Один за другим все трое оказались на корме и прошли в главную каюту. Темно-синие тени прочерчивали просторное помещение. Двигатель не работал, поэтому электричества не было. И хоть Бо немного разглядел обстановку благодаря свету, льющемуся из иллюминаторов, этого было недостаточно, чтобы унять острое беспокойство. На всякий случай, он открыл кобуру и включил фонарик.

– Звезды, – пробурчала Астрид, закрывая зонтик.

Каюта представляла собой воплощение высшего класса и вкуса. Дорогая мебель, картины. В глубине комнаты гладкая стойка бара по соседству с белым кабинетным роялем. Но все это было покорежено. Мебель перевернута, разбитые бокалы усеивали персидский ковер. Зеркало над баром треснуло посередине.

Шеф полиции сообщил Уинтеру, что на борту есть следы вечеринки, но не сказал, что она произошла совсем недавно. Желтый луч фонарика Бо осветил свежие цветы, выпавшие из расколотых ваз. Свежие цветы и свежая еда, не говоря уже о сильных запахах свечей, табачного дыма и спиртного.

Все это немного успокаивало. Каким бы странным занятиям не предавались выжившие, они вовсе не призраки и не чудовища.

Однако он передумал, стоило осветить стены, на которых ярко-голубой краской были выведены ведьминские символы. Посреди каюты нарисован большой ритуальный круг, вокруг него около дюжины свечей, оплавленных до деревянных половиц.

– Господи, чем занимались эти чудаки? – прошептал Бо.

– Они оккультисты. Дьяволопоклонники.

– А на каком языке это написано? – спросила Астрид.

– Понятия не имею, – ответил Бо.

Офицер пожал плечами.

– А не все ли равно? Они, скорее всего, принимали наркотики. В Сан-Франциско в этом году попало много героина. Может, вам уже это известно…

Бо знал о наплыве наркотиков, но Магнуссоны не занимались распространением подобной заразы. Они продавали лишь спиртное, и не какой-нибудь самогон, а алкоголь лучшего качества. Весь он доставлялся контрабандой на кораблях из Канады, куда попадал из Европы. Один из европейских импортеров продавал особенную марку шампанского с черной этикеткой. Такой не было ни у кого в Сан-Франциско. Бо узнал бы эти бутылки где угодно, потому что рассматривал все доставляемые товары, проверяя ярлыки на подлинность, целостность печатей на бутылках и пробуя содержимое.

Несколько пустых бутылок именно этого шампанского лежало на полу каюты.

Бо поднял одну и понюхал. Точно из запасов Магнуссонов. Только пара-тройка «тихих» баров в округе продавали подобное спиртное, не считая особых заказов для вечеринок по сбору средств на политические кампании или великосветские свадьбы.

Ему не понравилось, что такая редкость нашлась именно здесь.

– А неплохо они погуляли, – заметил Барлоу. – Надеюсь, оно того стоило, потому что как только мы выясним их имена, арестуем за кражу этой яхты.

– Неужели так и произошло? Они ее украли? – спросила Астрид.

Барлоу пожал плечами.

– А что еще? Вы же их видели. Молодые люди, примерно вашего возраста. Наверное, бродяги. Захотели покататься на яхте, накачались наркотиками, возможно, отплыли от тихоокеанского побережья и заблудились.

– На целый год? – уточнила Астрид.

Бо тоже в это не верил. Сомнительно, чтобы «бродяги» могли себе позволить дорогие тепличные цветы и шампанское. Не считая мебели, вероятно, сломанной во время шторма, и нарисованных голубых символов, комната была в порядке. Ни запаха мочи в углу. Никто тут не скрывался от правосудия. Черт, на стойке бара даже пыли нет. Бо поднес пальцы к носу и уловил аромат полироли для дерева.

– Шеф полиции упоминал о человеке, уверявшем, что управлял этой яхтой, когда та пропала год назад. Вам что-нибудь об этом известно?

Барлоу фыркнул.

– Конечно, известно. У этого чудака не все в порядке с головой. Он попал в психиатрическую лечебницу. Настаивал, что его наняли управлять яхтой, но его смыло с палубы во время шторма, и он сам доплыл до берега.

– Интересно, – заметил Бо.

