В то время сослуживец познакомил меня с сотрудником одной из таких служб, который и попросил подготовить предельно честный материал о состоянии боеготовности Вооруженных Сил. Он не скрывал, что официальным документам из МО «уже мало доверия», что в них «много сказок». Даже по одному этому эпизоду можно было сделать вывод, что в Кремле начинают меняться подходы к оценкам боеготовности армии… Вскоре это подтвердилось.
Наверное, впервые за годы своего правления российский президент на совещании высшего руководящего состава армии 14 ноября 1994 года дал весьма жесткую оценку положению дел в Вооруженных Силах, подчеркнув, что располагает информацией по военным вопросам — «не только той, которую предоставляет Минобороны».
До начала чеченской войны оставалось меньше месяца…
…В огромном подземном зале Центрального командного пункта Генерального штаба есть одно рабочее место (как войдешь — направо в углу), которое всегда пустует. Хозяин его появлялся тут очень редко. Это место Верховного главнокомандующего.
Если сесть в уютное кресло и открыть дверку левой тумбы стола, автоматически выдвигается полка, на которой стоит телефон цвета слоновой кости. Его называют иногда «ядерным».
Однажды я увидел, что трубка этого телефона примотана к корпусу аппарата красной изоляционной лентой. Сослуживец объяснил:
— Чтобы кто-то ненароком не снял трубку…
Другой полушутя-полусерьезно добавил:
— Особенно если этот «кто-то» будет под кайфом.
И тут же успокоил:
— Без паники: система управления устроена так, что даже если кому-то взбредет в голову потешиться «ядерной трубкой», — сигнал мгновенно пройдет многоступенчатую проверку на пультах управления премьер-министра, министра обороны, начальника Генштаба и т. д.
Время от времени в нашей прессе появляются «страшилки» о «ядерной трубке» или о «ядерном чемоданчике» Ельцина. Эта тема хорошо щекочет нервы. Журналисты, не имея всей информации, часто устраивают между собой «конкурс ядерных сказочников»… Наши генштабисты лишь посмеиваются: пускай дети тешатся, лишь бы народ не пугали. Хуже, если такие сказки начинает рассказывать военный.
В «Комсомольской правде» отставной полковник Роберт Быков поведал читателям, что пуск ядерной ракеты может осуществить какой-нибудь разобидевшийся на всех дежурный офицер… Как-то было, что в роли «ракетного байкаря» выступил президент. А поводом стали события 25 января 1995 года.
Задолго до этого дня наша космическая разведка засекла, что на норвежском ракетодроме на острове Андейя готовится к запуску ракета. Вскоре «другие источники» подтвердили это и успокоили Генштаб: ракета была научно-исследовательской и имела официальное название «Black Brant XII». Подобные ракеты норвежцы запускают регулярно уже более 30 лет и заблаговременно информируют об этом все соседние страны. Еще в декабре 1994 года наш МИД получил из Норвегии такое уведомление. Были оперативно оповещены Минобороны и главные штабы видов Вооруженных Сил РФ. Если я не ошибаюсь, это было еще 15 декабря 1994 года. Таким образом, можно смело утверждать, что запуск норвежской ракеты не был ни для министра обороны, ни для начальника Генштаба неожиданностью.
Москва еще с 1962 года внимательно наблюдала за норвежским ракетодромом. Строго учитывались запуски ракет, которых к декабрю 1994 года насчитывалось уже более 600. Нам было известно также, что запуск «Black Brant» готовился в рамках американского, а не норвежского исследовательского проекта. Научная «боеголовка» тоже была американской, а США к тому же почти полностью взяли на себя финансовую сторону проекта. Задолго до запуска на ракетодром Андейя прибыла большая группа американских специалистов NASA… К наблюдению за запуском и полетом ракеты была готова наша система предупреждения о ракетном нападении (СПРН), которая и без того ведет слежение за воздушным пространством все 24 часа в сутки. Главной заботой специалистов СПРН было лишь не допустить случайного залета «Black Brant» на территорию России (у нас не было полной уверенности, что после почти вертикального взлета ракета не ляжет на курс в сторону нашей границы).
