Тру находился в середине команды. Оби-Ван не видел этого. Он надавил вперед, путь к Омеге теперь свободен.

Все в Анакине кричало, что надо следовать за Оби-Ваном, быть участником захвата Омеги. Кроме одного. Дружбы.

Но он слишком долго колебался. Он увидел, как Ферус и Тру переглянулись. Одновременно Ферус и Тру подбросили свои световые мечи в воздух. Тру поймал меч Феруса, а Ферус поймал меч Тру.

Перевооруженный, Тру пошел на нежить, отрубая конечности и калеча живые трупы. Ферус отступил на заднюю позицию с работающим наполовину световым мечом.

Но Омега вдруг снова появился. Он крался позади могил. Рядом с ним была Зан Арбор. Анакин понял, что они пытаются обмануть Джедаев. Они сконцентрировали большинство огневой мощи в середине гробницы. Пока Джедаи предполагали, что те отступят назад, они фактически собирались бежать через переднюю дверь.

Он снова увидел, как проблеск на конце его восприятия, плащ, сворачивающийся со скоростью броска змеи. Ситх стоял у входа в гробницу. Ожидая. Его лицо было скрыто в тени капюшона.

Зан Арбор поспешила к нему.

Анакин снова повернулся к Тру. Так как Ферус стоял за спиной Тру, он был единственным на пути Омеги. Все Мастера Джедаи были впереди сражения. Световой меч Феруса мигал в темноте.

Видя, что он в беде, Дара с помощью Силы прыгнула к Ферусу, держа свой световой меч высоко, полная решимости спасти его.

Анакин увидел улыбку на лице Омеги, когда он открыл огонь.

Выстрелы поразили Дарру прямо в грудь. Она оседала, все еще держась между Омегой и Ферусом.

Соара вскрикнула. Анакин почувствовал в тот момент, как до невозможности растянулось время, время, которое заморозило все, даже его сердце.

Он видел движение словно раздуваемого синего мерцающего шелка, когда Зан Арбор использовала в своих интересах отвлечение внимания, чтобы рвануть к выходу. Синяя молния Силы прорезала темноту, создав барьер, оградивший ее от других, давая ей пространство для побега.

Он видел рот Тру, открытый в вопле. Он видел, как Ферус упал на колени и пополз к Дарре, видел, как он схватил бластерный заряд в плечо, но продолжил ползти. Он видел, как Сири прыгнула вперед, чтобы защитить их всех, видел, как Соара полетела по воздуху с помощью Силы, чтобы быть около своего падавана. Видел, как Дарра повернула к нему голову, ее щека была в грязи. Видел туманную пелену в глазах Дарры, шок от удара. Он видел, словно это было физическое усилие, как она собирает мужество, чтобы принять удар.

Он видел все это, и все же он не двигался.

А затем Омега пришел в движение, еще раз сменив направление, поспешно отступая вглубь гробницы.

С болью на лице, Оби-Ван отвернулся от Джедаев и побежал за ним.

Время быстро сжалось обратно, а его все равно не хватало.

Анакин отвернулся от Дарры и помчался вслед за своим Учителем.

Гробница сужалась к концу. Зловоние почти заставило Анакина завязать рот. Словно все самое грязное собралось здесь. Он мог только разобрать Оби-Вана впереди, бегущего, атакующего нежить, которая охраняла Омегу, окружив его словно облаком гниющей плоти.

Анакин прибавил скорость. Его Учитель сражался с невероятной скоростью и точностью. Анакин чувствовал Силу как большую пульсацию, проносящуюся, окутывающую волной, которая толкала Оби-Вана к его противнику. К его судьбе.

К моей судьбе, Анакин подумал. Моей!

Он так сосредоточился на своем Учителе, на том, что нужно догнать его, что напоролся на энерголовушку.

Анакина поймали. Он не мог двигаться. Расстроенный, злой, он рубил невидимую клетку световым мечом. Он не мог освободиться. Он пинался. Он наскакивал. Попался.

Он встретил силу, больше чем его. Невозможно!

— Учитель! — позвал он, но Оби-Ван его не слышал. Энерголовушка высасывала его голос из воздуха и не выпускала.

Мне просто нужна Сила. Оби-Ван сказал, что Учитель может призвать Силу и бороться с этим. Я так же хорош как Учитель. Я смогу.

