«Темно, хорошо. Дождь. Даже птиц нету.»

Перед ним у дороги стояла низенькая мадам в комбинезоне и кепке.

— Не ниже ста семидесяти, волосы светлые, длинные. Беру на всю оставшуюся ночь.

— Секундочку!

Ему вывели на выбор трёх очаровательных жриц уличной любви.

Он стоял и смотрел на них, отчётливо понимая, что они его не могут видеть в лицо. Он стоял в затемнённой части, с лицом, накрытым капюшоном; свет от фонаря ударял им в лицо, ослепляя. Он молча указал на правую крайнюю и повёл её к себе.

Убить всех.

При входе в подъезд она взглянула ему в лицо, он улыбнулся.

— Я — Маша, — пискнула она. Он не ответил.

Лифт, чуть поскрипывая, открыл свои двери. Можно входить. Женщина, не доходя сантиметров до лифта, вдруг спешно сунула руку в карман, достала оттуда платок и открыла рот, вдыхая воздух перед чихом. Рывком он буквально вдолбил свой кулак ей в глотку и резко вынул наружу. На тонких кожаных перчатках осталась её чуть розоватая слюна.

Она осела на пол, выблёвывая из себя что-то несуразное, оказавшись передней частью в лифте. Он молниеносно нагнулся, схватил её за лоб и, почти не сопротивлявшуюся, с размаху ударил затылком об угол стены. Она продолжала блевать ещё секунд десять, пока он вталкивал её ногой в лифт. Кнопка была нажата, и труп женщины поехал вверх, на чердак. Там она простоит до утра... Завтра ведь выходной, так что может и дольше. Номер четыре.

На руках у него были тонкие электронные часы, водонепроницаемые и противоударные. На них время было чуть больше половины первого.

«Плохо! Нужно быстрее!»

Выходил он тем же путём, мимо той же самой мадам. Он шёл спокойно и размеренно, как ходят люди с работы домой. Она не заметила его, глядя вдаль. Где-то рядом под навесом стояли её подопечные, ожидая вызова. Их стало на одну меньше. Ничего, зато будет меньше конкуренция.

Здесь было темно — фонари повыбивала шпана, и больше их не чинили. Но это было не нужно, ибо здесь обычно было тихо, народ был небогат, а посему не было поводов грабить.

Он вошёл в подворотню в поисках жертв. Как и ожидалось, тут тусовалась обколотая донельзя молодёжь. Они часто прятались на первом этаже, где давным-давно хотели расположить магазин, но затея провалилась. Их было трое. И все не в себе.

Первый даже не вздрогнул, когда ему под ребро вошёл широкий кухонный нож. Сердце просто остановилось. Номер пять. Второй умер тем же путём. Номер шесть. Третий, мало разбирая, что он делает, схватил с пола пакет с ватой и бросился на него. Нож воткнулся ему чуть пониже рёбер, вышел и снова воткнулся, но уже сбоку и повыше. Наркоман дёрнулся, подпрыгнул и упал замертво. Нож переломился надвое. Номер семь.

«Вскрытие покажет, кто был прав.»

Здесь у них было уютно. Диван, три кресла. Правда, вся эта утварь была старая и драная, но на ней было удобно сидеть. Он позволил устроить себе маленький перекур, минут на десять, не больше.

Перед глазами у него почему-то плыли облака, реки и их берега, а на берегах деревушки. И всё тихо, спокойно. Иногда только птичка чирикнет.

Вскоре он заметил за складом старых коробок дверь. Дверь на поверку оказалась открытой, а находящаяся за ней лестница привела его в чью-то квартиру. Там, прямо и направо по коридору за тонкой стеклянной дверкой спали мужчина и женщина. Обоим лет по сорок. У мужчины из открытого рта стекала по подушке капелька пузырчатой слюны.

Он спустился вниз, на место бойни, взял оттуда двухметровый кусок толстой армированной бетонной трубы. Стоя перед кроватью, он поднял трубу к самому потолку и резко опустил её на головы спящим. Послышался глухой удар, смешанный со скрипом пружин и мокрым хрустом. Они даже не успели пикнуть, эти номера восемь и девять. Оставалось только смыть с себя остатки их крови.

«Хех. Смешно. И жили они долго и счастливо и умерли в один день. Прямо как в сказке.»