Как и положено, министр обороны заблаговременно проинформировал президента — Верховного главнокомандующего о предстоящем запуске норвежской ракеты и о том, что наши системы к ней готовы и соответствующие «заинтересованные» ведомства в курсе дела. Каково же было удивление генштабистов, когда во время поездки по стране Ельцин на одном из вокзалов вдохновенно рассказывал встречающим «байку» о том, как «неожиданно» поступила информация о норвежской ракете и как он и министр обороны мгновенно и безошибочно «сработали»…
А потом западная пресса подняла шум — мол, российский президент лихорадочно схватился за ядерный чемоданчик! Какой же в этой байке был резон? На мой взгляд, был скрытый сюжет. Тогда пресса особенно яростно чехвостила руководство страны и Вооруженных Сил за бездарные действия в Чечне. А тут и Ельцин, и Грачев показали стране, что армия в боевой готовности и управляема, что благодаря квалифицированным решениям, принятым самим Верховным и талантливо реализованным военным министром, самая сложная задача может быть выполнена блестяще.
В середине февраля 1996 года в связи с 25-летием СП PH министр обороны направил приветствие ее личному составу, в котором, в частности, говорилось: «…благодаря самоотверженному труду, высокому профессионализму воинов СП PH Верховный главнокомандующий, руководство Вооруженных Сил постоянно имеют своевременную и достоверную информацию о ракетно-космической обстановке, необходимую для принятия ответственного решения…»
Грачев не лукавил: информация действительно была своевременной и достоверной…
…Сведения о том, что в ходе визита в Южную Корею (ноябрь 1992 года) президент России передаст Сеулу магнитные записи, зафиксированные «черным ящиком» сбитого «Боинга-747», стали сенсацией.
Записи были приняты южнокорейской стороной с огромной благодарностью. Передачу их видели по телевидению сотни миллионов людей планеты. Российский президент с особой торжественностью извлекал из чемоданчика кассеты и сооружал из них пирамидку на глазах сияющего Ро Де У. И вот не прошло и трех недель, а мир облетела новая сенсация: пленки были… фальшивыми. Что сделал бы президент любой страны, окажись он в такой ситуации? Он, не исключено, немедленно снял бы с постов руководителей внешнеполитического и военного ведомств. И принес бы публичные извинения корейцам. Наш президент этого не сделал.
В 1993 году я попытался самостоятельно докопаться до истины и вышел на контакты с офицерами одного из управлений МО, которые участвовали в подготовке визита Ельцина в Сеул. После бесед с ними сомнение в подлинности пленки еще больше укрепилось…
Во время визита в Южную Корею Ельцин пустил еще одного «петуха». Чтобы как-то задобрить южных корейцев, страшно обидевшихся на нас из-за сбитого «боинга», президент РФ пообещал, что на Тихом океане российский подводный флот более строиться не будет. Я не знаю, в каком состоянии Ельцин делал это заявление, но зато хорошо помню, что в Министерстве обороны и Генштабе оно вызвало взрыв негодования.
Главком ВМФ РФ адмирал флота Владимир Чернавин на вопрос, кто решил оставить самый большой российский океанический регион без собственной базы строительства подводного флота, заявил, что сам впервые узнал об этом из газет и намерен лично обратиться к Ельцину. Тогда наши морские «сыщики» из военно-морского отдела Главного оперативного управления ГШ обратились за помощью к «своим» в МИДе. Там и узнали, что «идея родилась спонтанно и очень понравилась президенту». Приписывали ее дипломаты своему «хозяину»…
Вскоре из Комсомольска-на-Амуре в Главный штаб ВМФ поступила информация, что руководству завода, строящего атомные и дизельные подводные лодки, прямиком из правительственного аппарата уже поступило распоряжение резать стапеля и недостроенные корпуса кораблей. До сих пор убежден, что от этой катастрофы Россию спас лишь случай: в то время на Дальнем Востоке по приглашению администрации Хабаровского края гостил Александр Руцкой. Его «случайно» завезли в Комсомольск и бросили в разъяренную толпу судостроителей.