Он тоже ей улыбнулся.

– А моя бабушка говорила мне, когда я был ребенком, что звезды на небе – это лампадки. И у каждого ангела своя лампадка. Если звезды светят ярко, значит, ангелы стараются, хорошо выполняют свои обязанности, а если они забывают поправить фитилек, то звездочки-лампадки начинают коптить и тогда появляются на небе тучи. Лайэл засмеялась и добавила:

– А если молоденький неопытный ученик зазевается, то лампадка падает вниз и мы говорим, что звезда упала.

– Ну вот, и у наших бабушек было много общего, – подвел итог Джордан.

Он стоял совсем близко и смотрел на нее. Лайэл опять почувствовала, как ее охватило волнение. Такого с ней еще не было. Вот она стоит и не пытается уйти… как под гипнозом.

– Большое спасибо за ужин, – заторопилась она.

– Было очень приятно, – заверил ее Джордан. – Я заеду завтра утром в девять. Хотя что я?.. Сегодня утром.

– Но меня уже не будет. Я же еду во Френчем, – возразила она.

– Я знаю. Я собираюсь вас отвезти туда на машине.

Лайэл стояла и не могла в себя прийти от этой приятной неожиданности. Ноги буквально приросли к тротуару. Но затем дверца машины хлопнула, «ягуар» рванулся и пропал.

В квартире – темно. Митч еще не вернулась. Спать ложиться? Об этом и речи быть не может. Усталости, беспокойства как не бывало. А все из-за Джордана. Лайэл варила кофе, когда хлопнула дверь подъезда. Шаги на лестнице. Ключ в замке. Вошла Митч. Одна.

– Кофе? Вот чего мне не хватает. А ты чего так рано? Я думала, что ты вернешься позднее, – сказала Митч. – Впрочем, нужно пораньше лечь спать, а то завтра вечером в гости. Давид сразу поехал домой, чтобы тоже выспаться. Ну, давай быстренько рассказывай, что у тебя?

– Митч, почему ты мне ничего не сказала? – спросила Лайэл и посмотрела на подругу укоризненно.

– Он просил не говорить. Да я и сама так решила. Ты бы ведь не пошла, если бы я все рассказала, – призналась Митч. – Ну, теперь, когда ты с ним познакомилась, согласись, что он потрясающий мужик.

Лайэл задумалась.

– Ну ладно. Он тебе понравился.

– Я не уверена, – Лайэл сомневалась. Слово «нравиться» не отражало тех эмоций, которые в ней вызвал Джордан.

– Ну ты даешь! На фирме нет ни одной женщины, которая не мечтала бы оказаться на твоем месте. Вы увидитесь?

– Он сказал, что утром заедет за мной и мы поедем во Френчем. Но я до сих пор не могу понять, зачем это ему нужно.

– Как зачем? Наверное, ты его покорила, – Митч театральным жестом приложила руку к сердцу. – Любовь с первого взгляда.

– У меня не возникло такого впечатления. – Лайэл покачала головой, выразив этим жестом свои сомнения.

– Это, возможно, потому, что он, как очень искушенный в сердечных делах мужчина, лучше других умеет глубоко прятать свои чувства. Других объяснений я не нахожу. Он позволял себе что-нибудь?

– Нет.

– Слава Богу! Именно это меня и беспокоило больше всего. Воображаю твою реакцию, если бы он полез. Мне рассказывали – он еще в Штаты не уезжал, – что он в этом плане б-о-о-льшой специалист. Уж если он положил глаз – то все. Ни одна еще не устояла. В том числе и те, которые даже и не смотрели в его сторону, – сказала Митч и, помолчав, добавила: – Уж если он отступил от своих принципов, это может означать только одно: он, должно быть, влюбился в тебя.

– А вот и он! – воскликнула Митч.

Она давно уже стояла у окна и, как и Лайэл, была возбуждена. Утро было солнечным, и яркие блики добавляли золота в ее белокурые волосы.

Лайэл, в шерстяной бежевой с белым юбке и жакете в тон, была давно готова. Рядом с чемоданом, который она обычно брала с собой на уик-энды, стояла еще и дорожная сумка, набитая всякой всячиной. Книжки, журналы, безделушки, трубочный табак – все это она покупала загодя и теперь везла в подарок дедушке на Рождество.

Лайэл сняла с вешалки плащ, перекинула через плечо сумку на длинном ремешке и подошла к подруге. Митч сразу забеспокоилась:

– Ну, смотри в оба!

