Огорчало нас лишь одно — корпус получился слишком большой. Настолько большой, что теперь можно было даже не думать о том, чтобы приземляться в городских парках и сквериках — там просто не найдётся поляны такого размера. Но были и положительные моменты — его матовый алюминиевый цвет был практически незаметен глазу уже даже на высоте в пару километров.

Развалинами завода нам удалось полноценно воспользоваться лишь два раза. Когда мы сели в третий, то нас уже ждали неприятности. Хорошо ещё, что мы были без девчонок — они не очень-то жаловали нас в последнее время, май — месяц экзаменов и итоговых оценок за год, плотно усадил их за учебники. Мы даже так и не успели им ни разу показать ни новый корпус, ни новый дом, девчонки даже не повелись на привлекательно-зазывательную фразу о том, что «На острове их ждёт что-то интересное».

Мы с Жорой возвращались с очередной обкатки нового аппарата. Старый мы к тому времени уже перебазировали на остров и «законсервировали» под самодельным навесом. Новый же показывал себя превосходно — замечательно маневрировал на скорости 40-50 тысяч километров в час, совершенно был не подвержен коррозии, а места в нём было столько, что хоть батальон размещай. В общем и я и Жора, и даже Паштет, которого отныне не приходилось привязывать внутри, корпус оценили.

Выходя из полуразрушенного заводского цеха, я как всегда плотно прикрыл дверь и повесил огромный замок — при желании сбить его не проблема, но когда он висел я чувствовал себя увереннее. Когда я повернулся от двери, то я сразу понял, что у нас неприятности. Метрах в 30 перед нами стояла гопка из десятка пацанов, намерения которых угадать было несложно, в руках у каждого были разнообразные предметы для битья — начиная от простых дубинок и заканчивая цепями и арматуринами. От группы отделился паренёк постарше, на вид ему было лет 18-19.

Лидер группы, — отстранённо подумал я, — видимо Цаца их привёл.

Никого из этих пацанов, кроме самого Цацы, который стоял немного в сторонке с испуганным, но одновременно довольным видом, я не знал.

Шокеры тут не помогут, — подумалось мне, — придётся снова вызывать НЛО и бежать, воспользовавшись их удивлённым состоянием.

Этого делать мне ой как не хотелось, это означало бы нашу полную и бесповоротную рассекретку.

Лидеру группы видимо надоело наслаждаться произведённым впечатлением. Он сплюнул на землю и заговорил низким, гнусавым голосом:

— Ну что, педики, поразвлеклись друг другом? Пора и отчёт держать.

Честно говоря, я особо и не испугался. Зная, что мы в любой момент можем напугать эту кодлу прилётом пришельцев, бояться особо было нечего. Но пока я придумывал достойный ответ, на сцене появились новые действующие лица.

Откуда они взялись я так и не понял. Просто я повернулся к Жоре, чтобы посмотреть вызывает ли он уже НЛО и увидел на его теле пять ярко-красных точек — две прямо на лбу и ещё три на груди. Опустив голову я с удивлением обнаружил на своей груди три такие же точки и только после этого до меня дошло, что это ничто иное, как лазерные прицелы.

Отстранённо, как в кино я смотрел, что ниоткуда появилась куча людей в маскировочном камуфляже, как эти бойцы повалили лицом в грязь ничего не понимающую гопку, никто из которой и пикнуть не успел, как нас взяли в плотное кольцо и как над нами появился вертолёт, заглушая шумом винтов любые звуки.

Единственное, что я успел сделать пока всё это вокруг нас происходило, так это повернуться к Жоре и сказать «эээ…». Продолжения фразы я придумать не успел, так как к каждому из нас подскочило по два бойца, заломивших нам руки за спину и жестко перехвативших их там наручниками. Не удовлетворившись такими мерами, они остались стоять рядом, держа нас за каждую руку.

Хорошо хоть в грязь лицом не положили, как тех вон, — подумалось мне.

Видимо услышав какую-то команду по рации, бойцы резво повели нас в подъехавший БТР мимо лежащей в весенней грязи банды и Цацкина, смотревшего на нас с выражением немого укора и безмерного удивления.