– Ничего подобного. Владелица яхты его в глаза не видела. Мы все время с таким сталкиваемся. Одинокие люди, у которых слишком много свободного времени, читают в газетах о происшествиях, а потом заявляются в полицейский участок и обещают помощь. От них нет никакой пользы.

Астрид наступила на битое стекло и наткнулась на Бо.

– Осторожнее, – произнес он, подхватывая ее под локоть. На мгновение ему показалось, что она все-таки не протрезвела, но тут понял, что и сам на ногах нетвердо держится. Шторм снаружи набирал силу. Упершись в стойку, Бо поддерживал Астрид, радуясь поводу мимолетно прикоснуться.

– Ладно, – заканючил офицер Барлоу, когда лодку перестало сильно качать. – Я не могу торчать тут всю ночь. Давайте пойдем в машинное отделение.

– Что это? – Астрид наклонилась, чтобы поднять что-то с пола.

Бо включил фонарик и осветил место у ее ног. Ярко-голубой камень, размером с ладонь, засиял, когда она потянулась к нему… Скорее всего, бирюза. Когда Астрид его взяла, краткая вспышка света окружила ее кисть, будто кольцо голубоватого дыма.

Она застыла, дернулась и рухнула на пол.

– Астрид! – вскричал Бо и бросился к ней.

Вспышка света исчезла, но Астрид так и не открыла глаза. Бо не мог понять, дышит ли она. Он наклонился ниже и приложил ухо к открытому рту.

«Дышит. Слава богу!»

Дрожащими пальцами он нащупал пульс у нее на шее.

– Боже! – завопил Барлоу. – Что с ней? У нее приступ?

– Астрид, очнись! – попросил Бо, боясь ее трясти и в то же время считая, что встряска необходима.

Она все еще сжимала бирюзовую вещицу. Бо разжал ее пальцы, пытаясь не касаться содержимого, но не сумел. Камень был горячим, однако при прикосновении вспышки не последовало: Ему удалось рассмотреть фигурку какого-то миниатюрного идола. Бо вытащил носовой платок, быстро завернул статуэтку и сунул в карман куртки.

Что это за проклятая вещь, и что случилось с Астрид? Она не двигалась и ни на что не реагировала. Взяв ее на руки, он почувствовал насколько она слабая и хрупкая. А тут еще Барлоу надоедливо предлагал, чтобы они не прикасались к ней, потому что она могла подцепить ту же зловредную магию, которая повлияла на выживших пассажиров с синими лицами.

И даже если так, Бо не собирался просто сидеть, позволяя чарам ее убивать.

– Держись, – повторял он, вынося ее из каюты и стараясь укрыть безвольное тело от дождя.

– Девушку надо отвезти в больницу, – посоветовал идущий следом за ним офицер, перекрикивая воющий ветер. – Я не могу помочь, мне нельзя оставлять свой пост.

Ублюдок. Бо ему еще это припомнит, но пока не важно. Он дошел до машины и, укладывая Астрид на переднее сиденье, услышал ее стон. Она так и не открыла глаза.

– С тобой все будет хорошо. Все будет в порядке, – убеждал Бо.

Только вот сам не верил своим словам.

Астрид приходила в себя урывками, иногда мельком замечая темный город, проносившийся за мокрыми окнами автомобиля. И хотя до колледжа она ездила в этой машине всего пару раз, но догадалась, что находится в новом травянисто-зеленом «бьюике» Бо, потому что тут пахло обивкой из ангорского бархата и лимонными леденцами, которые он хранил в бардачке. Астрид всеми силами старалась сосредоточиться на знакомых ароматах, но воспоминание о сновидении утягивало ее обратно в забытье.

Только это не совсем сон, уж очень он был странным, ярким и сверхъестественным. И она слишком хорошо сознавала происходящее: будто идол, стоило к нему прикоснуться, открыл дверь, и ее – Астрид – выбросило из тела в прошлое.

Когда Астрид наконец удалось вырваться из густого тумана, она уже лежала на больничной койке на туго натянутых простынях, а медсестра в накрахмаленном белом переднике и остроконечной шапочке брала кровь из ее руки.

– Ну вот, как вы себя чувствуете? – приветливо улыбаясь, спросила незнакомка.

– Немного устала, – призналась Астрид.

– Меня зовут медсестра Дюпре, – представилась она, убирая шприц и снимая жгут с ее руки. – Вы знаете, кто вы?