Я глубоко «вдохнул».

Еще одна большая разница. Исчезла вонь. Врата избавили от старой грязи, которая набивалась в одежду и кожу, от многократно использованного воздуха, которым дышали, в который пукали годы и годы. Теперь пахло только свежей зеленью, растительностью: несомненно, растения помогают усовершенствовать систему восстановления воздуха. Стены по-прежнему блестят металлом хичи — только голубым; Врата никогда не знали других цветов.

Перемены? Конечно, перемены были. Но это та же комната. И какой мир несчастий и тревог когда-то был втиснут в нее.

Я жил так же, как все остальные старатели Врат: считая минуты, пока не придется принять участие в полете, в любом полете, или быть выкинутым с астероида, потому что кончились деньги. Всматривался в списки кораблей, экипажам которых требовались пополнения, пытался угадать, какой полет сделает меня богатым — вернее, пытался угадать, какой полет не сделает меня мертвым. В этой комнате я спал с Джель-Кларой Мойнлин, когда мы не делали это в ее комнате. Плакал, как безумный, в этой комнате, когда вернулся из нашего совместного полета — вернулся без нее.

Мне казалось, что я прожил долгую жизнь за те несколько несчастных месяцев, что провел на Вратах, жил здесь дольше, чем все эти десятилетия спустя.

Не знаю, сколько миллисекунд я провел здесь, в сентиментальном ностальгическом настроении, прежде чем услышал за собой голос:

— Ну, Робин! Знаешь, я так и думала, что найду тебя здесь.

Ее звали Шери Лоффат.

Должен признаться, что я рад был снова увидеть Шери, но рад был и тому. Что Эсси пропускает стаканчик со своим старым приятелем-пьяницей. Эсси совсем не ревнива. Но по отношению к Шери Лоффат она могла бы сделать исключение.

Шери смотрела на меня через узкую дверь. Выглядела она ни на минуту старше, чем когда я в последний раз ее видел, больше полувека назад. Напротив, выглядела она гораздо лучше, потому что тогда только что вышла из больницы после полета, который во всех отношениях, кроме финансового, оказался неудачным. Она не просто выглядела хорошо. Она была исключительно аппетитна, потому что помимо широкой улыбки на ней была только вязаная рубашка и короткие штанишки.

Я сразу узнал этот наряд.

— Нравится? — спросила она, наклоняясь, чтобы поцеловать меня. — Я когда-то надевала его ради тебя. Помнишь?

Я ответил не прямо. Сказал:

— Теперь я женат. — Это должно было сразу прояснить отношения, но не помешало мне поцеловать ее в ответ.

— Ну, а кто не женат? — разумно спросила она. — Ты знаешь, у меня четверо детей. Не говоря уже о трех внуках и правнуках.

Я сказал:

— Боже мой!

И откинулся, чтобы взглянуть на нее. Они втиснулась в дверь и подвесилась за воротник рубашки на крюк. Именно так мы поступали иногда, когда все еще были плотью и Врата служили дверью во вселенную, потому что тяготение астероида настолько слабо, что висеть удобнее, чем сидеть. Мне понравился ее наряд. Я не забыл его. Именно так была одета Шери, когда в первый раз оказалась в моей постели.

— Я даже не знал, что ты умерла, — сказал я вместо приветствия.

Она неловко поморщилась, как будто еще не привыкла к теме.

— Это произошло только в прошлом году. Конечно, тогда я была не такой молодой. Так что быть мертвой не так уж и плохо. — Она коснулась пальцем подбородка, разглядывая меня сверху донизу. Потом заметила: — Я тебя часто видела в новостях, Робин. Ты хорошо справлялся.

— Ты тоже, — ответил я, вспоминая. — Ты ведь отправилась домой с пятью или шестью миллионами, верно? За ящик с инструментами хичи, который ты нашла.

— Больше десяти миллионов, если подсчитать и проценты с эксплуатации находки. — Она улыбнулась.

— Богатая леди!

Она пожала плечами.

— Мне это принесло немало веселья. Я купила себе ранчо на планете Пегги, вышла замуж, растила семейство, умерла… все было очень приятно. Не считая последнего, конечно. Но я не только о деньгах разговариваю, хотя у тебя их, кажется, очень много. Как тебя называют? «Самый богатый человек во вселенной»? Надо было держаться тебя, пока был еще шанс.

