С довольным видом Тэсс положила на пол посреди комнаты большую подушку и с огромным чувством достоинства удобно на ней устроилась похожая на пламенноголового гномика со столь же шаловливым личиком.

— Ну, начнем с вас, — обратилась она к Руису. — Я не думаю, что вы играли в эту игру раньше, поэтому расскажу вам, как это происходит. Я буду задавать вам кое-какие вопросы, и, если вы не сможете ответить на какой-нибудь, или я поймаю вас на ошибке, вам придется платить мне фант.

Он кивнул.

— Хорошо. — И добавил с улыбкой:

— Но не будьте со мной слишком строги.

— Мы начнем с самого простого, — снисходительно согласилась Тэсс. Сколько вам лет?

Она нисколько не колебалась, задавая такой личный вопрос — некоторые люди хотели бы умолчать о своем возрасте.

— Тридцать четыре, — ответил он.

— Где вы родились?

— В Карастрано.

Пока что все идет терпимо, подумала Ли и начала уже успокаиваться.

— Вы были обручены раньше?

Все знали, что Ли уже была однажды обручена, и потому Тэсс не думала, что есть причины для колебаний. Руис напрягся и чуть помедлил, но по выражению его лица Ли не могла ничего понять. Итак, было что-то в его прошлом, сказала она себе, именно это, возможно, и заставило его окружить себя непроницаемой броней.

— Сколько лет Ли? — выпалила Тэсс, и он моментально растерялся.

Ли принялась лихорадочно показывать на пальцах. Она на собственном опыте научилась опасаться штрафов Тэсс, зная, к чему они могут привести.

Тэсс опередила ее.

— Ну уж нет! — заявила она, с упреком глядя на сестру и ее внезапно замершие руки, потом снова обратилась к Руису:

— Значит, вы даже не знаете возраста вашей невесты. К вашему сведению, ей двадцать пять лет. — Тэсс кивнула страшно довольная собой, что заставило Ли заподозрить, что Тэсс приберегает что-то ужасное. — Я отложу ваш штраф на некоторое время, — снова подтвердила она опасения Ли. — Теперь Ли…

Ли тщательно следила за своими ответами, зная, что, если она сумеет продержаться отведенное для вопросов Тэсс время, она будет в достаточной безопасности.

Тэсс быстро выпаливала вопросы, надеясь запутать сестру.

— Сколько ты проработала на фабрике?

— Три года.

— Где работала до этого?

— В Ассоциации Дженсон.

— А до того?

— Училась в колледже.

Хитрая Тэсс знала все эти ответы и спрашивала об этом сестру только в надежде, что Ли забудется в ложном чувстве безопасности. Следующий ее вопрос был ловушкой.

— Тебя когда-нибудь целовал мужчина, кроме Брюса?

— Нет, — совершенно искренне ответила Ли и тут только поняла, что сказала. Подобный вопрос задать могла только Тэсс, и было совершенно ясно, что ему вообще не следовало срываться с этого дьявольского маленького языка, но все испортил именно ее собственный ответ. С точки зрения каждого присутствующего это было наглым враньем. В тот момент Ли готова была откусить себе язык, потому что ее жених, Руис, как предполагалось, обязательно целовал се. — Я хотела сказать — да, — поправилась Ли, и Тэсс посмотрела на нее с наглым самодовольством, всем своим видом показывая, что она выиграла.

— Не важно, что ты хотела сказать, считается то, что ты сказала на самом деле. Я надеялась, что сумею тебя поймать. — И было в наступившей паузе что-то такое зловещее, что Ли напряглась в ожидании. Зная Тэсс, было ясно, что Ли эта ошибка обойдется недешево.

— Я полагаю, вы знаете, что я пишу книгу, — важно объявила Тэсс. — Так как все родные видели разбросанные по всему дому бесчисленные листы бумаги, заполненные ее небрежными каракулями, никто не удивился. — Я испытываю затруднения с описанием любовных сцен, — объявила десятилетняя девица — у Ли замерло сердце и душа ушла в пятки. Не нужна была никакая интуиция, чтобы угадать, что последует дальше. — Я подумала, что, может быть, вы будете не против продемонстрировать любовную сцену, — закончила Тэсс, с надеждой глядя на свою сестру и Руиса.

Ли замерла. Мысли ее мчались по кругу, пытаясь найти выход. Она, конечно, могла отказаться наотрез и даже подумывала это сделать, теперь понимая, что Тэсс именно потому и последовала за ней в холл, когда приехал Руис.

