— Спросите его, где тут поблизости телефон. Мне надо срочно позвонить, — сказал Римо.

— Мне тоже, — сказала Зава.

— Бросим жребий, — сказал Римо.

Зава спросила полицейского, где тут телефон, и их препроводили в офис и уверили, что линия никем не прослушивается. Здесь проводилось немало важных правительственных работ, и потому с безопасностью якобы дело обстояло самым наилучшим образом.

Они бросили монету, Римо выиграл и набрал номер Смита. Поскольку время было раннее и мало кто пользовался линией в эти часы, связь была установлена в рекордное время. Римо пришлось ждать каких-то пятнадцать минут.

Смит был бодр, но выслушал Римо без энтузиазма, особенно когда дело дошло до сообщения о смерти доктора Мойше Гавана.

— Вы поступаете хуже некуда, — прокомментировал Смит отчет Римо. — Растет гора трупов, вы взорвали установку, которая стоит миллион...

— Вы уже об этом слышали?

— Такие новости распространяются быстро. Из-за этого чуть было не возник международный скандал. Слава Богу, никто не знает, что это дело ваших рук. Вы, надеюсь, проследите, чтоб об этом действительно никто не знал?

— Если вы будете молчать, то и я не стану хвастаться, — успокоил его Римо.

— Ну и что у вас имеется, кроме ваших подвигов и почти нарушенной секретности?

— Песня в душе, — буркнул Римо. — Послушайте, Смитти, я понятия не имею, что тут творится. Это ваша работа. Вы должны узнать, почему чуть не рухнула наша «крыша», вы должны проследить взаимосвязь между всеми этими покойниками, и вы должны найти человека или людей, с которыми я потом кое-что сделаю.

— Спокойно, Римо, спокойно, — услышал он в трубке голос Смита. — Работайте, думайте, а я скоро передам вам необходимые инструкции.

— Чудесно, — сказал Римо. — Я просто сгораю от нетерпения. Только, пожалуйста, поторопитесь. Кстати, вы не забыли выслать Чиуну его видеокассеты? Если он не получит их в самое ближайшее время, то превратит меня в отличный гамбургер.

— Кассеты высланы вчера. Насчет гамбургеров мне ничего не известно.

— Отлично. До скорой встречи.

Римо положил трубку. Настроение у него было кислое. «Думайте, думайте!» Он немного пошевелил мозгами и решил, куда при случае лучше послать Смита вместе с его компьютерами.

Факты просты. Зава Фифер убила единственного человека, от которого можно было бы получить сведения о происходящем. И вообще, где бы она ни появлялась, вокруг начинали громоздиться друг на друга покойники. Что с ней делать? Вот о чем стоит подумать!

Он вышел из офиса. У дверей ждала Зава.

— Закончили? — спросила она.

— Да, — сказал Римо. — Прошу.

— Спасибо.

Зава двинулась было в офис, но Римо окликнул ее:

— Зава! О чем вы беседовали с этим полицейским?

Он почувствовал, что задал верный вопрос.

— Ни о чем. А что?

— Бросьте, мне можете выложить все начистоту. Я хочу знать все. — И Римо сделал шаг в ее сторону.

— Он просто интересовался, не могли ли вы быть там раньше. Ему показалось, что он вас уже видел.

Что ж, это звучало правдоподобно. Надо зайти с ней в офис и выжать всю правду.

— Так, и что же вы ему ответили?

— Я сказала, что это исключено. Что вы были все это время со мной, — сказала Зава и пошла звонить.

Римо остановился и задумчиво нахмурился. Зава, конечно же, не могла убить Гавана, так как провела эту ночь в его обществе. Но как объяснить тех четырех типов, которые напали на нее в пустыне? Римо почесал затылок и пошел на улицу. Ему не нравились эти головоломки.

Он отправился на стоянку, где в джипе восседал с прямой спиной Чиун. Восходящее солнце красиво подсвечивало тучи на горизонте и пески.

Римо прислонился к джипу и пожалел, что бросил курить много лет назад.

— Ты удручен, сын мой, — сказал Чиун.

— Да, это местечко действует мне на нервы.

— Я тебя понимаю. Трудно работать в краях, лишенных подлинной красоты.

Солнце поднялось чуть выше, отчего пески заиграли так, словно были из чистого золота.

— Не в этом дело, — уныло произнес Римо. — Меня бесит другое: мы пока что ничего толком не сделали.

