Уж не случился ли в доме Чарли пожар? Я беспокойно поглядела на мужа, но он не выглядел встревоженным или опечаленным, а поймав мой взгляд, тепло улыбнулся. Я отогнала вздорные панические мысли. Чарли сам разберётся. Здесь хорошо, но скорей бы увидеть дом!

Муж рассказывал мало, но мне казалось, что едем в поистине волшебное место. Он мимолётно упомянул о собственности чуть ли не в первый день знакомства, что я отнесла к невинному хвастовству и желанию произвести впечатление. Не рвалась туда, даже не мечтала о шансе побывать на острове. Только в ожидании свадьбы, я стала задумываться о «таинственном заброшенном замке», особенно после того, как поделилась фантазиями с женихом, а он, хмыкнув, внезапно сказал, что его дом и впрямь походит на замок. Это только подогрело моё любопытство. Я представляла красивое светлое сооружение вроде тех, что видела возле Луары – с зубчатой крепостной стеной и башнями. Понимала абсурдность этой фантазии, но была не в силах избавиться от неё. Даже рисовались дивные интерьеры уютного семейного гнёздышка. Ясно, что сидеть спокойно я не могла. Когда Чарли обо всём договорился, уже умирала от нетерпения, как хотелось скорее добраться и увидеть.

Наконец, муж всё разузнал, уже через полчаса мы отплыли от причала на арендованной моторке и понеслись вдоль берега.

Ветер, сильный и на берегу, здесь совершенно рассвирепел. Волосы хлестали по лицу, так и норовя попасть по глазам или в рот. Чарли только смеялся, глядя на мои попытки поймать все мечущиеся пряди и собрать хвост. Я показала ему язык и спросила, перекрикивая треск мотора:

– Что сказал этот парень?

– Что у меня очень красивая жена, похожая на эльфа.

Интересно, официант и впрямь сделал мне такой комплимент, или Чарли сейчас сам придумал? Опешив от этого заявления, я всё же сохранила невозмутимый вид и самонадеянно заявила:

– Ну, это само собой! А про дом? Что там про «нехорошее место»?

Волна ударила в борт, окатив нас мелкими брызгами, заставив взвизгнуть от неожиданности. Чарли расхохотался и махнул рукой:

– Потом!

Я жадно глядела вперёд в океан, но остров всё же не заметила: он оказался со стороны берега и почти сливался с ним, отделённый лишь сравнительно узкой полосой воды. С полкилометра длиной, он выглядел, будто небрежный гигант по случайности отколол от берега кусок скалы, а затем, пытаясь замаскировать свою оплошность, небрежно присыпал его землёй. На оконечности была небольшая дубовая роща, и я не сразу заметила здание из-за деревьев. Стройная башня вонзалась в небо.

– Да это и впрямь замок!

Дом напоминал кирху. Строение оказалось много большим, чем я думала, красного кирпича, окна закрыты тёмными жалюзи.

Я почувствовала непонятное смущение, почти робость. Когда лодка замерла у берега, и Чарльз, выпрыгнув на потемневший деревянный настил, стал закреплять канат, я даже не сразу поднялась с сидения. Дом, даже наполовину скрытый деревьями, казался прекрасным, но слишком чужим. Хотелось любоваться, а не жить в нём. Пытаясь побороть непонятное замешательство, я пробормотала:

– Удивительно красиво!

Чарли белозубо улыбнулся в ответ, молча протянул руку, и я внезапно успокоилась. Глядя, как он уверенно перебрасывает вещи на пристань, даже почувствовала неловкость за свою бездеятельность, и, едва дождавшись, пока он снова выберется из лодки, подхватила сумку. Доски еле заметно пружинили под ногами, плеск волн и резкие крики чаек будили воображение, пробуждая в душе восторг.

– Рад, что тебе нравится, – буднично заметил Чарли.

Я на миг зажмурилась, не столько защищая глаза от яркого света, сколько для того, чтобы ничего не мешало упиваться чистым морским воздухом, и шумно вздохнула.

– Чем пахнет? – Чарли глядел с лёгкой насмешкой.

– Счастьем.