В БТР нас везли минут 30. Сопровождающие молчали, молчали и мы, понимая, что вопросы задавать бессмысленно, а разговаривать друг с другом как-то не хотелось.

К тому времени, как машина остановилась, уже совсем стемнело. Нас в кромешной тьме вывели из БТР и провели в длинное одноэтажное кирпичное здание. Там нас ждала уже подготовленная камера, куда нас вместе и запихнули, сняв наручники и захлопнув дверь.

Я огляделся.

Комната была метров пять в длину и метра четыре в ширину. Под потолком тускло светила одинокая лампочка, у стен стояли две застеленные кровати с железными матрасами. Ещё в комнате был унитаз рядом с дверью, отделённый от кроватей небольшой кирпичной перегородкой, и зарешёченное окно.

Впрочем, окна не было, подойдя поближе я понял, что стёкла сняты и окно наскоро заделано снаружи кирпичами так, что внутри осталась лишь решётка.

— Странно, — первым подал голос Жора, — почему нас оставили вместе, а не развели по разным камерам.

— Тут как раз ничего странного, — хмыкнул я, — они хотят сначала послушать о чём мы будем говорить.

— Верно, — согласился Жора, — об этом я как-то не подумал. Тогда постарайся не сказать ничего лишнего.

Пока мы ехали в БТР я уже немного успокоился, хотя поначалу меня здорово трясло.

Всё-таки нас поймали не иранцы какие-нибудь и не бандюки, а свои… хоть и военные, но всё же свои. Поэтому я ожидал, что нас будут уговаривать сотрудничать, но сомневался, что будут применять силовые методы — не то сейчас время, да и мы всего лишь подростки. Единственное, чего я здорово опасался, так это того, что нас могут наказать за убийство иранцев.

Мы пришли к негласному соглашению, что будем пока разговаривать только на темы общего характера. В результате сначала мы перемыли кости всем одноклассникам, потом обсудили родителей, стараясь придерживаться нейтральных отзывов. Так незаметно прошло пара часов, после чего послышался шум и под дверь нам подсунули две миски с едой.

Миски были из простого алюминия, но в них оказался довольно вкусный рис с тушёнкой.

Уже доедая свою пайку, я запоздало выразил свои опасения Жоре:

— А может нам сюда подсыпали «наркотик правды?».

Жора по-моему немного испугался этого.

— Да нет, вряд ли, — сказал он через некоторое время, — я пока не чувствую в себе позывов открыть кому-нибудь свои сокровенные тайны. Да и вообще, куда им торопиться, они сначала попробуют развести нас на информацию по-хорошему.

— Слушай, — сказал я ему на ухо, — а не может так получиться, что нам сейчас бошки поотрывают за тех шестерых кабанов?

Жора недовольно скривился и сказал мне на ухо:

— Наши бошки стоят слишком дорого, чтобы отрывать их из-за каких-то солдат.

Я ничего не ответил, но подумал, что его голова может и стоит чего-нибудь, а вот моя — вряд ли.

Уже перевалило за полночь, но спать не хотелось — сказывались нервы. Разумом я понимал, что раз нас поймали, то вокруг нас сейчас всё активно вертится — наверняка сидит несколько человек на прослушке, взвод солдат охраняет входы и выходы чтобы мы не сбежали, аналитики обдумывают возможности как достать с неба нашу тарелку, возможно даже вовсю идёт обыск в наших квартирах.

Точно, родители! — вспомнилось мне, — если обыска не идёт, они уже изпереживались куда подевались их любимые чада. Жаль, что телефоны отобрали — можно было бы позвонить, успокоить…

Тем временем, тишина в коридоре и за окном создавала полное впечатление о том, что о нас просто забыли. Но ничего, мы тоже не первый год на этом свете живём — и фильмов насмотрелись и книжек начитались, что такое методы психологического воздействия мы знаем…

С такими мыслями я постепенно всё-таки начал засыпать, как вдруг вдали послышались размеренные шаги и загремел засов. Дверь открылась и на пороге появился военный в обычном камуфляже без знаков различия.

— Здравствуйте, меня зовут майор Дедющенко, — зычно представился он, — я уполномочен вести с вами переговоры.