— Да плевать мне, где вы были, — сказал Миллер. — Под этим делом стоит ваша подпись.

Наконец Миган повернулся к нему, вытирая руки тряпкой.

— Докажите это, — возразил он, не дрогнув.

Досада и долголетнее желание поймать этого человека с поличным комом подкатили к горлу Миллера так, что он чуть было не задохнулся. Ему пришлось ослабить узел галстука и расстегнуть воротник рубашки.

— Вы за это ответите, Миган, — пророкотал он. — Я прилеплю обвинение на вашу спину, даже если мне это будет стоить жизни. На этот раз вы зашли слишком далеко.

Глаза Мигана заблестели по-особенному, вся его личность обрела новые размеры, казалось, он излучает особые волны, пропитанные властностью.

— И вы замахиваетесь на меня? — процедил он холодно и, протянув руку, указал на тело перед собой. — Посмотрите на нее, Миллер. Она умерла. Я вдохнул в нее жизнь. И вы воображаете, что можете вмешиваться в мои дела?

Миллер невольно сделал шаг назад, а Миган крикнул:

— Убирайтесь! Вон отсюда!

И Миллер выскочил из комнаты так поспешно, словно за ним по пятам гнались все черти преисподней.

В зале снова воцарилась величественная тишина. Миган на мгновение застыл на месте, тяжело дыша, затем взял большой сосуд с кремом для тела и повернулся к умершей.

— Я вдохнул в тебя жизнь, — пробормотал он. — Жизнь.

И принялся старательно втирать крем.

Дождь еще шел, когда Фэллон пересек Сен Полс-сквер и взбежал по лестнице главного входа. Он решил обратиться в контору, но она оказалась пустой, правда вскоре появился Руперт, вышедший из цветочного магазина через дверь с витражами.

— Что вам угодно, мистер?

— Меня зовут Фэллон. Миган ждет меня.

— Конечно, мистер, — сказал Руперт с изысканной вежливостью. — Соблаговолите подождать здесь, я сейчас его найду.

Он вышел. Фэллон закурил и стал ждать. Прошло две минуты, прежде чем Руперт снова появился.

— Я проведу вас наверх? — сказал он и, широко улыбнувшись, пошел в вестибюль.

— Куда это, наверх? — спросил Фэллон.

— Мистер Миган распорядился переделать помещения верхних этажей всех трех домов в огромную квартиру для собственного пользования. Это великолепно.

Они подошли к маленькому лифту, но когда Руперт открыл дверцу, Фэллон спросил:

— Это единственный путь?

— Есть еще служебная лестница.

— Ну так и пойдем по ней.

Радушная улыбка Руперта слегка погасла.

— Ну, ну, пойдемте, с мистером Миганом не надо играть в солдатики, мой дорогой. Это расстроит мистера Мигана, а из этого следует, что мне этой ночью здорово попадет, а я, если говорить честно, совершенно не расположен сегодня к этому.

— А мне казалось, что ты будешь наслаждаться каждым мгновением этой волшебной ночи, — сказал Фэллон и нанес ему сокрушительный удар между ног.

Руперт закричал, упал на колени, а Фэллон достал из кармана свою «чешку». Он убрал глушитель, но от этого оружие отнюдь не стало безопаснее. Руперт побледнел, однако до последнего момента вел себя мужественно.

— Он вас просто пригвоздит за это. Никто не смеет перечить мистеру Мигану!

Фэллон убрал «чешку» в карман.

— Лестница, — процедил Фэллон.

— Хорошо, хорошо, на ваш страх и риск, мой дорогой, — торопливо забормотал Руперт, потирая ушибленное место.

Лестница находилась возле входа в комнату для покойников. Они поднялись на три этажа, Руперт шел впереди. Наверху имелась обитая тканью дверь, они остановились, не доходя трех ступеней до нее.

— Эта дверь ведет прямо у кухню.

— Хорошо. Тебе лучше вернуться и заняться лавочкой, малыш.

Руперт не ждал повторного приказа и поспешил спуститься вниз. Фэллон бесшумно открыл дверь и действительно оказался в кухне. Через приоткрытую в глубине помещения дверь он расслышал голоса.

