— Мне нужен дом в пригороде Линкольна. Я выбрал это место.

— Неплохо, — проговорил Эллис.

— Да. Мне нравится здесь. Достаточно близко к реке, РИСКу и Белому дому.

— Рамакришна, вероятно, тоже одобрил ваш выбор.

Кассабиан с уважением кивнул.

— Вы увидите, что наш сумасшедший гуру на самом деле вовсе не дурак. Вы сами убедитесь в том, что у него неплохие идеи.

Стая диких уток вспорхнула из воды, и Эллис проводил их взглядом. Он доверял Кассабиану больше, чем кому бы то ни было из тех, кого он встретил в Линкольне, за исключением Ребы. Когда он узнал о настоящей миссии Ы То Мэна, то сначала захотел перерезать горло гнусному корейцу, но блестящая логика Кассабиана охладила его пыл.

— То, что Центральная Власть приговорила Алису Кэн к смерти, не имеет никакого значения. Весь Освоенный Космос понимает, что половина членов Верховного Суда — марионетки Ямато. Уверяю вас, что ничто не угрожает безопасности Президента, даже наоборот. Подумайте: экспансионистские настроения накаляются и расшатывают положение Конроя. Декрет пришел слишком поздно, мятеж уже подавлен. Итак, фракция про-Ямато вынуждена либо затаиться, либо восстать и привлечь к себе внимание властей и ненависть граждан. Мы бросили им перчатку, но они вряд ли смогут ее сейчас поднять.

Наше первое требование — это договор с Китаем. Если приготовления к свадьбе Президента и сына вдовствующей императрицы вновь оживятся, между Ямато и Китаем возникнет отчуждение. В этом случае значительно уменьшится вероятность того, что они объединятся для совместного вторжения в Американо. Вы совершили благое дело, доставив сюда Ы с копиями Декрета. Более того, если Ы, как он собирался, наладит контакт с Хальтоном Хенри, не пройдет и недели, как их схватят и свяжут, как баранов. Вот это я могу обещать вам с полной уверенностью.

Затем Кассабиан умышленно перевел разговор на Ребу.

— Послушайте, вам ведь известно, что если Хальтон Хенри будет казнен, женитьба на дочери Лаббэка потеряет для Райнера всякий смысл?

— По крайней мере, хоть какое-то утешение для меня, Фарис. Я не могу жениться на ней, хотя люблю ее и знаю, что она любит меня.

— Жаль. Будь вы побогаче, хотя бы на несколько миллионов кредитов…

— Подождите, дайте мне время.

Эллис повернулся к Кассабиану. Фарис оценивающе смотрел на стройплощадку своего особняка.

— Итак, — проговорил Кассабиан, — у вас есть паспорт и собственный корабль. Что теперь?

— Сначала я хочу повидаться с Ребой, а потом отправлюсь в Харрисбург. Обо всем остальном я уже договорился со своим экипажем.

— Что бы вы ни делали, я буду ждать новостей.

— Вам не придется долго ждать.

Свернув направо, в сторону Ньюпорта, они подъехали к перекрестку и остановились. Водитель остался в машине, а Эллис и Фарис направились к ашраму Рамакришны. На его территории они увидели беспорядочно разбросанные строения, предназначенные для таинственных занятий хозяина и дюжины его бритоголовых учеников, прошедших посвящение. Постройки были окружены диким подлеском и неухоженным кустарником. Лишь вдалеке, почти у самой реки, виднелся небольшой сад, огороженный каменной стеной.

В главном здании в хаотическом лабиринте коридоров и комнат витал запах ладана. На стенах висели культовые предметы, часто попадались надписи на санскрите. Все это создавало впечатление частного музея, организованного шизофреником. Эллис с недоумением озирался по сторонам.

В одной из пыльных комнат, освещенной лучами мощной лампы, он заметил старый, внушительных размеров прибор дальнего видения. Он, несомненно, принадлежал Рамакришне, который занимался исследованием отдаленных участков неосвоенного космоса и черных дыр. Идеи ученого казались фантастическими, почти безумными, но вместе с тем поражали своей простотой и легкостью осуществления.

Например, Рамакришна мечтал о путешествии в антимиры и даже спроектировал для этого специальные корабли. Сначала туда предполагалось запустить автоматические станции, придав им необходимое ускорение от трех до четырех сотен единиц тяжести для достижения скорости 0,99 небесного эквивалента. Попав на место назначения, станции должны были взорваться и создать гравитационные точки, через которые будет возможно мгновенное проникновение. Рамакришна хотел использовать искусственные черные дыры для путешествия в антимиры.

