– Не удивляемся. О Полозе слышали кое-что и раньше.

– Думаю, что слышали не все. Этот тип таланта небывалого. Но и сукин сын... Главное, однако, сейчас покормить и уложить Петьку спать. Чтобы он успокоился и отдохнул.

– Но я не хочу спать! – дернулся Петька. – Я вообще не понимаю! Почему ночь? Был день – и вдруг сразу... темно...

– Расскажи подробнее, как ты попал к Полозу, – осторожно попросил я.

– Не знаю! Я пел в нашем саду на эстраде. Потом что-то вспыхнуло... Ну, будто солнце на рельсах... И я... рядом с этим дядькой, с Полозом... Он говорит: "Мы приглашаем тебя выступить с нашим хором. Споешь, и я отвезу тебя домой". А сам... в эту тюрьму меня...

– Постой! А ты не удивился, почему оказался здесь? Не испугался?

– Я... не знаю. Я будто во сне был. Только хотелось петь, вот и все... А очнулся, когда он меня уже к машине вел... Я где?

– Это город Византийск. У моря, Петушок, – вздохнул я. – Видишь, занесло тебя. Ты не удивляйся, бывает...

Он отозвался довольно спокойно, хотя и непонятно:

– Вот, значит, как... Это когда скрестились рельсы... А я думал, что догоню маму...

"Никогда ты уже не догонишь маму, бедняга", – подумал я. И стало мне так жаль его, словно я сам осиротел и затерялся в незнакомом мире.

А Петька держался спокойно. Даже чересчур спокойно. Неужели я на его месте вел бы себя так же? Не верится... Впрочем, кто знает? Хотя и кажется, что я хорошо помню себя мальчишкой, но все же столько лет прошло...

Юджин спросил сдержанно:

– Что же все-таки случилось? Хотя бы без деталей...

Тогда я сказал:

– Темпоральный перенос дубликата с матрицы на сотню лет. Небывалая вещь, но факт. Полоз умеет многое...

– Великий Хронос... – вполголоса отозвался Юджин и даже слегка вильнул рулем. Остальные промолчали.

Петька ничего, конечно, не понял. И вдруг насупленно поинтересовался:

– А там, куда мы едем, кто-нибудь есть?

– Да. Там... тетя Карина.

– А... куртку там снимать не надо?

– Елки-палки... – охнул я. В самом деле! Что скажет хозяйка, когда я привезу мальчишку, на котором, кроме моей куртки, ни лоскуточка. – Братцы! Можно где-нибудь сейчас купить одежду для мальчишки? Петьке нужен фрак и панталоны, чтобы представиться мадам Карине. У Полоза-то я его забрал... в натуральном виде.

– Делов-то, – сказал Митя. – Юджин, сверни на Изумрудную...

С безлюдной слабоосвещенной улицы мы выскочили на шумную Изумрудную. Здесь огни и рекламные вспышки, словно оправдывая название, сияли в основном зеленым светом.

Юджин остановил машину у похожего на громадный, освещенный изнутри аквариум универмага. Это был магазин "Пиноккио", о чем сообщала огненная надпись – она искрилась и бегала вокруг фигуры длинноносого человечка.

Петька выбрался из машины и задрал на рекламу голову. Кажется, забыл обо всем. Ничего похожего он не видел в своем древнем и захолустном Старотополе. Вся эта иллюминация обрушилась на него неожиданной сказкой. Мы с Митей взяли его за руки.

Несмотря на поздний час, народу в магазине было немало. В том числе и взрослых с детьми. Увидев мальчишек в таких же, как у него, куртках, Петька перестал испуганно ежиться и вертел головой.

Было на что посмотреть пацану из районной глуши прошлого века. Кружились под потолком звездолеты, компания электронных клоунов играла на флейтах и барабанах, эскалаторы, переливаясь огоньками, несли на этажи пестро одетых людей. Какие-то цветные конструкции рассыпались на кубики, зажигали громадные цифры и складывались в мозаики. Совершенно настоящий зеленый динозавр выплевывал в прохожих разноцветные воздушные шарики. А Пиноккио сидел у динозавра на шее и махал тонкими ногами в остроконечных башмаках. Башмаки время от времени срывались с ног, но не долетали до пола, а взрывались над головами покупателей яркими фейерверками...

Признаться, я и сам глазел кругом как дитя. В "мое" время, перед уходом "Иглы", таких чудес тут еще не было.

Один Митя остался деловитым. Взглядом закройщика поглядывая на Петьку, он набирал на пультах комбинацию цифр и ловко подхватывал пакеты, которые падали из небольших овальных люков (над люками не забывала зажигаться надпись: "Спасибо. Приходите снова"). Потом пришли мы к примерочной кабине.

В кабину Петька нас решительно не пустил. Но через минуту, уже в трусиках и майке, высунулся и виновато сказал:

– Как тут это... – Он вертел в руках тетратканевую безрукавку со спутанной шнуровкой.

Митя ловко помог ему одеться и застегнуть на ногах магнитные пряжки сандалий. Объяснил мне с удовольствием:

– Не забыл еще, как облачаться в школьную амуницию.

Петька пощупал блестящие клепки на шортиках, подергал шнуровку. Недоверчиво поднял глаза:

– У вас, что ли, вот в таком в школу ходят?

– Именно, – лаконично отозвался Митя. – А у вас?

– Какая-то... заграничность. Задразнили бы...

Черт меня дернул за язык.

– Еще бы! Особенно вредный Нохря...

Петька метнул в меня испуганный взгляд и съежился. Будто от нового страха. Когда шли обратно, он уже не смотрел по сторонам. И в машине молчал (а я проклинал себя и не знал, что сказать). И вдруг Петька всхлипнул.

– Ты что, Петушок? – дернулся я.

Он сказал со звонким отчаянием:

– Я так не могу! Объясните мне все! Что вы в загадки играете!

Митя быстро обернулся ко мне:

– Питвик, надо объяснить. Иначе он перегорит, он весь на нервах. Это я как врач говорю... Юджин, останови.

Машина остановилась. Мы были на каком-то пустом окраинном бульваре. У дороги стояли кипарисы, за ними была набережная.

– Вам лучше бы пройтись пешком, – посоветовал Митя непривычно строгим докторским тоном. А я вдруг опять как бы подключился к Петькиным нервам. Ощутил всю его тревогу, смятение, непонимание.

– Пойдем, Петушок...

Мы вышли под свет зеленоватого фонаря. Петька посопел, повертел головой и неожиданно показал подбородком в сторону набережной:

– Там море, да?

– Да...

Он шмыгнул носом:

– А можно мы пойдем туда?

– Ребята, вы уж подождите нас немного. С полчасика, – виновато попросил я.

– Да уж подождем, – хмыкнул Юджин.

Мы прямо сквозь кусты выбрались к парапету. Море было темным, в нем лишь изредка мелькали огоньки, и слева на мысу вспыхивала каждые три секунды белая звезда маяка.