Он на цыпочках прошел через кухню, мимоходом окинув взглядом помпезно обставленную комнату с окнами в виде мансарды в каждой стене. Миган сидел в кожаном кресле с книгой в одной руке и стаканом виски в другой. Билли, держа уиппета на руках, стоял возле камина, в котором мерцали угли. Доннер и Бонати ждали по обе стороны выхода из лифта.

— Где его носит, Бог ты мой? — проворчал Билли.

Уиппет соскочил с его рук и побежал к двери в кухню, возле которой остановился и принялся тявкать. Фэллон вошел в гостиную и наклонился, чтобы почесать за ухом у собаки, держа правую руку в кармане куртки.

Миган положил свою книгу на стол и хлопнул себя по ляжке.

— Я же тебе говорил, что это чертов пройдоха, — сказал он Билли.

Зазвонил телефон. Он снял трубку, немного послушал и улыбнулся.

— Все хорошо, зайчик, возвращайся к делам. Я смогу этим заняться, — объявил он, кладя трубку. — Это Руперт. Он беспокоится кое о чем.

— Ах, как мило, — сказал Фэллон.

Он прислонился к стене возле кухонной двери, держа руки в карманах. Доннер и Бонати торопливо вошли в комнату и встали по обе стороны от дивана лицом к нему. Миган сделал глоток виски и снова взял книгу. Это был «Град Божий» Святого Августина.

— А это ты читал, Фэллон?

— Читал когда-то.

Левой рукой он взял сигарету.

— Хорошая книга, — проговорил Миган. — Он знал, о чем пишет. Бог и Дьявол, добро и зло. Только они и существуют. И еще разница полов.

Он допил виски и рыгнул.

— Он действительно расставил точки над "i" в этой книге. Женщина существует для того, что тянуть соки из мужчины, чтобы лишить его сил; я все время толкую об этом Билли, да он не желает слушать. Он готов трахать все, что ходит в юбке. Ты видел кобеля, который гонится за сучкой, высунув язык? Так вот, это наш Билли собственной персоной двадцать четыре часа в сутки.

Он подлил себе виски, Фэллон ждал. Ждали все. Миган смотрел в одну точку.

— Нет, эти грязные маленькие девки ни для кого не годятся, да и парни не лучше. Я спрашиваю себя, куда девались милые чистенькие мальчики шестнадцати-семнадцати лет, которых было так много в прежние времена? А теперь со спины они все похожи на девушек.

Фэллон ничего не ответил. Снова воцарилось молчание, и Миган снова протянул руку к бутылке виски.

— Альберт! — позвал он. — Чего ты ждешь, иди к нам!

Дверь открылась. Немного спустя в комнату вошел человек, такой высокий, что ему пришлось наклонить голову, чтобы не удариться о притолоку. Это был ходячий анахронизм. Неандерталец в плохо сшитом сером костюме, который весил, по меньшей мере, сто двадцать пять килограммов. Он был полностью лысым, а руки его доставали до колен.

Он приблизился тяжелым шагом, устремив маленькие свиные глазки на Фэллона. Билли опасливо посторонился, и Альберт грузно плюхнулся в кресло по другую сторону Мигана, возле огня.

— Так, Фэллон. Ты провалил дело.

— Вы требовали, чтобы Краско был мертв. В настоящее время он находится на мраморной плите в морге, — возразил Фэллон.

— А священник, который все видел? Отец Да Коста?

— Нет проблем.

— Он может опознать тебя, так ведь? Уорли говорит, что он был так близко, что мог сосчитать морщины у тебя на лбу.

— Это так, но это неважно. Я заставил его молчать.

— Ты хочешь сказать, что шлепнул его, да? — спросил Билли.

— В этом нет необходимости, — сказал Фэллон и спросил у Мигана: — Вы ведь католик?

Миган пожал плечами и удивленно поднял брови:

— Какое это имеет значение?

— Когда вы ходили на исповедь в последний раз?

— Как я могу это помнить? Это было так давно, что я забыл.

— А я ходил сегодня. Там я и задержался. Я дождался своей очереди на исповедь в час дня у Да Коста. Оказавшись в исповедальне, я сказал ему, что убил Краско.

— Но ведь это же безумие! — вскричал Билли.

— Но он не знал, что в исповедальне нахожусь я, прежде чем он не посмотрел за решетку и не узнал меня, но я уже исповедался.

— Ну и что? — выкрикнул Билли.

Но его брат прервал его взмахом руки. Лицо его было серьезным.