Из пыльного угла, заваленного книгами, чертежами и нелепыми статуэтками, вышел Шива — рыжий ирландец, главный посвященный. Он низко поклонился, когда открылась тяжелая дубовая дверь и в комнату вошел Рамакришна в сопровождении Фаррена. Они о чем-то беседовали.

— Мы должны быть осторожны, — визгливо говорил Фаррен.

— Да, — вторил ему густой бас Рамакришны. — Многие не понимают нас, потому что боятся узнать свой истинный путь…

— Вам удалось пробраться туда? — нетерпеливо перебил их Кассабиан.

— Да, — ответил Рамакришна.

— Каким образом?

— О мой любезный Фарис, я мог бы пройти даже мимо трехглавого пса, охраняющего вход в подземное царство.

«И выйти обратно, что самое печальное, — раздраженно подумал Кассабиан, но промолчал. — Брось, Фарис, он союзник. Не стоит брюзжать».

— В Белом доме делают ставки, — проговорил Тимо Фаррен с веселой улыбочкой. — Ставки на свадьбу Алисы.

— И многим рискуют, — торжественно добавил Рамакришна.

— Почему? — спросил Кассабиан.

— Потому что не могут предвидеть будущего.

— Того будущего, которое уже предопределено?

— Да.

Кассабиан, казалось, полностью просчитал ситуацию. Когда он в первый раз побывал в Китае, Небесным двором правила Шан Вэньлан, дочь шанхайского банкира, известная интриганка. Двенадцати лет от роду она приняла участие в революции и едва избежала традиционной казни проигравших — ее хотели приковать к городской стене и отдать на растерзание взводу республиканских солдат. В четырнадцать лет ее выдали замуж за Цопена, премьер-министра Сиани. Так Центральная Власть попыталась отдать Сиань во владение Ямато. Но территориальные претензии оказались необоснованными, и Цопен оказался дважды обманутым, взяв себе в жены девушку низкого происхождения. Вэньлан подвергалась бесконечным оскорблениям и страдала, наблюдая, как на ее супружеском ложе сменяли друг друга сладострастные любовницы из Тайваня.

Цопен захватил Ухань и Нанкин. Разгромив республиканцев, он стал императором. После его смерти Вэньлан ухватилась за власть обеими руками. Кассабиан вспомнил ее — узкоплечую, с широкими бедрами, с глазами навыкате, с тонким носом и толстыми губами. Вэньлан родила семерых детей. Трое наследников остались живы. В течение десяти лет время от времени возникали слухи о возможном брачном союзе Президента Алисы Кэн с одним из китайских принцев. Но сватовство Фа Сиена натолкнулось на сильное сопротивление Президента. Она уверяла Лаббэка, что брак может привести к неразберихе в политике. К тому же перед ее глазами стояли недавние примеры несчастливых замужеств корейских принцесс. В конце концов она сорвала планы тех, кто собирался устроить эту свадьбу.

Но теперь ситуация резко изменилась. Центральная Земля, Ямато и Китай собирались заключить прочный союз, который грозил Американо самыми серьезными последствиями. Брак мог бы стать неотразимым оружием для разрушения планов Ямато. Четыре недели назад на Вуане провозгласили мир, и это обязывало возобновить переговоры. Терпение вдовствующей императрицы иссякло, и наладить прежние отношения было очень сложно. Но соглашение о браке с одним из принцев все бы поставило на свои места.

Кассабиан с неприязнью наблюдал за Рамакришной, напоминавшим привидение. Но в то же время он вынужден был признать необычайную притягательную силу, которой обладал индийский мыслитель. «Вэньлан, вероятно, имеет предсказателей из конфуцианской семинарии в Тайху, которые постоянно оказывают на нее давление своими мистическими советами, — подумал Кассабиан. — Но предложения Ганеша Рамакришны по сути своей кажутся невыполнимыми. Сколько недоверия со стороны китайцев на наши уверения, что Алиса Кэн еще способна рожать! Все свои планы они строят на возможности появления наследников, которые, по их мнению, укрепят в будущем ныне достигнутый союз. Будь прокляты эти китайцы с их парадоксальным образом мышления!»