— Ничего не сделали? — удивился Чиун. — А кто прошлой ночью убил плохих людей, хотя, конечно, ты не поднял правильно локоть, когда наносил удар. Это, по-твоему, называется ничего не сделать? А те двое у отеля, которые поставили под угрозу безопасность моих драгоценных чемоданов? Ты разобрался с ними — теми методами, которым я тебя научил. Конечно, ты использовал мои приемы не самым удачным образом, но все равно это кое-что да значит. А разве тысячелетняя мудрость — это ничего? Разве золото, полученное в уплату, это ничего? Ты удивляешь меня, Римо. Еще несколько недель в этих местах, и ты поможешь израильтянам решить проблему перенаселения здешних городов.

Римо только хмыкнул.

— Нет, твоя хандра вызвана исключительно уродливостью здешних ландшафтов, — стоял на своем Чиун. — О, где вы, великолепные дворцы прошлого?

Римо смотрел на тучи, которые ползли по горизонту, оставляя за собой мокрый песок пустыни.

— Ты не беспокойся, — усмехнулся Римо. — Смитти сказал, что твои драмы уже высланы.

— Смит — идиот, — буркнул Чиун. — Кончится тем, что мои прекрасные истории окажутся на Северном полюсе. — Помолчав, он добавил: — Впрочем, мы можем вернуться в отель, если хочешь. Прямо сейчас.

Когда к джипу подошла Зава, Чиун пританцовывал вокруг Римо, приговаривая: «Прямо сейчас, сейчас, сейчас!»

— В чем дело? — спросила Зава Римо.

— Он хочет поскорее выяснить, злокачественная или доброкачественная опухоль у Бренды, не потерял ли судья Попинджей свое место из-за разногласий с Мегги Барлоу, а также поможет ли методика лечения наркомании доктора Белтона выздороветь маленькой дочурке миссис Бакстер с тем, чтобы она смогла принять участие в розыгрыше большого скакового приза.

— Что-что?

— Ничего. Он хочет поскорее вернуться в отель.

— Мы не можем отправить его в машине с полицейскими? — осведомилась Зава.

— Если им не вздумается помешать ему смотреть сериал «Пока Земля вертится», то почему бы и нет?

— Что?

— Да ничего. Короче, пусть возвращается в машине с полицейскими.

Римо отвел Чиуна к машине полиции, которая ждала его, и маленький кореец уютно устроился на заднем сиденье, лопоча о том, сколь велик Рэд Рекс, звезда сериала «Пока Земля вертится».

— Ему поистине нет в мире равных, — говорил Чиун, когда за ним закрыли дверцу. — Изумительный лицедей! Я встретил его однажды. В Голливуде. Да, да! Не хотите ли посмотреть его фотографию с дарственной надписью? Он подарил ее мне лично. А я научил его, как двигаться...

Римо и Зава смотрели вслед удаляющейся машине... Двое полицейских, ехавших с Чиуном, повернувшись друг к другу, растерянно спрашивали «Ма? Ма?», пока Чиун не повторил свой монолог еще раз, уже на иврите.

Зава посмотрела на Римо, потом на небо, которое покрылось тучами.

— Похоже, будет дождь, — сказал Римо, — лучше поднять верх у джипа.

Когда они пошли к машине, Зава не спускала глаз с Римо. Ее глаза пытались проникнуть внутрь его, пока они закрепляли брезентовый верх.

Римо показалось, что он кое-что заметил в глубинах ее глаз, но он быстро вспомнил слова Чиуна: «Глаза вовсе не окна души. Они вводят в заблуждение. Истинное окно души — это желудок. Живот. Там начинается жизнь, и там она кончается. Смотри на живот, Римо». Римо, собственно, так и поступил сейчас. Он посмотрел на живот Завы. Его опытный взгляд различил под рубашкой хаки, как сокращаются ее мускулы.

Как только они закрепили брезентовый верх джипа, упали первые крупные капли дождя.

— Гроза идет с юга, — сказала Зава. — Поедем ей навстречу.

Римо завел мотор. Зава села рядом с ним. Они двинулись навстречу грозе. Они проезжали городки, проезжали киббуцы. Они проезжали мимо детей, которые играли в озерцах — залитых водой воронках от бомб. Они проезжали ржавые русские танки с полинявшими египетскими эмблемами. После некоторого молчания Зава сказала: