— Я все понял, — глухо сказал король. — Не продолжайте...

— Ваше Величество, — нерешительно подступил к нему один из гвардейцев. — Нас предупредил вот этот мальчик.

— Кто? Вы о чем, сударь?

Солдат подтолкнул Жан-Мишеля вперед.

— А-а, да мы знакомы, — протянул король. — Ты во второй раз спасаешь мне сына! Я не знаю, что это — колдовство или Божий дар, но отныне ты будешь находиться подле Генриха постоянно, день и ночь! Это мой приказ. А сейчас все, кроме доктора и этого мальчика, покиньте спальню. Принц нуждается в отдыхе и лечении. А вы, капитан, прикажите унести тело. Да хорошенько обыщите! Надеюсь, что даже из мертвого вам удастся вытряхнуть какие-нибудь сведения. Все, ступайте!

Спальня опустела...

Доктор смазал содранную шнуром кожу на шее принца, укрыл его и удалился, оставив вместо себя сиделку. А Жан-Мишелю было указано на глубокое мягкое кресло, где он и провел остаток ночи...

Узнав о ночных событиях, принц Филипп едва не умер со страха. С минуты на минуту мальчишка ждал, что его придут арестовывать и упрячут в Бастилию. Ведь участие в заговоре не прощается даже принцам крови!

Филипп стал неузнаваем. Куда подевались его задор и детская шаловливость. Он стал бледен и скучен, прятался по укромным уголкам, стараясь не попадаться на глаза ни отцу, ни брату.

Впрочем, Генриху было не до прогулок. Он лежал в своей спальне, укрытый тонким покрывалом и слабым голосом расспрашивал Жан-Мишеля, что же произошло. Выслушав короткий рассказ, Генрих прикрыл глаза. Смерть была столь близка, что в спальне даже сохранилось ее ледяное дыхание.

— Я не знаю, как и благодарить тебя... если у тебя есть какое-либо желание...

— Нет, ваше Высочество, я более чем счастлив! — ответил Жан-Мишель. — Я даже и мечтать не мог, что стану жить во дворце и прислуживать сыну короля!

Генрих не успел ответить — вошел король.

Справившись у доктора о здоровье сына и убедившись, что все налаживается, Людовик сказал:

— Анри, я решил, что тебе необходим отдых на море. Доктор подтвердит, что морской воздух лечит любые болезни и быстро поставит тебя на ноги. Отправляешься сегодня же. Филипп также поедет с тобой, он слишком испуган после этого злосчастного покушения... Вы будете под охраной роты швейцарцев в замке Шато-Латиньоль, что на юге. Так что, малыш, на ближайший месяц забудь о занятиях, аудиенциях, военных парадах и прочих делах. Развлекайся и не думай о плохом. К тому же рядом с тобой будет... Как там тебя зовут?

— Жан-Мишель, ваше Величество... — тихо напомнил мальчик.

— Да, вот именно. И еще... — добавил король значительным тоном, — никому не рассказывай, что у тебя есть такой чудесный дар. Иначе враг начнет охоту и за тобой. Анри, малыш, тебе помогут одеться и пройти к карете. Если нашелся один предатель, то во дворце могут оказаться и другие — оставаться в Лувре опасно, пока враг не будет обнаружен и наказан.

Выезд решили назначить на вечер, чтобы не тревожить горожан. С той же целью шею принца Генриха украшал большой фиолетовый бант, скрывающий рубец от удавки.

В карете сидели четверо. Принцы Генрих и Филипп, Жан-Мишель и старый граф д’Ориньяк. Разговаривать ни о чем не хотелось. Генрих приоткрыл шторку и смотрел на сумеречное небо. Он думал о том, сколько еще опасностей предстоит преодолеть, прежде чем займет трон. Наемные убийцы мерещились ему за каждым встречным деревом, за каждым поворотом. Не отдавая себе отчета, он сжал ладонь Жан-Мишеля и словно живительная энергия полилась в его душу.