***

– Пабло, тот официант, сказал, что здесь творится всякая чертовщина, – внезапно произнёс Чарли, подхватывая чемоданы. – Появляется призрачная женщина в белых одеждах, огни мелькают…

Я фыркнула и молча поспешила за мужем. Смешно! Суеверие искажает вполне понятные вещи, представляя их страшными и таинственными. Конечно, небольшой остров у берега манит и исследователей, и влюблённых, желающих уединиться, и просто людей желающих хорошо провести время, нарушив однообразие отдыха в небольшом городке. В жару большинство предпочитает светлое, а ночь съедает цвета. И, естественно, в темноте без фонаря здесь ходить опасно.

Кроссовки приминали траву, тяжёлая сумка привычно оттягивала плечо, ветер толкал в спину и волосы, собранные в хвост, били по щеке. Всё было таким ощутимо материальным… Тропа, ведущая к дому, почти терялась в траве, свидетельствуя, что люди здесь появляются нечасто, но всё же бывают.

Закрытые жалюзи делали дом мрачным и неприветливым, Чарли оставил вещи на крыльце, распахнул створку двери и шагнул в темноту, подсвечивая себе айфоном. Я, охваченная внезапной робостью, старалась не отставать. После солнечного дня темнота в доме казалась кромешной, полоса света из двери лишь углубляла её. Пылинки в ней не танцевали, как это принято говорить, а буквально толклись, распихивая друг друга. Я не обольщалась: уборки здесь не на один день. В блуждающем пятне света от моего мобильника возникали лишь отдельные вещи, очертания комнаты терялись в темноте. Не сильный, но стойкий запах сырости въелся в стены, обшитые деревянными панелями. От пола, вымощенного плиткой, тянуло холодом. Сразу захотелось развернуться и уехать.

– Попробую открыть окна, – пробормотал муж.

– Чарли, что это за лестница?

Он не ответил, и я, ведомая жадным исследовательским интересом, решила посмотреть сама. Прямоугольник света наверху подогрел энтузиазм, и я поднялась на второй этаж по узким каменным ступеням.

Наверху не было промозглости первого этажа, вероятно потому, что одно из окон оказалось разбитым, и свежий бриз гулял по комнате, пузырём раздувая тюль в пятнах плесени. На какой-то миг мне показалось, что он принял форму женской фигуры, мягко огибая тонкий стан и повторяя очертания широкой юбки. Дыхание пресеклось, и хотя в следующий момент ткань бесформенным облаком взвилась и вновь опала, я замерла в дверях, с ужасом разглядывая это беспорядочное колыхание и жадно глотая воздух.

Не подозревала в себе такой впечатлительности и богатого воображения! Мысленно выругала себя и бегло огляделась, хотя взгляд по-прежнему, как магнитом, притягивало к колышущемуся тюлю. Почти пусто: белые потолок и стены, лишь понизу декорированные темными древесными панелями. Металлическая кровать без матраса – с коваными спинками, шкаф в углу и комод у стены – тёмного дерева, старые и тяжёлые.

Я решительно направилась к окну, уловила движение большой фигуры сбоку, на краю поля зрения, и, еле удержав вопль ужаса, повернулась. Зеркало, всего лишь зеркало в массивной чёрной раме…

Подошла к нему и взглянула в лицо испуганной незнакомки, бледной и черноглазой, которая почему-то была одета в мою одежду. Коснулась холодной поверхности рукой, соединив с ней ладони. Это прикосновение словно сбросило наваждение: лицо напротив неуловимо изменилось, и я, наконец, узнала себя. Пристально вгляделась в отражение, с любопытством изучая, будто заметила в первый раз. Сердце бешено колотилось, и я прижала кулак к груди, будто этот беспомощный жест мог утишить бешеное биение. Глаза уже приобрели нормальный цвет. Как я могла увидеть пугающую дикую красоту в собственных совершенно заурядных чертах? Пепельно-русые волосы стянуты неровно, неряшливо, зрачки ореховых глаз ещё расширены. Слышала, что так бывает от испуга, но это всегда казалось художественным преувеличением.

Шагнула назад, окинула придирчивым взглядом всю фигуру. В белой хлопковой блузе и длинной расклёшенной салатовой юбке я выглядела тонкой и воздушной. Хмыкнула: и впрямь эльф, только острых ушей не хватает.

Особо сильный порыв ветра взметнул белое за моим плечом. Я обернулась, затравлено оглядела комнату. На запылённом полу перекатывались сухие листья. В углу лежало что-то…