— Неплохо! Еще бы рогалик или два…

— Почему бы еще не масло и джем? — усмехнулся Рондье, наливая и себе, — Вообще лучше было бы дома с женой и ребятами… Кстати, патрон, как ваш новорожденный?

Ле Гофф, взявшийся было за бинокль, с улыбкой обернулся.

— Отлично. Просто гигант. Я никогда не думал, что молоко так полезно. Мы, бретонцы, больше налегаем на красное вино. Но надо полагать, у молока есть свои достоинства. Этот негодник уже прибавил полкило с тех пор, как родился. Интересно, на чем он остановится?!

Он покачал головой и вернулся к своему наблюдательному пункту.

— Внимание! Невестка!

Из магазина вышла Жанна. Она была с джинсах, с волосами, собранными в «конский хвост». Набрав газет в ближайшем киоске, жена Альдо вернулась назад. Ле Гофф заметил Барани, сидевшего в бистро и не сводившего с нее глаз. Комиссар повернулся к Сериски, который успел сделать несколько снимков.

— Фотографии надо срочно напечатать и показать их той чете, которая видела блондинку неподалеку от места побега Муша.

Тот кивнул и направился в темный отсек фургона. Через десять минут Ле Гофф снова взялся за трубку.

— Красный вызывает Зеленого. Красный вызывает Зеленого. Пришлите Мерлю. Подтвердите прием. Конец.

— Понял вас, Красный, — ответили ему.

Недолгое ожидание Ле Гофф использовал для своих заметок. Потом Мерлю в синем комбинезоне обошел вокруг фургона, наклонился над домкратом, что-то сказал стоявшему вблизи полицейскому, заинтересовавшемуся поломкой, и постучал в кабину. Ле Гофф тотчас же просунул ему конверт с негативами и объяснил:

— Инструкции внутри. Это срочно. Я буду здесь.

— Ясно, патрон, — шепнул Мерлю, кладя в карман большой конверт.

Он отошел от кабины и исчез в толпе. Через два часа он сообщил ответ. Свидетели побега не сказали ничего определенного. Прошло слишком много времени. Кроме того, тогда они не обратили на нее особенного внимания. К тому же та девушка была тогда в белых кожаных сапогах и куртке. Могла быть и она, и другая. Короче говоря, расследование не продвинулось.

В момент, когда Ле Гофф кончал свои записи, Рондье воскликнул:

— Внимание! Невестка с мужем!

Комиссар припал к биноклю. Жанна и Альдо вышли из магазина и направились к находившемуся рядом гаражу. Телеобъектив, бинокль и фотоаппарат нацелились на его ворота. Вскоре супруги выехали в черной «ДС» с прицепом. Ле Гофф быстро записал ее номер и, связавшись в Желтым и Зеленым, поручил следить за ней. И снова началось монотонное, изнуряющее ожидание. Час шел за часом. Изнемогая от усталости, сыщики сменяли друг друга у телеобъектива. Между тем сообщили, что «бьюик» Сальваторе Маналезе въехал в его имение в Пуаньи-ля-Форе, и туда же подъехала машина его сына. Все это ничего не давало комиссару. Ему нужна была фотография зятя, чтобы показать ее рыжему жандарму и владелице костюмерной лавки. Но нужный ему человек не появлялся. На то были причины: он еще не вернулся из-за океана. В Монреале, откуда он должен был лететь в Орли, его самолет попал в серьезную аварию; было повреждено маленькое центральное колесо. Поэтому Луи немного опоздал. Он, конечно, дал телеграмму домой, успокоил родных и предупредил, что будет к концу дня. Но Ле Гофф всего этого не знал.

Альдо проверил колеса прицепа и залез под капот, готовясь к дороге. На следующий день он вместе с Жанной должен был отправиться отдыхать на Сицилию. Было у него там и дело: ему предстояло прозондировать почву для покупки обширных земельных владений там, где поколения Маналезе когда-то гнули спину на помещиков. Альдо издалека услышал треск машины Серджо. Младший брат пронесся мимо него, чуть не задев крылом, круто развернулся и остановился в тени перед крыльцом. Серджо выпрыгнул из машины и ворвался в гостиную. Царившие в ней спокойствие и прохлада сразу вытеснили из его головы воспоминание об опасной операции в «Боинге». Это был другой мир. Альдо, вытирая руки, поднялся по лестнице вслед за братом.

