала его, что он постарался поскорее отвлечься.

— Особенно, люблю принимать роды, — откровенничала Джулия, — Какое восхитительное событие! Настоящее чудо!

Гилберт смущенно уставился в пол: ему совершенно не хотелось рассуждать о родах.

— Что вы скажете, если к ужину я испеку яблочный пирог? — ему показалось, что Джулию позабавило его смущение.

— Звучит заманчиво…

— Гиб, — позвала она.

— Мэм?

— Ничего, — с улыбкой ответила она. — Просто я привыкаю к вашему имени!

Джулия принесла наверх кувшин с теплой водой, умылась, сняла испачканную одежду, надела темную юбку и накрахмаленную белую кофточку. Нацепила на шею черную бархатку, дабы не показалось, что она забыла о трауре. Но, откровенно говоря, она уже не чувствовала особенной скорби. Нисколько. Взглянув в зеркало, не увидела там печального лица. Глаза сияли, а губы улыбались чему-то тайному.

Она взглянула на фотографию, стоящую на туалетном столике. Внезапно ее поразила мысль о том, что Гилберт очень похож на ее маму! Он такой же жизнерадостный, веселый, великодушный. Даже чуточку скандальное прошлое, словно бы роднило их!

— Мама, — тихо сказала Джулия. — Ты бы его полюбила обязательно. Он самый привлекательный мужчина, какого только можно себе представить!

Джулию привлекала не только внешность Гилберта. Восхищало умение успокоить, поднять настроение… Когда он находился рядом, многое не казалось таким плохим, как раньше. Он понимал ее и с готовностью становился ее союзником. Вспомнились его слова о новом докторе: «Пусть сам покупает оборудование…» — словно Джулия вольна поступать, как считает нужным.

Джулия вышла на балкон, положила руки на перила, стала всматриваться в горизонт. Дорога, ведущая от дома, вливалась в Мейн-Стрит. Видны были декоративные фасады домов, плоские и остроконечные крыши. По улицам Стайлза степенно катили повозки, фургоны, коляски. Из печных труб поднимались в небо темно-фиолетовые клубы дыма. На вершине холма, к востоку от города стоял дом Уиливеров. Высокие, обшитые фронтоны, казалось, холодно и высокомерно взирают с высоты на спускающиеся со склона горы улицы.

Город очень изменился с тех пор, как Эдвард впервые привез ее сюда из Чикаго! Десять лет назад Стайлз был поселением горняков. Он поразил городскую девушку грязью, хаосом и неприкрытым грехом. По улицам бесцельно бродили люди с сомнительной репутацией, на горных дорогах промышляли бандиты… Жители рассказывали истории о Гилберте Буте. О неприятностях, связанных с его именем. О его любовных похождениях. И о том, как он скрылся в 1872 году, совершив убийство.

Эти рассказы заставляли Джулию содрогаться. Она считала Бута изгоем, дикарем. Она не интересовалась жуткими историями. Гилберт Бут вовсе не возбуждал ее любопытства. Тогда она, вместе со всеми, осуждала его и немного побаивалась.

Сейчас же, когда он вхож в ее дом, нисколько не напугана. Он более чем интересовал ее! Молодой человек совершенно не похож на жестокого хладнокровного убийцу. Она хотела теперь узнать о Гилберте Буте и его прошлом все, вплоть до мельчайших подробностей.

— Гиб, я думаю, что Эдвард хотел бы, чтобы вы приняли эти золотые часы.

Он едва не поперхнулся. Подобные шокирующие предложения совершенно не способствуют нормальному пищеварению.

— Мэм?

— Да, думаю, он был бы рад, — Джулия была очаровательна в потрясающей белой кофточке с высоким воротником и складочками, заложенными на груди. Кофточка зрительно увеличивала ее. — Ты согласен се мной, Мосси?

Мосси задумчиво поднял и опустил густые брови, напряженно вникая в вопрос Джулии.

