— Тренируешься? — хихикнул он. — Ну как тебе роль няни? Саманта сказала тебе, что мы скоро уезжаем?

Джулии было нелегко огорчать друзей, но она честно призналась:

— Бен, я еще не решила, ехать мне или нет.

— Но я думал… — опешил он. — Саманта сказала…

Джулия вопросительно взглянула на подругу, которая неистово жестикулировала за ее спиной, обвиняя мужа в непонятливости, и невинно спросила:

— Признавайся, что ты сказала?

— Она сказала, что ты едешь с нами. — Бенедикт бестолково захлопал глазами, и Джулии стало жаль его. — Что ты позаботишься о Тони, и нам не придется никого нанимать.

— Неужели так и сказала?

— Бенедикт! — уже вслух одернула его жена и, понизив голос, обратилась к подруге: — Джулия, не подводи меня, все уже знают, что ты едешь.

— Я хочу поехать, но что скажет Пол? С ним я еще не говорила.

— Так поговори! — Саманта вернулась к плите и начала переворачивать бифштексы с таким видом, что Джулия поняла: разговор окончен. Она беспомощно повела плечами. Даже если захочет, она не сможет отказаться от поездки, раз за дело взялась такая дружная команда: Саманта, Бен да и ее родители.

Всю следующую неделю в метро и на улице Джулия натыкалась на красочные афиши, гласящие о том, что Мануэль Кортез ежедневно выступает в «Свите», и каждый раз ее сердце судорожно сжималось. Интересно, думает ли он о ней, вспоминает ли хоть иногда, или конфликт, произошедший между ними, был последним звеном в короткой цепи их отношений? Если он не хочет больше ее видеть, так тому и быть, она едва ли вправе винить его. Она вела себя непростительно гнусно, низко, бестактно, и не важно, есть ли на самом деле оправдание ее поступку или нет:

Каждый день методично названивала Саманта, предупреждая, что если она едет с ними, то должна поторопиться, сходить в американское посольство, взять визу, получить заключение врачей о том, что абсолютно здорова, и сделать прививку от оспы.

Без особого энтузиазма, а скорее чтобы занять время, Джулия принялась собирать все необходимые документы. Пока она чем-то занята, не надо принимать решений, говорить «да» или «нет» и разговаривать с Полом. Покупать новую одежду не придется — ведь погода в Калифорнии непременно будет солнечной и теплой, и зимние наряды, которых у нее в избытке, вряд ли понадобятся — ничего не надо.

На такой пессимистической ноте в субботу она закончила работать и, плохо осознавая, что делает, села в автобус и поехала в Ливанский район. Одному Богу известно, что творилось у нее в голове. Какие-то неведомые силы гнали ее туда, где жил Мануэль. Хотелось вновь увидеть его дом, его окна…

Вечер выдался на редкость холодным даже для привычных лондонцев. Впрочем, было ясно и сухо, и Джулия не пожалела о своей затее. В коротенькой дубленке и темно-зеленых брюках в обтяжку она выглядела стройной и очень привлекательной. Глубоко засунув руки в карманы, девушка медленно брела по дорожке парка, окружающего квартал. Ее взгляд был намертво прикован к высокому зданию, к трем светящимся окнам на верхнем этаже, к его окнам. Веселые снежинки, беззаботно кружась в морозном воздухе, падали ей на лицо, но Джулия ничего не замечала, ничего, кроме огней в окнах, красноречиво свидетельствующих о том, что кто-то есть дома. Вот только кто? Если Мануэль, то один ли он? Или его дочь с ним? Или Долорес Арривера? Имеет ли вообще смысл слоняться под окнами, если не собираешься заходить? А почему, собственно, не зайти? Где-то в глубине сознания эта мысль жила полнокровной жизнью, правда, девушка боялась признаться даже самой себе, что больше всего на свете хочет вновь очутиться в его квартире.

Как всегда, на помощь пришли сигареты. Закурив, слегка дрожащей рукой Джулия бросила спичку далеко в траву. «Как было бы здорово, — отмахнув от лица облачко дыма, мечтательно думала она, — если бы Мануэль выглянул из окна и увидел меня здесь, если бы он спустился и радостно воскликнул; «Это ты?! Я так рад тебя видеть, я ждал тебя! Поднимайся!»