—= 01:00, 23 часа назад =-

— Красиво, — говорил он, осматривая их квартиру. Квартира действительно была неплоха, но явно недоставало мебели. То тут, то там мелькали не выцветшие обои, как островок в море блеклости. Часы недавно отпикнули час ночи; нужно было двигаться дальше.

На кухне он прихватил с собой старого вида тесак с длинной рукояткой.

«Понесу в руках.»

Занятно, в одном из ящиков у них лежал заряженный пистолет. Переделанная под огнестрел пневматика.

Он вышел через парадную дверь. На улице ему повстречался бегущий мимо худой человек в очках и с портфелем. Он хотел нанести человеку удар в челюсть, но человек, будто предугадав его действия, засветил ему в душу. Удар был сильный и направленный.

«Я упал. Дыхание сдавило, в боку что-то закололо. Этот очкарик склонился надо мной, хотел плюнуть.»

Шило вошло человеку точно в солнечное сплетение, он взвыл, отступил назад и схватился за торчащую из груди рукоять. Кровь текла по ней, заставляя руки скользить. Он упёрся спиной в стенку под тусклым фонарём и схватился правой рукой за рукоять. Рука скользнула вверх, и он непроизвольно крутанул шило внутри себя. Его лицо озарила страшная ухмылка, и он молча повалился на землю. Номер десять.

Легион молчал, глядя на этот спектакль. Человек по своей натуре слаб и смертен, это только нужно ему постоянно напоминать.

Он поднялся и отряхнулся.

— Драка под дождём так романтична! — мечтательно произнёс он хрипло. — Выпьем!

Впереди блестел своей чернотой переход. У него в кармане лежал заряженный пистолет, который он собирался использовать, использовать скоро. Из перехода доносились слабые далёкие голоса, им было весело. Понадобилось всего минута, и на улицу вышел отлить один из весельчаков.

То был худощавый юноша в кожаной куртке и с ирокезом на голове. Легион достал из кармана гитарную струну. На голую шею спокойно опорожняющего мочевой пузырь юноши была резко накинута стальная проволока. Быстрым движением он ударил его по ногам, тот упал, и затянул удавку у него на шее. Парень полулежал, хватался руками за шею и за воздух вокруг, но сделать ничего не мог. Номер одиннадцать.

Двенадцатый номер вышел ещё через пару минут, но получил из-за угла трубой по голове, от чего и скончался.

Юбилейный тринадцатый номер стоял в переходе у наспех сделанного костра и пил пиво. Внезапно он ощутил давление в спине, плавно переходящее в резкую боль. Одновременно справа появилась тёмная фигура. Второй удар пришёлся тупой стороной тесака по горлу. Он упал, истекая кровью, но не умер. Он видел, как фигура бьёт его сапогами по голове, после чего наступила тьма.

Минут пять Легион рылся в их вещах.

«В большинстве своём мусор, однако ж, имелся шестизарядный пистолет и три пули к нему. Плюс ещё что-то, похожее на самодельную взрывчатку и коктейль Молотова. Я взял небольшую спортивную сумку и сложил всё это туда. Сверху прикрыл курткой того, что лежал внизу на ступеньках.»

Он перешёл дорогу, выходя из спальных районов. Охладевшее тело у перехода омывалось слабым ночным дождём.

«В сущности, мне не нравится убивать. Мне не нравится кровь, не нравится мясо, не нравятся их смерти...»

За высоким забором стоял большой склад. Он никогда там не бывал, но видел, как туда заезжают машины. Туда было всего два въезд; днём они закрывались на шлагбаумы, а ночью просто закрывали ворота. У каждого въезда дежурили охранники.

— Простите, я заблудился и хочу есть, не...

— Иди отсюда!

— Ну, пожалуйста...

— Отстань! И не приставай, у меня ничего нет, — охранник отвернулся.

Шею его обхватила удавка с такой силой, что что-то хрустнуло. Он мгновенно обмяк и повис на руках. Номер четырнадцать.

Второй охранник услышал странный крик с первого поста и поспешил на помощь. Каково же было его удивление, когда он нашёл там труп своего товарища. Когда он склонился пощупать пульс, дверь кабинки отворилась, и тут же ему в глаза воткнулись три гвоздя. Глазные яблоки лопнули с приятным хлопком. Он упал, пытаясь руками вытащить гвозди, но вместо этого выколупывал остатки глаз.