– Но он же вчера ничего себе такого не позволял.

– Это еще ничего не значит. Может, он просто хотел усыпить твою бдительность.

Это что-то новое! Похоже, она уже и сама сомневается насчет любви с первого взгляда.

– Хотя амурные пассы на шоссе, да еще при свете дня маловероятны, – пошутила Митч.

Лайэл засмеялась. Взяв в руки багаж, задержалась у дверей и, бросив на подругу нежный взгляд, сказала:

– Счастливого Рождества! Передай мои поздравления родителям Давида.

Давид, талантливый физик, прилично зарабатывал, и у него была в Лондоне квартира, но на Рождество всегда уезжал в Хэмпшир, к отцу с матерью. В этом году вместе с ним едет и Митч. Как обычно, приедут многочисленные родственники из Корнуэлла и Шотландии. Лайэл всегда умиляется – так приятно, так радостно встречаться всем вместе. Столько тепла, любви, нежности сулит такая встреча!

– Ну конечно. Мы все очень рады. Потом с Удовольствием разъезжаемся по домам. На следующий год снова бросаемся друг к другу в объятия. Буквально задыхаемся от счастья, – заметил как-то по этому поводу Давид. Но вообще-то он немножко циник…

Лайэл спускалась по лестнице. Увидела внизу Джордана. Пусть видит, что у них на лестнице не лежат ковровые дорожки и она сама тащит багаж. И Джордан уже увидел Лайэл и, перепрыгивая через ступеньки, перехватил ее на лестничной клетке и взял из рук вещи. Одет он был обыкновенно: темные брюки, кремовый джемпер под горло, светло-оливковая куртка свободно свисает с широких плеч.

Лайэл удобно устроилась на переднем сиденье «ягуара». Шикарная машина! Конечно, каждый знает, кто может иметь такую. Не на конвейере собирается – ручная работа. Произведение искусства, можно сказать. И хозяин вполне соответствует! Покосилась на Джордана. Нос – и тот приводит в трепет. Такие носы только у настоящих мужчин. Четко очерченный профиль. Черты лица, конечно, крупноваты. Подбородок тяжеловат, да и скулы тоже. Нет, красивым его можно назвать с натяжкой. Но ведь до сих пор она никакому другому мужскому лицу столько внимания не уделяла! На лице печать той самой пикантной таинственности, которая так нравится женщинам… Но вот зачем он отрывает у себя время, создает себе неудобства? Зачем повез ее сам во Френчем? Ах да ладно! Как бы там ни было, этот его пока малопонятный жест избавляет ее от долгой и утомительной поездки на автобусе. И на том спасибо! Она ему так потом и скажет.

– Вы, должно быть, гадаете, почему это я решил отвезти вас во Френчем?

– Да, именно!

Скажите пожалуйста, он еще и мысли ее читает!

– Наверное, думаете, что из альтруистических побуждений?

– Нисколько. С какой стати?

– Когда узнаете меня получше, именно это и подумаете.

Он, кажется, собирается продолжать знакомство? Это почему-то обрадовало Лайэл. А с другой стороны – нужно ли ей все-таки принимать правила этой без сомнения опасной игры?

– Вы мне говорили, что у вас никого нет, – проговорил он вполголоса.

Конечно, он не мог не почувствовать, что ее что-то беспокоит. У нее никого нет, но и он ей не пара. Она решилась осторожно поставить точки над «i»:

– Мы с вами, как принято теперь говорить, из разных слоев общества.

– Мы же выяснили все про наших предков, – возразил он. – Я тоже провел детство в провинции и думаю, что ваше детство похоже на мое. У вас, кстати, в детстве были качели?

– Да, конечно, – обрадовалась Лайэл, – дедушка приладил их на старой яблоне, Я с них столько раз падала, что бабушка устроила дедушке скандал, и он их снял. До сих пор запах зеленки у меня ассоциируется с качелями, с детством.

Зачем он спросил о качелях? Может быть, ему вообще интересно знать, как она жила, какие у нее были друзья?.. И Лайэл предалась воспоминаниям. Вот только о Поле рассказывать не стала. Тяжело ей об этом вспоминать.

Лайэл чувствовала себя почти счастливой. Едешь себе, неторопливо беседуешь. Полный комфорт! Во всяком случае, давно она не ощущала такого тихого умиротворения.