Филипп прятал глаза, он не решался посмотреть на брата, чувствуя свою вину. Закипала злость, но не на Генриха, а на тех, кто нагло обманул его. Обещали сохранить брату жизнь, а что на самом деле? Нет, он больше не поддастся на уговоры. Пусть даже сулят отдать ему во власть весь мир.

А граф д’Ориньяк ни о чем не думал. Он дремал, чутко прислушиваясь к любым посторонним звукам, готовый немедленно встать на защиту принцев.

Топот копыт полусотни лошадей, сопровождавший карету, слился в непрерывный ровный шум, напоминавший морской прибой. Карету качало и встряхивало на выбоинах и кочках, что делало ее похожей на каюту какого-нибудь фрегата.

И дети незаметно для себя погрузились в объятия Морфея.

Через пару дней пути, в предместьях Орлеана граф решил, что даже полусотни солдат недостаточно для охраны принцев. В душе он посетовал, что король не дал в три раза больше гвардейцев, но вслух выражать недовольство не стал.

Время было крайне опасное — только-только устоявшийся мир с Англией, постоянные мелкие стычки между сюзеренами, да еще и рыскавшие по всем дорогам банды разбойников, не имевшие ничего общего с благородством Робин Гуда.

Торговцы мясом, тканями, сыром, вином, объединялись в караваны, чтобы доставлять товар из северных провинций к южным портам Марселя и Тулона.

К одному из таких караванов и присоединилась кавалькада с каретой принцев. Такой выход устраивал всех — ни одна собака не подошла бы на расстояние десяти миль к вооруженным до зубов гвардейцам короля и столь же воинственным купцам, увешанным мушкетами и аркебузами.

Дорога заняла почти две недели, со сменой лошадей, отдыхом и ночевками. Лишь к середине мая путешествие закончилось. Караван ушел в портовые доки, а перед путешественниками гостеприимно распахнулись ворота замка.

Шато-Латиньоль оказался выстроен у самого берега моря, на скале, в десяти милях от старинного порта Марсель. А внизу блестело и переливалось лазурное покрывало. Волны тихо накатывали на песок, шептали извечную сказку о неведомых островах и дальних странах.

Генрих вышел из кареты, подставил лицо солнечным лучам и вдохнул полной грудью соленый живительный воздух.

— Ваши Высочества, извольте пройти внутрь. Вам покажут ваши комнаты.

Впрочем, слово «замок» оказалось слишком громким именем для этого здания. Он нимало не походил на мощные неприступные крепости, выстроенные еще во времена крестоносцев. Нет, скорее это был трехэтажный огромный дом с колоннадой, в стиле древнеримского зодчества. Парк выглядел уменьшенной копией своего собрата в Лувре. Такие же круглые лужайки, идеально подстриженные кустарники, фонтан перед входом.

И над всем этим великолепием множество ласточек! Черными стрелами они стремительно проносились в синеве, без устали ловили только им заметных мошек.

Граф распорядился расставить караулы на подходах к замку, чтобы никто не посмел беспокоить принцев во время отдыха.

— Завтрак подан, ваши Высочества, извольте пройти в Обеденный зал, — произнес церемониймейстер.

Изрядно проголодавшиеся за время пути, мальчишки почти бегом устремились в указанном направлении. Там их встречали двенадцать лакеев в наглаженных ливреях.

Тяжелый круглый стол из красного дерева уже был уставлен множеством всевозможных блюд, самыми изысканными яствами. Серебро блестело в солнечных лучах, золото матово искрилось. Хрусталь бокалов играл солнечными зайчиками. У Жан-Мишеля широко раскрылись глаза, такое изобилие он еще не видал, даже за прошедший месяц жизни во дворце. Ведь к королевскому столу его, естественно, не допускали.

Лакей придвинул к Генриху блюдо, на котором в ароматной подливке дымилось жаркое — бараний бок под винным соусом с трюфелями. Генрих вдохнул потрясающе вкусный запах, прикрыв от удовольствия глаза. Отнял у лакея нож и сам отрезал приглянувшийся кусочек. Отправил в рот, не спеша принялся жевать. Улыбнулся, взял бокал с вином.