Онико ахнула и ухватилась за планшир, здесь ее начало сильно рвать в море. После короткой напряженной внутренней борьбы Снизи присоединился к ней. Он не подвержен морской болезни, как человеческий мальчик — строение внутреннего уха хичи совершенно иное, — но движения, стресс, а главное — отсутствие излучения из капсулы — все это вместе сделало его физически больным.

На носу раскачивающейся лодки Хеймат терпеливо рассмеялся.

— Бедные детишки! Обещаю, когда выйдем на берег, вы об этом забудете.

— Она всего лишь испугалась, Берп, — проворчал Бейсингстоук. — Пусть тебя вырвет, Онико. Это тебе не повредит. — Старик чернокожий явно был в приподнятом настроении. — Когда я был мальчишкой, — сказал он, начиная рассказ, как путник — для того, чтобы поскорее прошло время, — у нас на острове случались такие бури, что вы и не поверите, дети. Но нам все равно приходилось выходить в море на рыбалку, потому что мы были очень бедные. Мой отец был старик — не годами, но от гидроуглерода в воздухе. Разные производные нефти. Мы все от них болели, а когда выходили в море на лодках…

Снизи, избавившись от всего в пищеварительной системе, что могло выйти через рот, лег на дно лодки, почти не слушая. Он прижался лицом к прохладному днищу, чувствуя за ним воду; Онико лежала рядом. Снизи апатично взял ее за руку. Он знал, что должен говорить и думать, но это так трудно!

— …а в воде, — раскатывался голос Бейсингстоука, — были большие акулы, почти такие же огромные и свирепые, как здесь, в Тихом океане…

Даже в оцепенении усталости рука Снизи конвульсивно сжала руку Онико. Акулы? Еще один ужасный феномен человеческой планеты, о котором он знает только теоретически. Снизи, напрягая свои большие глаза, всматривался в темную воду, но, конечно, ничего не увидел. Много раз видел он стайки небольших рыбок, которые исчезают мгновенно, как одна, видел морских моллюсков на песке. Конечно, они тоже страшные, но приятно страшные. Как бывает, когда ребенок, выскочив из укрытия, вспугивает другого.

Но акулы?

Снизи строго запретил себе думать об акулах. Вместо этого он стал слушать бесконечные воспоминания чернокожего старика:

— …за пятьдесят лет всю нефть выкачали, и от этого провонял весь свежий сладкий воздух острова. Говорили, что нужно выращивать протеин, чтобы никто не умирал с голоду. Но мы умирали, знаете ли. И именно это заставило меня начать бороться, потому что другого пути к справедливости не было…

Справедливость, туманно подумал Снизи. Как странно, что этот террорист, убийца и похититель говорит о справедливости. Как это по-человечески.

Когда приблизился берег Таити, Снизи заставил себя сесть и оглядеться.

Впереди в воде виднелась огромная черная коробка, причаленная и освещенная, размером с футбольное поле. Снизи знал, что она будет здесь, но ему потребовалось какое-то время, чтобы узнать плавучую фабрику CHON-пищи. День и ночь она сосет кислород и азот из воздуха, водород из морской воды пролива, углерод из несчастливых обитателей пролива, чтобы кормить население Таити и окружающих островов. Снизи подумал, как это старый Бейсингстоук решился приблизиться к ней, но тут же понял, что фабрика, конечно, автоматическая; на ней нет ни одного человека, а машины вряд ли обратят внимание на проплывающую мимо маленькую лодку.

Но потом Снизи осознал еще два обстоятельства.

Во-первых, освещенная Пищевая фабрика освещена. Здесь есть электричество! А во-вторых, у него в промежности распространяется мягкое приятное тепло.

Они вышли из зоны отключения электроэнергии, и его капсула снова действует.

У берега волны стали выше. Лагуны здесь нет, и никакой риф не защищает от Тихого океана, поэтому лодка со стеклянным дном беспокойно запрыгала.

