— Ну, там если называть вещи своими словами, то там, в политике, всем, включая министров и президента, надо носить челки, ботать по фене и сверкать фиксами. И поддерживающим их СМИ тоже. Вы нас с ними не равняйте. Дело не в фальшивой респектабельности: за этими методами, НПВ-Ловушечными, есть большая глубина. Познание мира. В том числе и философское. А за делами политиков ее нет. Одно жлобство.

— Хорошо сказано! Даже жаль, что отключили информсеть.

— Карманник на рынке тоже перераспределяет собственность — в свою пользу. Но он подобных слов не знает.

— Теперешние, пожалуй, знают. Там есть и с высшим образованием.

— Слушайте, мы же договорились! Отвлекаемся от этого.

— Итак, обобщим. Сейчас в стране идет тотальное перераспределение имущества. Всенародной собственности. В особо крупных размерах. Еще недавно за такое давали 15 лет с конфискацией, а то и высшую меру. А теперь нормально… Вот и происходящее у нас надо трактовать как НПВ-отчуждение и НПВ-перераспределение.

— Так какое понятие примем на вооруже: отчужде или перераспределе?..

— Перераспределение — общее.

— Ну, пусть так. Его ведь делают и в судебном порядке, и вышеупомянутыми приавтизациями-ваучеризациями… и многими еще способами, которым посвящены разные статьи уголовного кодекса: со взломом, без взлома, в том числе и с применением технических средств… Перераспределение — остановимся на этом. — Уточняю: перераспределение с перемещением. Потому что бывает недвижимое имущество, кое перераспределяют на бумаге: появляется новый хозяин и все. А у нас всегда с перемещением. И довольно далеко. — Да. Было там, стало здесь. Было ваше, стало наше.

— Ну, вот вы опять!

— Вообще-то и недвижимое нетрудно. Куда ее только потом деть?

— Как куда — в К-схроны.

………………………

— Итак, сосредоточимся на своей специфике. Если выражаться обтекаемо и в духе времени, то наш Институт — в лице прежде всего Михаила Аркадьевича и иных авторов — вносит вклад в протекающие в обществе процессы передела имущества…

— …а тем и в реформы, гласность, плюрализм и демократизацию общества.

— Да. Серьезней, товарищи! Найден способ НПВ-перераспределения такового…

— Вышеупомянутого.

— Вот именно. И с учетом катастрофической ситуации в НИИ — после Шаротряса и вообще… — этот способ уже начал работать. Самообеспечиваемся. Зарплату выдаем. Вопрос в том, как нам к этому отнестись. И как быть дальше?

— Ну, прежде всего как к блестящему опытному подтверждению теории НПВ покойного Валерьяна Вениаминовича…

— Отнестись — спокойно. Дальше — развивать. В прежнее время я сам бы доставил за шиворот куда следует… ну, если и не авторов, то уж точно применителей такого способа. А сейчас-то… эге! Дурных нема, как говорится.

— Послушайте, вы упрощаете дело, съезжаете на примитив. Во-первых, никакой это не способ перераспределения, а тем более имущества. В физике таких понятий нет. Есть «вещество» и «пространство». Так вот, найден способ местного — не-вселенского в отличие от Системы ГиМ, — полевого управления НПВ, Неоднородным Пространством-Временем. Пространством, подчеркну, — независимо от того, что в нем. Есть ли в этом месте, куда направлен управляемый НПВ-луч, вещество, нет ли… а тем более, является ли это вещество чьим-то имуществом — это такая мелочь против сути самого процесса, что не о чем и говорить. Малое искажение Среды. — Для теории мелочь, для владельцев не мелочь.

— И для прокурора тоже.

………………………

Эти разговоры велись не только в разное время и разных местах, но и вообще по-разному. Не так, как обычные — деловые, научные, житейские даже; и тон не тот. То полушепотком и с оглядкой, то, напротив, излишне бойко и громко — как рассказывают на подпитии анекдоты. Тема-то и вправду скоромная, похлеще тех анекдотов.

…А может, дело было в том, что это были честные люди, специалисты. Как для доктора наук, кой с подведенным брюхом вынужден торговать носками на рынке, это безусловное падение, так — при всем их техническом могуществе — и для них.

