Тем временем Фриц пожирал глазами Хильду. Внезапно он рассмеялся.

-- Хотя это не столь важно... но я еще не знаю вашу фамилию.

-- Странно, да? -- сказала она. -- Представьте себе, у меня такая же фамилия, как у вашего друга Эдуарда!

-- Эдуард, -- спросил он, -- как твоя фамилия? Ах да, извини, у меня сегодня винтика не хватает. Вы -- Шульце?

-- С каких пор ты снова начал выкать? -- спросил Шульце.

-- Он же имел в виду меня, -- вмешалась Хильда. -- Все верно, господин кандидат. У меня с вашим другом одинаковая фамилия.

-- Надо же, такое совпадение! -- воскликнул Хагедорн.

-- Шульце -- фамилия очень распространенная, -- заметил Эдуард и сердито взглянул на Хильду.

-- И все же, все же, -- с чувством сказал Фриц. -- Совпадение это производит на меня странное впечатление. Словно за ним скрывается судьба. Может быть, вы состоите в родстве и не знаете об этом?

Тут у тети Юлечки начался приступ удушья, и Хильде пришлось срочно эвакуировать ее из холла. На лестнице Кункель изнеможенно сказала:

-- Такую дозу выдержит только лошадь. Неужели нельзя было подыскать другую фамилию?

Хильда энергично покачала головой.

-- Я не могла его обмануть. У меня с его другом, господином Эдуардом, одинаковая фамилия. Это же правда.

-- Только бы хорошо кончилось, -- вздохнула Кункель.

-- Ну разве не чудесная девушка? -- спросил Фриц.

-- Ага, -- буркнул Эдуард.

-- Ты видел, какие у нее ямочки, когда она смеется?

-- Да.

-- А в зрачках золотые искорки мерцают.

-- Не замечал ни разу, -- сказал Шульце.

-- Как ты думаешь, сколько ей лет?

-- В августе будет двадцать один. Фриц засмеялся.

-- Все шутишь! Да, пожалуй, около того. Тебе не кажется, что я должен на ней жениться?

-- Ну что ж, -- сказал Шульце, -- не возражаю. -- Он сообразил наконец, что отвечает невпопад, и взял себя в руки. -- А может, у нее нет ни гроша, -- добавил он.

-- Даже очень вероятно, -- сказал Хагедорн. -- У меня тоже нет! Завтра спрошу ее, пойдет ли она за меня. И тогда мы немедленно обручимся. И как только найду работу, сразу поженимся. Будешь моим свидетелем?

-- Само собой разумеется! -- заявил Шульце. Хагедорн размечтался.

-- Я будто заново родился. Вот теперь я начну штурмовать берлинские фирмы! Заговорю до полусмерти всех генеральных директоров. Им даже в голову не придет выгнать меня.

-- Может, что получится с тоблеровскими заводами.

-- Кто знает, -- усомнился Фриц. -- С рекомендациями мне никогда не везло. Нет, мы сделаем иначе. Когда будем в Берлине, нагрянем к старику Тоблеру. Ты хоть слыхал, где он живет?

-- Где-то в Груневальде.

-- Ну, адрес разузнаем. Просто-напросто заявимся туда, позвоним, отодвинем с дороги служанку, усядемся в его парадной комнате и не уйдем, пока он не примет нас на работу. В худшем случае там заночуем. С собой захватим бутерброды. Ну как, пойдет?

-- Идея грандиозная, -- сказал Шульце. -- Заранее предвкушаю, какая физиономия будет у Тоблера. Уж мы вдвоем зададим жару старику, а?

-- Пусть не сомневается! -- с восторгом подхватил Хагедорн. -- Господин тайный советник, скажем мы, у вас много миллионов, и каждый год вы прибавляете к ним еще парочку; и поэтому вряд ли двум талантливым специалистам по рекламе стоило приходить именно к вам. Нам следовало бы лучше работать на фирму, у которой дела плохи, дабы она снова встала на ноги. Но, господин тайный советник, любая реклама связана с расходами. Мы, пропагандисты товаров, -- полководцы; однако наши армии, аккуратно связанные пачками, лежат в вашем сейфе. Без войск даже лучший стратег не выиграет битву. А реклама -- война! Война за умы миллионов людей. Речь идет о том, чтобы покорить эти умы, господин тайный советник Тоблер, превратить их в оккупированную территорию! Конкурентов надо побеждать не потом, на рынке, а уже в ходе мыслей тех, кто завтра будет покупать. Мы, специалисты по рекламе, способны при помощи психологии сделать из обычного предмета торговли в рамках свободной конкуренции исключительно монопольный товар! Предоставьте нам свободу действий, сэр!

Хагедорн перевел дух.

-- Грандиозно! -- сказал Шульце. -- Браво, браво! Если после этого Тоблер не примет нас на службу, значит, он вообще не заслуживает своего счастья.

-- Это ты говоришь, -- заявил с пафосом Фриц. -- Но он-то не настолько глуп.

Шульце вздрогнул.

-- Может, спрошу ее сегодня вечером, -- решительно сказал Фриц.

-- Кого?

-- Хильду.

-- О чем?

-- Хочет ли она стать моей женой.

-- А если не захочет?

-- Вот это мне в голову не приходило, -- сказал Хагедорн. Его сердце сжалось от страха. -- Эдуард, не пугай меня!

-- А если ее родители не согласятся?

-- Возможно, у нее их больше нет. Это было бы удобнее всего.

-- Не будь таким жестоким, Фриц! Ну а если у нее есть жених? Что тогда?

Хагедорн побледнел.

-- Ты спятил. Да нет у моей Хильды никакого жениха!

-- Не понимаю тебя, -- сказал Шульце. -- Почему такая милая, умная, веселая девушка, у которой есть ямочки и в зрачках золотые искорки, почему у нее не может быть жениха? Ты думаешь, что много лет назад она предвидела твое появление?

Фриц вскочил на ноги.

-- Я тебя убью! Но сначала схожу к ней. Сиди здесь, Эдуард! Если ты окажешься прав, я тебя колесую. А пока раздобудь, пожалуйста, подходящее колесо!

Хагедорн помчался вверх по лестнице.

Тайный советник Тоблер, улыбаясь, смотрел ему вслед.

Через несколько минут -- уже в смокинге -- вернулся в холл Кессельгут. Он еще прихрамывал.

-- Вы на меня сердитесь, господин тайный советник? -- озабоченно спросил он. -- Я обещал фройляйн Хильде ежедневно сообщать о нашем самочувствии. Кто же мог знать, что они явятся сюда? Но виновата в этом Кункель, дура набитая.

-- Ладно, Иоганн, ладно, -- сказал Тоблер. -- Здесь уж ничего не изменишь. Последнюю новость знаете?

-- Что-нибудь связанное с экономическим кризисом?

-- Не в самом прямом смысле, Иоганн. Скоро, однако, будет помолвка.

-- Вы собираетесь снова жениться, господин тайный советник?

-- Нет, старый осел, Обручаться будет господин Хагедорн!

-- С кем же, позвольте спросить?

-- С фройляйн Хильдой Шульце! Иоганн засиял, как восходящее солнце.

-- Вот это правильно, -- сказал он. -- Тогда мы скоро станем дедушкой.