Тереза, ставившая на стол рядом с отцом рюмку анисового ликера, подскочила при вторжении Серджо.

— Тише! — сказала она, обернувшись. — Салями, место!

Однако фокстерьер бросился навстречу младшему Маналезе, и тот, поймав его на лету, прижал к себе. Сальваторе, сидевший перед телевизором, не пошевельнулся. Расположившаяся рядом с ним Жанна обернулась и улыбнулась Серджо. Тот спустил песика на пол. Салями залаял, и движение плеч отца показало, что он недоволен. Глава семьи не любил, чтобы ему мешали, когда он смотрит телевизор. Особенно если показывали вестерн, как на этот раз. Он любил перестрелки, горы трупов, победоносных шерифов. Он находил справедливым, что преступников в конце концов разрезали на куски, линчевали, сжигали или как-нибудь иначе отправляли в ад. Он любил счастливые финалы, когда герою достается поцелуй, а бандиту — пеньковый галстук.

Тереза подошла к младшему брату, чтобы немного унять его, и вопросительно поглядела на него. Тот подмигнул и вздохнул, следя за спиной отца:

— Я решил переночевать здесь. В Париже слишком жарко.

— Ты хочешь сказать, что собираешься переспать с официанткой из «Четырех лип»!

Серджо ущипнул ее руку, пропустил Альдо, вошедшего с отверткой в руках, и спросил:

— Чего бы поесть? Я голоден.

Отцовские плечи в кресле медленно, угрожающе поднялись. Тереза набросилась на брата:

— Тише… Не говори еще о еде. Сейчас только шесть часов.

Серджо погладил Салями. Довольный песик уселся у ног старика, губы которого уже кривились, предвещая окрик. Сесилия, оккупировавшая колени дела, положив под голову медведя, присланного Фрэнки Витторио, тихонько забормотала. Она уже спала, но внезапный приход дяди ее разбудил. Она подняла веки и забормотала сильнее. Сальваторе ласково погладил внучку по голове.

— Спи, моя крошка, — сказал он. — Спи.

Но девочка высунула носик из-под куртки, где свила себе гнездышко, и уставилась в телевизор. И тут же закричала:

— О! Совсем как тетя Жанну и мсье Муш на кровати в сарае!

Кровь бросилась в лицо старика. Нахмурившись, он внимательно посмотрел на то, что вызвало восклицание девочки. Другие последовали его примеру. Жанна побледнела как полотно. На экране пара любовников только что забралась в койку, и герой, не сняв сапог и патронташа, целовал свою красотку. Смуглые лица всех Маналезе побледнели. Ошеломленная Тереза набросилась на дочь:

— Что ты плетешь, дурочка?

Но девочка, обиженная тем, что ее заподозрили во лжи, упорно показывала пальцем на экран:

— Да, тетя Жанну делала вот так! Когда мсье Муш искал ее кольцо!

Тереза попыталась взять девочку у деда.

— Я тебя отшлепаю, чтоб ты не врала!

Но отец отстранил ее, а еще более обиженная Сесилия продолжала настаивать тоном, не оставлявшим сомнений:

— Да, да, они были в сарае и искали кольцо!

Старик поднял ее на вытянутых руках и нежно, успокаивающе сказал, как если бы все это не имело значения:

— Тетя Жанну и мсье были в сарае? Искали кольцо на кровати? Так это было, моя маленькая?

Малышка обняла шею деда и прошептала:

— Тетя даже обещала мне новое платье, если я ничего не скажу. Она боялась, что ее станут ругать из-за кольца…

Сицилийцы окаменели. Во внезапно наступившей тишине раздался короткий звук, похожий на выстрел. Это Альдо резким движением сломал ручку отвертки. Жанна, теряя самообладание, отскочила и попыталась защититься:

— Она просто сошла с ума! Что она выдумывает?!

Она остановилась. Все глаза были устремлены на нее, и она вся похолодела от того, что прочла в них. Особенно в глазах старика. Они источали жестокость сильнее, чем глаза Альдо.

— Но вы же не можете верить ребенку!

Старик отдал девочку матери и кивком головы указал ей на дверь. Он подождал, пока они выйдут, и властной рукой отстранил Альдо, надвигавшегося на жену с обломком отвертки в кулаке. Тот так привык к повиновению, что замер, дрожа и согнувшись, как будто готовый к прыжку.