— Не сделаю ничего подобного, — твердо заявила она. — Выбери другое желание.

— С чего это? — заупрямилась Тэсс. — Это одно из правил игры.

Ли не смогла бы взглянуть на Руиса, даже если бы от этого зависела ее жизнь. И тут, как гром с неба, как озарение, пришел ответ:

— Это тебе ничего не даст, — с притворной небрежностью заметила она. — Я хочу сказать вы все… будете… ну…

— Ты хочешь сказать, мы будем отвлекать вас обоих? — закончила за нее Тэсс с видом знатока. — Не важно. Я думаю, что у вас и так все получится достаточно убедительно.

— Ты и понятия не имеешь, как это будет неестественно, — мрачно возразила Ли, не осмеливаясь взглянуть на Руиса.

— В чем дело? — нетерпеливо поинтересовалась Тэсс. — Можно подумать, что ты с ним ни разу не целовалась.

«Так оно и есть», — подумала про себя Ли.

— Да она просто стесняется, — прямо сказал Руис, и Ли успела быстро взглянуть на него, и обнаружила, что он выглядит так, будто вся эта история забавляет его. Однако, несмотря на выражение его лица, она чувствовала, что он сердится. Он уже говорил ей, что она затрудняется в исполнении своей роли, и теперь, молча, повторил ей то же обвинение.

Она была рада, что отсутствуют Стелла и Брюс, иначе они бы задумались — по крайней мере, Стелла — смущение или что-то другое мешает ей, особенно учитывая ее неудачное замечание о том, что никто, кроме Брюса, никогда ее не целовал, и тут с искренним облегчением она услышала, как ее мать строго упрекает Тэсс, говоря, что взрослые не любят целоваться при других, и приказывая ей выбрать другое желание. Бормоча про себя что-то про людей, достаточно часто делающих это на экране, Тэсс подчинилась.

После этого инцидента вечер продолжался спокойно, но Ли постоянно замечала мелькавшую на лице матери тень сомнения и чувствовала, что Маргарет задается вопросом, не было ли какой-то еще причины, не позволившей ее дочери поцеловать сидящего с ней рядом мужчину. Когда Ли заметила это, она пожалела, что не смогла как-нибудь пересилить себя и поцеловать его, но в тот момент это ей казалось абсолютно невозможным. И даже теперь это казалось не более возможным.

Как она и ожидала, позже Руис прокомментировал это, хотя никак не помог ей, не сделал шага навстречу, когда Ли так нужна была его помощь.

Они стояли в холле, остальные, как и в прошлый раз, остались в гостиной, и Ли сразу заметила в черных глазах насмешку, становившуюся теперь хорошо знакомой, и поняла, что ее ждет.

— Я снова удивляюсь, кому из нас труднее притворяться.

Ли покраснела. — Всегда трудно целоваться на людях, — запротестовала она, — особенно с тем… — она замолкла и смущенно повела плечом.

— Особенно с тем, с кем до этого никогда не целовалась? — закончил за нее он и, когда она кивнула, добавил немного насмешливо:

— Тогда, если это исправить, тебе, может быть, будет легче потом, в подобной ситуации.

Прежде чем она успела понять, что он имел в виду, он обнял ее и довольно крепко поцеловал. Ли меньше всего ожидала чего-либо подобного, она совершенно застыла от неожиданности и через миг почувствовала, что ее представление о нем снова меняется. Все, что она говорила тогда у Рикки, было не правдой. Она ошибалась не только в том, что он не знает, как приласкать девушку, если бы даже хотел. Его поцелуй убедительно доказывал, что он далеко не впервые целовал женщину. Он прекрасно знал, как сделать поцелуй приятным. Но больше всего Ли возмутило ее собственное отношение, потому, что, любя Брюса, находила поцелуй Руиса приятным.

А если бы Ли могла видеть себя со стороны, она бы не поверила своим глазам. Лицо светилось счастьем, глаза блестели, а на губах играла улыбка. Вдруг он обнял ее крепче, и Ли взглянула на него и не могла отвести глаз, потому что в его обычно холодных и непроницаемых глазах загорелся какой-то огонек. Теперь они вовсе не были холодными. И снова, прежде чем Ли успела понять, что он собирался сделать, Руис наклонил голову и снова поцеловал ее но уже совершенно по-другому. Это был откровенно страстный, чувственный поцелуй, от которого у нее забурлила кровь. На мгновение ее потрясло, что Брюс никогда так не целовал се, не затрагивал так ее чувств, потом она перестала думать, погрузившись в свои переживания.