Хотя странно. Он мог бы дотянуться до Силы, но мешали видения. И это были видения не темной стороны. Это были видения того, что произошло только что. Рот Тру, открытый в крике боли и отрицания. Дарра, падающая, глаза, широко открытые от шока.

Дарра, ее голова повернута к нему, на щеке пыль гробницы.

Он увидел ее, как это было раньше, когда она была ранена на Хааридене. Он почувствовал, что она ранена, тогда это была его ошибка. Неуверенный в ее способностях, но уверенный в своих, он прыгнул защитить ее, а вместо этого врезался в нее. Он думал, что он лучший воин, а из-за этого он вытолкнул ее под бластерный огонь.

Она никогда не держала зла на него.

Он снова увидел ее лицо, такое бледное. Яркая лента, которую она всегда заплетала в свою косу, волочилась в пыли гробницы.

Он знал, что она была тяжело ранена. Он чувствовал, что это душило его. Он не пошел помогать Ферусу. Дарра пошла. Теперь она лежала на земле. Он пробовал собрать эти факты вместе, чтобы они обрели смысл.

Световой меч Тру работал в полсилы.

Анакин никогда не предлагал проверить апертуру потока так, на всякий случай. Он считал это само собой разумеющимся.

«Что со мной происходит?», задавался вопросом Анакин. Его разум внезапно почувствовал ясность, остроту. «Почему я не помог моим друзьям? Я изменился? Я меняюсь? Кем я становлюсь?»

Когда он стал падаваном, у него не было сомнений. Впервые он доверился кому-то.

Теперь стало гораздо сложнее. Стало больше угроз.

Может он менялся к лучшему.

Контроль устав верховенство превосходство…

Стал ли он более зрелым теперь? Лучшим воином? Более способным оценить ситуацию, двигаться к цели? Поэтому он помчался противостоять Омеге? Или его собственная зависть толкала его? Как он мог разделить это? Почему он должен был это делать?

Власть управляет результатом…

Анакин покачал головой. Голоса не покидали его.

Он подумал о Дарре. Нежность заполонила его, и голоса ушли.

Несколько лет назад он пошел в мед клинику увидеться с Даррой, полный раскаяния. Она отбросила его вину с усмешкой. «Теперь и у меня есть кое-что, чтобы произвести впечатление на юнлингов. Я была ранена в сражении».

А затем он вспомнил кое-что, о чем он не думал годами. Он всегда думал, какая она сильная. Теперь он вспомнил ее хрупкость. Он вспомнил ее руку на покрывале. Ее пальцы слегка коснулись его рукава.

Побудь со мной, пока я не усну. Здесь так одиноко.

Анакин снова забился в ловушке. Он чувствовал, как гнев растет в нем. Он знал, что гнев мешал Силе, но он не мог его контролировать. Если только…, если только он сможет использовать гнев. Но это было тем, что Джедаи не должны делать.

Разочарование бурлило в нем. Он не мог двигаться. Его Учитель ушел в темноту.

Оби-Вану не следовало удивляться, когда видения Лордов Ситхов исчезли, и он видел Куай-Гона. Но он удивился. Он должен был знать, что Ситхи способны были вытянуть самые болезненные воспоминания изнутри него.

Куай-Гон стоял, с зияющей раной в груди, куда нанес удар Дарт Мол.

— Ты всегда так боялся разочаровать меня, — сказал Куай-Гон. — И ты это сделал.

Оби-Ван остановился. Световой меч в его руке опустился.

Это не настоящее. Это не реально.

— Ты подвел меня, Оби-Ван.

Не… реально.

— И ты даже не знаешь почему.

Оби-Ван вздохнул. Он шел вперед, прямо на Куай-Гона. Изображение исчезло.

Дрожа, он пошел дальше в темноту. Теперь было легче идти мимо Лордов Ситхов, видения которых рычали, шипели и пытались схватить пальцами, когда он проходил мимо. Он видел и чего похуже.

Он услышал шипение, почувствовал волну темной стороны и только приготовился, как темноту осветила вспышка. Яркий взрыв ракеты ослепил его.

Оби-Ван бросился на пол и покатился. Даже закрытыми глазами он видел всполохи оранжевого и желтого, яркие как двойное солнце. Используя Силу, он оказался рядом с могилой и присел за ней. Когда он открыл глаза, он не смог ничего увидеть.