Саманта тараторила без умолку. Эллис улыбалась, она снова почувствовала себя прежней. Но Саманта с этим не согласилась.

— Ты стала другой, — покачала головой подруга. — Если не принимать во внимание твою отстраненность, причиной которой является шок от кораблекрушения, то у тебя на лице все написано.

— Что все?

— Эмоции. Эллис, дорогая, у тебя эмоции написаны на лице, только я не думаю, что они приятные. Ты пережила что-то страшное? Ох, а я тут не даю тебе покоя.

Они прошли в здание береговой охраны, где Саманта удостоверила личность Эллис.

А чуть в отдалении их ждал автомобиль с симпатичным парнем за рулем.

— Знакомься, Эл, это Ромео. Мы собираемся пожениться!

— Очень приятно, — кивнула Эллис и села на заднее сиденье.

— Он итальянец, — ворковала Саманта, сидящая рядом с женихом. — А ты знаешь, что итальянцы самые лучшие в мире водители? И еще Ромео вкусно готовит пиццу, я его обожаю! Ты будешь подружкой невесты на нашей свадьбе. И еще…

У Эллис по щекам опять текли слезы. Она была счастлива. За подругу.

Если с нами случается что-то хорошее, оно делает нас счастливыми, удачливыми, позитивно настроенными. Если происходит нечто неприятное, оно делает нас опытными, стойкими и более жизнеспособными. Если происходит и то и другое поочередно, то полученный опыт оказывается бесценным. Обе грани человеческого бытия меняют не только характер, поступки, привычки, но и эмоциональную составляющую человека, особенно если этот человек — девушка.

Эллис решительно стучала каблуками по тротуару, выбивая звучную дробь, когда спешила на фотосессию к знаменитому мастеру Эдварду Ньюмену.

«Сегодня или никогда больше», — так она сказала Саманте, самой себе и своему отражению в зеркале, услужливо показавшем совершенно другое лицо, полное горечи, боли и других, неизвестных ранее чувств. Нет, нельзя сказать, что Эллис выглядела опустошенной и несчастной. Пусть у нее за плечами был опыт безответной любви, она прошла через безграничное счастье и полное уныние и, как птица феникс, возрождающаяся из пепла, отряхнулась от прошлого, чтобы с высоко поднятой головой устремиться в будущее. Эллис была уверена, что ее ждет оглушительная карьера. Во всяком случае, она на это надеялась. Если честно, то она считала карьеру в модельном бизнесе одним из способов заставить говорить о себе весь мир. И тогда, когда она добьется успехов Клаудии Шиффер и Наоми Кэмпбелл, Макс поймет, кого потерял. По большому счету Эллис стремилась доказать Максимилиану Гринбергу свое право быть любимой.

Они расстались. Обиднее всего было то, что Макс не искал новой встречи, хотя легко мог это сделать. Личные данные Эллис были известны сотрудникам береговой охраны, спасшим их от неминуемой гибели. Но шли дни, летели месяцы, а Макс так и не появлялся на пороге ее жилища с обещанным предложением руки и сердца. Он лишний раз доказал, что мужчины очень непостоянны в своих желаниях.

Порой Эллис казалось, что все произошедшее на островах случилось не с ней, а с другой Эллис, еще верящей в чудеса и прекрасных принцев. Она понимала, что, вернувшись к своей прежней жизни, Максимилиан Гринберг посчитал их приключения курортным романом и предпочел больше не вспоминать девушку из обслуги. Эллис отлично представляла чопорную Челси с высоко поднятыми в полнейшем недоумении бровями при его упоминании о ней. Максимилиан Гринберг не мог увлечься простой официанткой! Такой серьезный бизнесмен не мог позволить чувствам взять вверх над разумом! Увлекся и позволил? Это была его минутная слабость. Жизнь вошла в прежнюю колею, и то, что было, надежно упрятано в закоулках памяти, ведь мужская память ненадежная и короткая.

Ничего, Эллис еще удивит и Челси.

— Доброе утро, Эдвард, — поздоровалась она с порога.

— Эллис! Ты пришла вовремя, это замечательная привычка есть не у всех моделей.

Эдвард Ньюмен встретил ее приветливо и радостно, подхватил за талию и проводил к столику, где дымились чашки с кофе.

— Подожди немного, у меня есть для тебя приятный сюрприз. Хотя назвать сюрпризом то, к чему ты так упорно стремилась в последнее время, нельзя. И все же… Подожди.