…В конце 40-х был диалог маршала Берии с видным физиком, ответственным за проект атомной бомбы. Лаврентий Палыч распекал, требовал и грозил. Физик пытался объяснить. Но тот снова грозил и требовал. Ученый не выдержал:

— Знаете, нам не понять друг друга. Вы моих трудов по физике не читали, я ваших тоже. Только по разным причинам.

— Я тэбэ пакажу фызыку! Я тэбе пакажу!..

И показал. Вскоре и Берии показали — quantum satis. Но главное, в этом диалоге, впоследствии преданном оголаске, прорвалось превосходство интеллектуала, аристократа ума и духа, над властвующим плебеем. Оно было всегда — даже над теми, вознесенными на немыслимую высоту, — есть и будет всегда: единственный подлинный аристократизм и превосходство познавших, проникших в природу вещей над прочими. Эти люди создали цивилизацию, а не шишиги с коронами, титулами и дворцами.

Но непременным условием такого аристократизма было — оставаться честным; это входило в технологию глубокого творческого мышления и поиска.

И теперь они сходили на тот же уровень. На уровень перевертышей, воров с красивыми фразами на устах, дрянь-людишек, сколько бы те не нахапали и как бы себя не вознесли. С прямохождения на четыре лапы. И даже Виктор Федорович Буров, который недавно обсволочил — правда, за-глаза — Катаганского мэра, с грустью думал, что вот теперь он того обокрасть и даже разорить сможет, а сволочить, пожалуй, не вправе. Потому — сам такой.

Словом, верный, соответствующий духу времени тон еще предстояло найти.

………………………

— Слушайте, хватит вам вокруг да около! Мы все прекрасно понимаем что к чему, не маленькие. Раньше наш Институт обеспечивали различные договоры на работы и испытания в ускоренном времени. В частности, с нами, военными. Сейчас договориться не с кем, даже получить за исполненные заказы нельзя: все разорены, обворованы… по официозу, пардон, перераспределены — в пользу «элиты». Как и мы. Недавно мой шеф, генерал-лейтенант инженерной службы, профессор Федосов, покончил с собой. Застрелился. Под впечатлением раскурочивания ракетных комплексов, уничтожения их электронной начинки, кою он творил… ради того, чтобы заокеанские дяди снисходительно похлопали по плечу. Да… Я говорю, прежде сам бы таких куда надо отвел. А теперь шалишь. Ясно, что только в этом способе наше спасение. Важны два момента: первый этический — брать у жуликов… вы понимаете, кого я имею в виду; второй — чтоб не было шуму.

— Во! Это самое главное.

— «Добро, воевода, бери себе шубу, бери себе шубу — да не было б шума…»

— Природа такого шума двояка: от внешних причин — и от своих…

………………………

— …именно в качестве главного защитника всех нас от шума я хочу представить всем разработку нашего нового руководителя института. Благодаря его идее отражения НПВ-луча от ионизированных слоев атмосферы, а равно и таких же днищ облаков и туч… идею эту мы проверили и подтвердили хорошими опытами — так вот благодаря ей радиус действия Ловушек расширился. Раньше можно было… м-м… НПВ-перераспределять только в пределах прямой видимости, несколько километров. Что было чревато. Теперь это возможно на расстоянии до нескольких сот километров. (Одобрительный шум, возгласы: «Ай да Бармалеич!..») При подходящей погоде и состоянии атмосферы, разумеется.

— Более того, если при работе Ловушками в пределах видимости всегда был риск, что заметят, откуда возник НПВ-луч и куда им что-то… м-м… перераспределилось, почему и приходилось заниматься НПВ-перераспределением преимущественно в сумерках и ночью, то при отражении его от облака в небе, сами понимаете, это не так. Грешить теперь могут только на господа-бога…

— …или наоборот.

— Что? Да, или на его антиподов. Впрочем, те ведь не из заоблачных высей вроде действуют?

— Нет, отчего же! «Печальный Демон, дух изгнанья, летал над грешною землей…»

………………………

— А раз так, то надо НПВ-перераспределять не из Института, не из зоны, вообще не из нашего города, а удалиться. И уже потом, знаете, оттуда сюда. В радиусе, позволяемом последними идеями нашего директора. Вот тогда точно не будет повода для шума. Ни у каких, понимаете ли, воевод. И без всяких, понимаете ли, шуб…