— Не потопи нас, старый дурак, — рявкнул Хеймат товарищу, и Гарольд запищал от страха, потому что через борт хлынула вода. Снизи понимал страх людей. Голова его прочистилась, и он тоже ощутил страх. Маленькая лодка встала поперек волн, и велика опасность перевернуться. Но эта тревога не отразилась на его настроении. Излучение капсулы подействовало освежающее, как холодный напиток в жаркий день — нет, гораздо лучше освежает, как ромовый пунш после холода: тепло и приятное онемение ликвидировали все желания. Сонная вялость длилась недолго, пока тело не пропиталось микроволновым излучением и не вернулось к норме. Но пока Снизи был слишком счастлив, чтобы тревожиться.

Он послушно сидел, пока Сирил Бейсингстоук осматривал берег в поисках убежища. Ни о чем не думая, слушал, как старики спорили. Послушно старался вычерпывать воду со дна лодки своими тощими голыми руками хичи, так плохо приспособленными к этой задаче. Они направились к пляжному домику с плавучим причалом, и Бейсингстоук привязал к нему лодку.

Вышли из лодки, поднялись по берегу, остановились у закрытого сеткой входа в домик — Снизи десять раз мог вырваться и убежать. Старики устали, потому что ночь подходила к концу, а они затратили много усилий. Но Снизи не воспользовался возможностью. Гарольд тоже, хотя, возможно, шансы человеческого мальчика хуже: генерал Хеймат ни разу не выпускал его руку. И, конечно, у Онико вообще не было шансов убежать, и поэтому Снизи покорно помогал Онико и терпеливо ждал, пока старики спорили.

— Здесь должна быть сигнализация, — предупредил Бейсингстоук.

Хеймат улыбнулся. Сказал только:

— Возьми мальчишку, — и занялся работой. Мастерство, которое он испытал на десятках ненужных тюремных программ, не должно подвести здесь, у элементарного домашнего устройства против взлома.

Через две минуты они оказались в доме. Дверь за собой закрыли. Возможность бегства исчезла; Снизи с опозданием понял, какую возможность упустил.

— Ложитесь на животы, мои дорогие, — добродушно сказал Хеймат, — и положите руки за шею. Если двинетесь, вы мертвы. Конечно, к тебе это не относится, милая Онико.

Дети послушно легли на пол, и Снизи услышал, как старики обыскивают дом, негромко переговариваясь. Вялость прошла, но теперь уже поздно. Тем не менее Снизи начал осознавать кое-что еще. Он теперь почти не слышал, что делают и говорят похитители. Ему что-то нужно… Обязательно нужно…

Не задумываясь, он встал и направился к коммуникационной установке ПВ.

Так случилось, что первым увидел его Бейсингстоук. Вероятно, это спасло Снизи жизнь. Старик в ту же секунду оказался рядом и отбросил мальчика. Снизи пролетел через всю комнату, упал и, мигая, посмотрел на Бейсингстоука.

— Мальчик, мальчик, — укоризненно проворчал старик.

— Что ты делаешь?

— Мне нужно позвонить, — объяснил Снизи, вставая. Ничего не сломано. И он снова двинулся к приемнику.

Бейсингстоук схватил его. Старик оказался сильнее, чем думал Снизи; мальчик посопротивлялся и расслабился.

— Тебе нужно делать, — бранил его Бейсингстоук, — только то, что тебе велят, парень, и больше ничего. Будешь сидеть спокойно или… Хеймат! Смотри за девчонкой!

Потому что Онико тоже встала и упрямо двигалась к приемнику с решительным выражением лица.

Хеймат остановил ее на первом же шаге.

— Что с вами такое? — рявкнул он. — Вы думаете, мы говорим несерьезно? Может, убить мальчишку хичи, чтобы убедить тебя?

— Мы просто свяжем их, Берп, — поправил Бейсингстоук. Потом, видя, с каким выражением Хеймат смотрит на девочку, вздохнул. — О, подожди немного, приятель! У тебя будет достаточно времени для этого потом!

Пляжный домик для старых террористов оказался сокровищем. Здесь нашлась пища, была энергия, оказалось даже что-то вроде оружия — пружинное ружье для подводной охоты на акул и еще один плоский, мощный пистолет, созданный на тот случай, когда рыбак ловит слишком большую добычу, которая опасно бьется и может перевернуть лодку. Апатия Снизи окончательно прошла, и он с удивлением и некоторым ужасом смотрел на оружие. Это оружие! Оно предназначено для убийства! Какое типично человеческое изобретение!