Все это в качестве вещественных доказательств совершенно серьезно огласил государственный обвинитель – господин прокурор, цитируя протоколы осмотра предметов, изъятых у А.И. Найденова во время обыска его дачи и из карманов при аресте.

Не менее внушителен улов следователей при аресте подсудимых В.В. Квачкова и Р.П. Яшина. У Квачкова нашли при себе кучу подозрительных предметов, их прокурор перечислил все до одного: «водительское удостоверение, социальная карта, читательский билет в библиотеку, пенсионное удостоверение и доверенность на управление автомобилем». И карманы Яшина при аресте оказались наполненными предметами, вызвавшими у следователей сомнение в чистоте его намерений: «билет в метро, удостоверение на имя Степанова Игоря Владимировича, деньги в количестве трехсот десяти рублей и ста долларов, партбилет Русской национальной партии, три телефона и чужая визитная карточка».

А сколько подозрительных вещей сыскали сыщики при обыске места жительства подсудимого Яшина - аж целых два наименования, и каких!: «матерчатый ремень горчичного цвета с карабином для крепления огнестрельного оружия и книга Григория Климова «Ключи познания», на некоторых страницах которой (о, ужас!) имелись «следы подчеркивания». Между страниц этой, по убеждению искателей, преступной книги обнаружилось фото, изображавшее, как значится в оглашенном прокурором протоколе осмотра предметов и документов, «троих мужчин с подписью «Успехов Вам в творчестве!».

Чтобы у присяжных заседателей отпали всякие сомнения в преступности подсудимого Найденова (о Яшине и Квачкове на суде речь впереди), на допрос в качестве свидетеля обвинения вызвали его отца Ивана Александровича Найденова.

Ход этого допроса мы и постараемся сейчас осветить.

В зал вошел пожилой, интеллигентного вида человек, совершенно седой и немного сгорбленный.

Девушка-прокурор по фамилии Колоскова, весь процесс до того молчавшая и, по мнению зрителей, на вторых ролях проходившая «обкатку» в громком процессе, чтобы потом солировать в других громких судах, сегодня взяла инициативу допроса на себя. Ее звонкий голосок выводил ученически старательно: «Известно ли Вам что-либо о покушении на Чубайса и из каких источников?».

Найденов-отец тяжко вздохнул: «Известно из телевизионных передач, начиная с 17 марта».

Прокурор Колоскова звенит дальше: «А где Вы были 17 марта 2005 года?».

Найденов-отец снова вздохнул: «16 марта я дежурил. Смена моя кончалась в 10 часов 17 марта».

Прокурор Колоскова чеканит для протокола каждое слово: «Когда Вы в последний раз видели своего сына до события 17 марта?».

Найденов-отец: «Я его в марте часто видел. Последний раз разговаривал по телефону 16 марта вечером».

Прокурор Колоскова: «Можете назвать друзей вашего сына?».

Найденов-отец начинает перебирать: «Из друзей – Яшин Роберт, а среди знакомых – Карватко, его я всего два раза видел».

Прокурор Колоскова добралась до главного: «Когда Роберт Яшин был на даче у Вас последний раз?».

Найденов-отец: «17 марта 2005 года Яшин приезжал к нам на дачу со своей семьей. И они остались у нас на целую неделю. Дочка у них заболела».

Прокурор Колоскова начинает плести сеть: «Вам знакома фамилия Белов?».

Найденов-отец: «Нет, не знакома».

Прокурор Колоскова подтягивает новую петельку: «А фамилия Ветров Вам знакома?».

Найденов-отец: «Да, это фамилия моей бывшей снохи».

У прокурора Колосковой наготове очередная стежка: «Ваш сын занимался электрикой?».

Найденов-отец: «Да, вместе со мной. Я по специальности электрик».

Прокурор Колоскова делает стремительный скачок в сторону, явно пытаясь застать свидетеля врасплох: «А кому принадлежали карты, изъятые у Вас на даче?».

Финт не удался, Найденов-отец всё так же спокоен: «Они мне принадлежали, я их покупал, когда работал в Институте ядерной физики. Вы посмотрите, они 1989 года издания».

Прокурор Колоскова не ослабляя хватки: «А кому принадлежал «Справочник электрика»?».

Найденов-отец и в «Справочнике электрика» не видит ничего опасного для общества: «Покупал я, а пользовались все, даже соседи по даче».