Джулия опустила голову и заметила, что кто-то быстро идет по газону ей навстречу, ее сердце бешено заколотилось, но тут же снова вернулось к прежнему неторопливому ритму. Это был всего-навсего швейцар.

— Мисс, разрешите узнать, что вы здесь делаете? — вежливо спросил он. — Это частное владение.

Девушка сконфуженно топталась на месте.

— Я… э-э-э… я просто рассматривала здание. Я интересуюсь современной архитектурой, — неуклюже соврала она.

— Даже если это правда, мисс, сегодня очень холодно. От всей души советую вам изучать архитектуру в более теплый денек и в каком-нибудь другом месте… Я бы так и сделал, — поучительно закончил он.

Джулия вздохнула и, бросив последний взгляд на приветливо светящиеся окна, пошла прочь. «Увидеть бы его хоть разок!» — навязчиво стучало в висках. Молитвенно сложив на груди руки, она шла по газону к центральной аллее. Швейцар остался далеко позади, и девушка сбавила шаг.

На стоянке, красуясь среди других машин, стоял знакомый темно-зеленый «феррари».

При виде его Джулия словно сошла с ума, повернулась, бросилась обратно, но бдительный швейцар резво преградил ей дорогу:

— Чем могу служить, мисс?

— Я хочу видеть мсье Кортеза. Разрешите пройти.

— Извините, мисс, но это невозможно. Мы не пускаем в дом посторонних.

— Говорю же вам, он меня знает.

— Неужели? — не пытаясь скрыть недоверия, переспросил швейцар.

— Конечно! Меня зовут Джулия Кеннеди. Позвоните ему! Спросите его!

Подумав, швейцар согласился:

— Подождите здесь. Я позвоню.

Оставив девушку снаружи, он вошел в свою комнату, и Джулия услышала щелчок переговорного устройства. Сердце тревожно билось. Что, если он не захочет ее видеть? Что тогда?

Она смотрела внутрь сквозь вращающуюся стеклянную дверь. Комната швейцара находилась в противоположном конце вестибюля. Если она толкнет дверь и кинется к лифту, он не успеет ее остановить. Лишь бы, добраться до лифта, а там она будет в безопасности. Отчаяние — великая сила, и, повинуясь безумному порыву, девушка влетела внутрь здания.

Швейцар грозно окликнул ее, когда она пробегала мимо, но ничего не предпринял, твердо уверенный в тщетности ее попытки.

Лифт медленно пополз вверх. Первый этаж, второй. Между вторым и третьим лифт тихо остановился.

«О Боже, — промелькнуло в голове Джулии, — этот страж дверей остановил его! Как раньше я не подумала о такой возможности?»

Она обреченно ждала, когда лифт пойдет вниз. Прошло несколько минут и — о счастье! — лифт двинулся вверх. Третий этаж, четвертый, пятый… Мануэль хочет ее видеть, он разрешил ей подняться!

Перед дверью она помедлила, собираясь с духом, и постучала. Почти мгновенно щелкнул замок, и прекрасное создание, сопровождавшее Мануэля в лондонском аэропорту, на удивление дружелюбно уставилось на незваную гостью. Вблизи она была намного красивее — темные как ночь волосы, гладкая жемчужно-матовая кожа и пара бархатистых темно-карих глаз. Едва заметные складки узкого, облегающего фигуру восточного платья не могли скрыть уже зрелые формы ее юного тела. Высокая для семнадцатилетней девушки грудь волнующе вздымалась под тонкой тканью. Она выглядела взрослой не по годам.

— Здравствуйте, — ласково пропела прекрасная нимфа. — Вы та самая леди? Швейцар сказал, что вы хотели видеть моего отца. Я Пайла Кортез. Чем могу служить?

Джулия с трудом проглотила комок в горле:

— Ваш… ваш отец дома?

— Нет, он в городе. А что вы хотели?

Ее детские манеры нелепо сочетались с твердым немигающим взглядом, таким же дерзким и ненасытным, как у ее отца.

— Когда он вернется? — Джулия нервно сцепила пальцы.

— Скоро. Судя по его обещаниям, он уже должен быть здесь, впрочем, с Долорес Арривера отец забывает о времени, не говоря уже обо мне, а ушел он именно с ней.

— Понимаю. — Джулия попятилась к лифту. — Спасибо, сеньорита. Извините за внезапное вторжение.

— Подождите! Не хотите ли зайти и подождать его?