Степь в соленом мареве тонула,

Море из пластов известняка

Ухмылялось челюстью акулы.

Кочевали бедные аулы,

Соль — их горе, ветер — их тоска!

Но какой-то дерзкий фантазер

Городу позволил основаться

Здесь, на дне исчезнувших озер,

Где смерчи соленые клубятся.

Город вырос и глядит в упор,

В степь глядит, не может оторваться.

Основатель — дерзостный смутьян,

Он совсем не чтил степных законов.

Из багрово-матовых полян

Не услышал заунывных стонов.

Стонут выпи — призраки тритонов

^[15]

:

"Возвратись, о древний Океан!"

Поздно! Плавниками шевеля,

Ты, акула, не всплывешь обратно,

Не нырнешь в султаны ковыля!

Перепашем и удобрим знатно

Мы тебя, о древняя земля!

1926

Путь революционера^{26}

И не теоретические споры,

И не примеры из литературы,

Но горы, и соленые озера,

И бурное взволнованное море,

И хмурые заоблачные зори —

Вот что влечет революционера,

Скорее практика, чем фантазера!

Не худо,

Сев на важного верблюда,

Направиться и к югу и к востоку!

Дари свободу бедному народу

И намечай железную дорогу.

Дари свободу! Что же это значит?

Дари им воду, букву, цифру, слово

И всё, на что ты сам имеешь право,

Чтоб, ржаво треснув, рассыпались цепи…

В палящий зной нивелировка степи,

Анализ почв, промер воды в озерах —

Вот он один — высокий и прекрасный,

Тяжелый путь революционера,

Одна твоя немеркнущая слава!

1926

"Писатель слов и сочинитель фраз…"^{27}

Писатель слов и сочинитель фраз,

Ты за рассказом составлял рассказ

Про всё, на чем остановился глаз.

Ты описал поверхность всей Земли,

Упомянул, что в море корабли

Боролись с бурей, а цветы цвели.

Я видел экземпляры книги той,

Она бумагой сделалась простой.

Ты в этой книге, в сущности — пустой,

Не захотел, чтоб бабочки пыльца

Не прилипала к пальцам подлеца,

Чтоб ровно бились чистые сердца.

Ты этой книгой никого не спас.

Писатель слов и сочинитель фраз,

Не дописал ты повесть до конца!

1927

Корреспондент^{28}

Приятель, отдал молодость свою

Ты в дар редакционному безделью.

Газетчик ты и мыслишь нонпарелью,—

Я хохоча прочел твою статью.

Тебе ль касаться ведомственных тем!

Ведь наших дней трескуч кинематограф,

Ведь Гепеу

^[16]

— наш вдумчивый биограф —

И тот не в силах уследить за всем.

И, превознемогая робость,

Припадкам ярости подвержен,

Он вверх Антарктикой на стержень

Надел редакционный глобус.

Не помышляя об авансе,

Он провалился в черный лифт.

"Расстанься с городом, расстанься!" —

Мелькнуло, как заглавный шрифт.

Он изучил прекраснейший язык.

Корреспондентом будущих изданий

Он сделался. И наконец привык

Не выполнять редакторских заданий.

Радиограммы слал издалека:

"Абзац… Стремленье к отдаленным странам,

Сознанье, что планета велика,

Пожалуй, недоступны горожанам.

Абзац… Я был в затерянных степях,

Где возрастают люди-корнеплоды.

Не их ли потом континент пропах?

Немые и безвредные уроды,

Их мозг в земле.

Абзац… Еще отмечу:

Я в скалах обнаружил серебро.

Туземцы бьют серебряной картечью

По дамским цаплям (сто рублей перо!)".

Так возвратил он молодость свою.

Безумным, загорелым, полуголым

Он сделался. И я не узнаю

Газетчика в товарище веселом.

Мы на одной из быстроходных яхт