— Да, мэм, пожалуй.

Гилберт отложил вилку.

— Не думаю, что это замечательная мысль.

— Почему вы так говорите? — удивилась Джулия и чуть заметно улыбнулась.

Молодой человек заерзал на стуле. Ему вспомнилось, как он надоедал фронтовому другу слишком частыми визитами, симулировал и жаловался доктору, придумывал недомогания, чтобы только получить работенку полегче. Доктор постукивал пальцами по этим самым золотым часам, открывал и закрывал крышку, пристально глядя на Гиба.

— Ничего тебя не беспокоит, рядовой! Только твоя лень, — говорил он, выслушав жалобы. И отправлял Гилберта обратно.

— Я недостоин, вот почему. Сохраните их, мэм. Когда-нибудь у вас родится сын, и вы подарите ему часы!

Джулия опустила глаза.

— Пора привести в порядок комнату Эдварда. Некоторые вещи я передам на церковный базар. Но прежде, хочу, чтобы вы оба выбрали что-нибудь себе.

Гилберт с нарочито преувеличенным вниманием ковырялся в тарелке. Жареный картофель с ветчиной был его любимым блюдом. Но теперь он жевал с гораздо меньшим удовольствием, чем несколько минут назад. Дорогой подарок испортил аппетит.

— Боюсь, что совсем немногое из одежды Эдварда вам подойдет, — с сожалением сказала Джулия. — Мосси не такой высокий. А Гиб слишком большой!

Молодой человек усмехнулся.

— Не обижайтесь, мэм. Но мы с Мосси будем выглядеть чересчур глупо и смешно, прогуливаясь в костюмах и цилиндрах доктора!

— Возможно, вы правы, — согласилась Джулия.

После ужина Мосси с Гилбертом принялась мыть стены в гостиной. Неожиданно старик сказал:

— Насчет тех часов она права, Гиб. Доктор был бы рад, зная, что они у тебя. Ты зря отказывался.

— К черту, Мосс! Доктор все время на меня набрасывался!

— Неправда. Это не совсем так.

Гилберт выругался, потому что вода потекла по ручке щетки и попала ему в рукав. Впервые после того, как принялся за уборку в доме доктора, Гилберт засомневался, правильно ли поступил, вернувшись сюда. От нудной домашней работы его тошнило. Непонятные чувства мучили его… Не хотелось вспоминать доктора, особенно, когда молодой человек задумывался о Джулии. Не следовало позволять себе подобных размышлений!

— Он выгнал меня из города!

— Он поступил правильно. Если бы ты вздумал остаться здесь, тебя бы судили. Может быть, даже повесили бы, — заметил Мосси. — Доктор пожалел тебя, неужели не понимаешь?

Гилберт холодно взглянул на конюха. Ему не хотелось вспоминать, как он разочаровал доктора.

— Извините, джентльмены… — Гилберт вздрогнул от голоса Джулии. — Не могли бы вы, Гиб, пока светло, съездить в город и забрать в аптеке медикаменты? Пожалуйста, сделайте одолжение.

Пытливый и заинтересованный взгляд женщины свидетельствовал о том, что она слышала разговор. Каждое слово! Гилберт отшвырнул щетку и вытер мокрые руки о штаны.

— Я уже закончил.

— Пусть мистер Редферн запишет все лекарства на мой счет.

— Да, мэм! — он раскатал рукава и направился на кухню. Ему хотелось побыстрее уехать отсюда.

В сарае надел свою куртку, грязные ботинки, натянул шляпу пониже на глаза. Выйдя на улицу, решил отныне вести себя предельно осторожно. Не говорить лишнего, особенно, если рядом находится Джулия. Она не должна задумываться и интересоваться тем, кто он есть на самом деле! Пусть доверяет только своим глазам и сердцу. Надо сделать все возможное, чтобы его поведение не вызывало у нее никаких сомнений.