Я обнаружил, что она отцепилась от крюка и подвинулась ко мне. И я держу ее за руку.

— Прости, — сказал я, выпуская ее руку.

— За что простить?

Ответ таков: если она задает вопрос, то не поймет ответа. Но мне не пришлось этого говорить. Она вздохнула.

— Мне кажется, я не та женщина, что у тебя сейчас на уме.

— Ну…

— О, все в порядке, Робин. Честно. Просто вспомнила старые времена. Но все же, — продолжала она, — честно, я слегка удивлена, что ты не с ней и с этим парнем… как же его зовут?..

— Сергей Борбосной?

Она нетерпеливо покачала головой.

— Нет, ничего подобного. Минутку… да, Эскладар. Харбин Эскладар.

Я замигал, потому что я знал, кто такой Харбин Эскладар. Когда-то он был очень известен. Я не встречался с ним. Не хотел, по крайней мере, вначале. Потому что Харбин Эскладар был террорист, и что делает моя дорогая портативная Эсси с экс-террористом?

Но Шери продолжала:

— Конечно, я понимаю, что сейчас ты вращаешься в высоких кругах. Я знаю, что ты знаком с Оди Уолтерсом. И, наверно, близок с Сиянием и всеми остальными…

— С Сиянием? — Мне становилось трудно следовать за Шери, но тут я застыл. Сказала она это по-английски, но имя хичи.

Она удивленно посмотрела на меня.

— Ты не знал. Боже, Робин, кажется, я тебя опередила! Ты разве не видел на причале корабль хичи?

И неожиданно начало казаться, что на приеме может быть весело. Да, я видел корабль хотя, но мне и в голову не приходило, что в нем могут быть настоящие хичи.

Не думаю, чтобы с моей стороны было вежливо тут же улизнуть. Судя по выражению Шери, она тоже так не считала, но я воспользовался предлогом. Мне не хотелось слишком уж полагаться на отсутствие ревности у Эсси; и хотя я сказал:

— До скорого свидания, — целуя Шери на прощание, на самом деле я так не думал.

Оказавшись в одиночестве в гигабитном пространстве, я вызвал Альберта. Он оказался рядом, прежде чем я осознал это.

— Да?

Я раздраженно сказал:

— Ты мне не говорил, что на Скале есть хичи. Что они здесь делают?

Он миролюбиво улыбнулся, почесывая лодыжку.

— Что касается второго вопроса, то они имеют полное право тут находиться, Робин. Ведь прием устроен для тех, кто когда-либо бывал на Вратах. Все три хичи здесь были. Очень давно. А что касается первой части… — он позволил себе выглядеть озорно, — …я уже довольно давно пытаюсь сообщить вам о личности, Робин, с которой вам интересно было бы встретиться. Но не считал, что с моей стороны тактично прерывать вас. Если можно, я сейчас…

— Можешь рассказать мне о хичи! Об Эскладаре я уже знаю.

— О? — Мгновение Альберт выглядел смущенным. Я не часто вижу его таким. Потом он послушно сказал: — Корабль хичи прилетел непосредственно из ядра, и на нем три хичи, с которыми, я думаю, вам было бы особенно интересно встретиться. Их зовут Мюон, Холм и Сияние. Особый интерес представляет Сияние, потому что она была членом экспедиции Касательной к планете лежебок.

Тут я окончательно пришел в себя.

— Касательной!

— Совершенно верно, Робин. — Он улыбался. — Вдобавок…

— Я хочу их видеть, — сказал я, взмахом руки заставив его замолчать. — Где они?

— На уровне Джейн, Робин, в старом спортивном зале; теперь это помещение для отдыха. Но не рассказать ли и об остальных? Об Эскладаре вы знаете; наверно, знаете и о Дейне Мечникове и…

— Все по порядку, Альберт, — приказал я. — Сейчас я прежде всего хочу увидеть того, кто был лично знаком с Касательной.

Он выглядел ошеломленным.

— Даже не сообщение от миссис Броадхед?

О сообщении он еще не говорил.

— Это другое дело, — сказал я. — Чего ты ждешь?

Выглядел он возмущенно, но сказал — точно тоном Эсси, с ее интонациями:

— Скажи старому глупому Робину, что он может увидеться со своей старой милой, но только пусть не трогает.