Но по-прежнему крепка хватка прокурора: «А конкретно для чего Вы его покупали?».

Найденов-отец: «Как зачем?! Я же электрик, как мне без него?!»

Прокурор Колоскова: «А кому принадлежали мини-весы?»

Найденов-отец: «Это когда я занимался фотографией, я покупал эти весы».

Прокурор Колоскова вкрадчиво: «А сын Ваш пользовался этими весами?»

Найденов-отец: «Скорее всего, нет, потому что он этим делом не занимался».

Юная девушка-прокурор истратила весь арсенал заготовленных вопросов и на выручку ей поспешил старший товарищ. Прокурор Каверин, как всегда, на высоте логики и здравого смысла: «А откуда Вам известно, что Ваш сын не пользовался весами?». Особое ударение на слове «откуда».

Найденов-отец: «Ну, не видел я его с весами».

Ответ прокурора не устраивает, и он демонстрирует искусство прокурорского допроса, что сродни искусству алхимика, который из ничего норовит добыть золото: «Вы не видели, но откуда Вам известно, что он не пользовался ими в Ваше отсутствие?».

Найденов-отец в ответ: «А чего ему вешать-то?!».

Действительно, что было взвешивать Найденову-сыну на аптекарских мини-весах? Если взрывчатые вещества, а ему вменяют изготовление именно взрывного устройства, то объём взорванного на Митькинском шоссе по данным следствия измеряется килограммами, мини-весы тут не при чем.

Прокурор Каверин продолжает опыты алхимика: «В какой мере Ваш сын владел навыками электрика, что он умел?».

Найденов-отец не скрывает умений сына: «Провести проводку, поставить розетки. Я его всему научил».

Прокурор Каверин: «Когда Вы сына увидели 17 марта на даче, у него были какие-либо повреждения?».

Найденов-отец согласно кивает: «Была повреждена рука. Опухшая была. Я спросил: где это ты? Он сказал: упал. Он 17 марта руку с трудом поднимал».

Адвокат Чубайса Шугаев начинает издалека: «С того момента, когда уехал Ваш сын, когда Вы его еще раз видели?».

Найденов-отец: «После двадцатого. Он приезжал на дачу».

Шугаев быстро, стремительно, как с ножом к горлу: «Какая была цель приезда Вашего сына на дачу?».

Найденов-отец: «Ну это же его дом! Какая тут может быть цель?!»

Понимая, что блиц-криг его провалился, адвокат Чубайса завершил свой допрос бытовухой: «Ваш сын злоупотреблял спиртными напитками?».

Найденов-отец помолчал, попечалился: «Не то слово! Мы с этим боролись».

Задавать вопросы дозволено самому подсудимому Найденову. Он просит отца: «Расскажи подробно про 16-е и 17-е числа, если помнишь».

Найденов-отец: «С работы я сменился 17-го марта. 16-го вечером я позвонил тебе, спросил, когда ты будешь на даче. Ты сказал, что будешь поздно, но язык у тебя уже заплетался, я понял, что ты уже выпивши. 17-го утром, перед тем как идти на оперативку, я услышал, что было покушение на Чубайса. Когда я вернулся на рабочее место, по телевизору Чубайс уже выступал, что он в курсе того, кто это сделал, и будет помогать прокуратуре. Днем я поехал на дачу, спросил мать: Саша был? Она говорит: да, был. Привез рулон поролона и лег спать, потом уехал. Мать сказала: приходила Валентина Павловна Зырянова, она просила тебя, чтоб ты ее до Москвы подвез. Ты и подвез».

Найденов-сын уточняет: «По поводу Зыряновой ты следствию давал информацию?».

Судья бдительно встрепенулась, страшась появления серьёзных свидетелей защиты: «Вопрос снимается!». И тут же выговаривает возмущенному ее запретом подсудимому: «Во-первых, подсудимый Найденов, измените мимику на лице. И не размахивайте рукой. Угрожающими жестами мне не грозите!».

Найденов-сын набирается терпения, как пловец воздуха перед нырком, спрашивает отца: «Изъятые вещи: мотки провода, рулон поролона, телефоны – тебе были возвращены?».

Найденов-отец: «Все, что изъяли, - и поролон, и провод - мне вернули и сказали, что они не подтверждаются следствием».