Пока Эдвард, а с недавних пор он позволили Эллис так себя называть, заканчивал в студии фотосъемку с другими клиентами, она вспомнила тот день, когда пришла сюда после расставания с Максом.

— Детка, — сказал ей тогда Ньюмен, лишь только увидел, — ты прекрасна! Свет! Будем ее снимать!

Он не стал объяснять, что именно сразу приглянулось ему в Эллис, но она и сама поняла, что в ее лице, движениях и позах наконец-то появилась жизнь. Она еще не научилась моментально управлять своими эмоциями, но могла настроиться и заставить себя показать то, что требовалось в данный момент. Если фотограф требовал, чтобы Эллис была мечтательно-грустной, она думала о поцелуе с Максом. Если он хотел, чтобы она показала страсть, Эллис вспоминала пещеру, где им с Максом было так хорошо. Воспоминания стали ее опытом и проводником в профессию фотомодели. В какой-то степени Макс ей всегда помогал.

В тот раз Эдвард Ньюмен снимал ее целый день, пока стеклянный потолок студии освещало яркое солнце. Он остался доволен результатами и попросил Эллис прийти на следующий день. То, что она увидела, поразило воображение. На фотографиях любила, страдала, мечтала, грустила и радовалась совершенно незнакомая ей девушка. Но это была она, Эллис Кофт. Эдвард согласился сделать ей порт-фолио, а чтобы Эллис от этого материально не пострадала, предложил ей сняться в рекламе губной помады. Эллис посчитала это подарком судьбы. И вот она сидит в студии Эдварда и с приятным нервным холодком в душе ждет очередного сюрприза. Эдвард был так добр к ней! Мало того что он открыл Эллис путь в модельный бизнес, Эдвард помог ей поправить и финансовое положение. Эллис переехала в новую съемную квартиру, просторнее, чем та, в которой она раньше ютилась, приобрела себе дизайнерские вещи, чтобы выглядеть на кастингах более достойно. И на юбилей свадьбы подарила родителям путевки во Францию, в которой они мечтали побывать.

— Я освободился, Эл. — К ней вернулся Эдвард, проводивший клиентов. — Давай пить кофе.

— Ты хотел мне что-то сказать, — напомнила ему Эллис.

— Ага, волнуешься, — довольно потер руки он. — Не волнуйся, Эллис, все даже лучше, чем мы могли предположить. Я показал твои фотографии главным редакторам трех модных глянцевых журналов.

— И?

— И…

— Эдвард, умоляю, не тяни.

— Все трое согласились купить твои снимки!

— Эдвард! — Эллис порывисто обняла его.

— За это нужно выпить что-то покрепче, чем кофе, — подмигнул он.

— Давай! — согласилась Эллис, находясь на вершине блаженства.

В последнее время у нее все так хорошо шло благодаря этому замечательному парню. Несомненно, она сама приложила усилия, но без Эдварда ничего бы не получилось. Снимать так, как умеет он, могут немногие. Эллис повезло оказаться в руках настоящего мастера. Пусть в личной жизни у нее сплошные проблемы, вернее проблема одна, но очень большая — ее чувства к Максу, зато карьера складывается удачно.

— И еще, — сказал Эдвард, открывая бутылку коллекционного вина из своего бара. — Тобой заинтересовалось одно французское агентство. Они хотят познакомиться ближе, чтобы решить, подойдешь ли ты для показа в Париже коллекции восходящей звезды мира моды.

— Париж?! — изумилась Эллис. — Вот так сюрприз!

— Да, это и был мой сюрприз. Ничего, что я ответил за тебя? Сказал, что ты согласна с ними встретиться.

— Эдвард, я так тебе благодарна!

— Ты станешь одной из лучших, Эллис. Разумеется, тебе не хватает опыта, чтобы тягаться с именитыми моделями, но твое будущее весьма и весьма перспективно.

Он разлил вино по бокалам и произнес тост. В этот день Эдвард Ньюмен позволил себе взять выходной, чего не делал несколько лет. Сто лет, ну или немногим меньше, он не приглашал очаровательных девушек в ресторан, что незамедлительно исправил, и Эллис согласилась. Они выбрали французскую кухню, поскольку Эдвард нисколько не сомневался, что следующий месяц Эллис проведет в Париже на показе мод. А по возвращении будет настолько востребована, что у нее вряд ли окажется свободный вечер для того, чтобы провести его только с друзьями. С другом, как подчеркнул Эдвард.