Внезапно Мантикора понял — это уже было. Только напротив него был другой эльф. И тот, другой, спустя мгновение рухнул с разрубленной грудью.

Вряд ли кто-нибудь другой смог повторить удар полуэльфа. Для этого надо было несколько лет танцевать с орками «пляску топоров», где все решало даже не умение и ловкость, а сила пальцев. Как и в прошлый раз, рукоять бастарда провернулась в руках Талеаниса, а лезвие рассекло эльфа почти до позвоночника.

Мальстин рухнул на землю, заливая кровью из разрубленной груди все вокруг.

На лице Мантикоры появилось выражение торжества — но лишь на миг. Через секунду он рухнул на колени, выронив меч и схватившись руками за грудь. Ему показалось, что не Мальстину, а ему самому разрубили ребра и внутренние органы и перерубили позвоночник. Перед внутренним взором полуэльфа пронеслась вся его жизнь — детство, родители, бегство из дома, первая любовь, приключения наемника, друзья, предательства, враги… И лишь спустя мгновение Талеанис понял, что это не его жизнь. На несколько секунд он сам умер вместе с поверженным врагом, и успел в предсмертный миг увидеть всю жизнь Мальстина.

Он очнулся, чувствуя, как кто-то трясет его за плечи.

— Талеанис, что с тобой, — едва не плача, спрашивала Лианна. — Что с тобой?

— Все в порядке, — прохрипел Мантикора, с трудом вставая на ноги. Боль прошла, но полуэльф чувствовал себя абсолютно разбитым.

— Что здесь происходит? — раздался голос.

Талеанис тихо выругался. Только начальника охраны каравана сейчас и не хватало…

— Ничего, — зло глядя на господина Герта, проговорил он.

— Я вижу твое «ничего», — хмыкнул тот, кивая на труп эльфа. — Мантикора, я же предупреждал. Хотите выпустить друг другу кишки — пожалуйста, ничего не имею против. Но после того, как вы оба покинете караван. Я жду объяснений.

— Какого Ярлига! — взвился Талеанис. — Почему я должен спокойно сносить этого длинноухого кролика и его приставания к моей сестре!

— Потому что ты работаешь на меня, — спокойно пояснил Герт. — Я не вижу повода убивать кого-то из-за насмешек, а что касается твоей сестры… Она не ребенок и вполне может сама решить, кого отшить, а с кем лечь. Брать ее силой Мальстин не стал бы. Повторяю, я не вижу причины, способной объяснить твой поступок.

Мантикора пожал плечами, и повернулся, намереваясь уйти.

— Ты должен покинуть караван. Получишь половину заработанного.

— Клал я на твои деньги, — грубо рявкнул Талеанис.

— Господин Герт, полуэльф был вправе. Мальстин нанес ему оскорбление, которое смывается только кровью, — раздалось откуда-то из-за спины начальника охраны. Герт и Мантикора тут же обернулись.

Говоривший был из личной охраны хозяина каравана. Это был Оракхан — высокий орк с секирой на поясе, весь покрытый шрамами и татуировками, немногословный и замкнутый тип, которого побаивались практически все. Его слово пользовалось немалым весом, и если двое охранников не могли сами решить свой спор, они шли к Оракхану.

— Ты видел, что здесь произошло? — спросил Герт.

— Да. И я ручаюсь за полуэльфа.

— Что такого сказал Мальстин, что потребовалось его убивать?

— Он оскорбил мать полуэльфа и назвал его «получеловеком».

— По-моему, достаточно за это двинуть в глаз, но не убивать.

— Господин Герт, вы — человек. Вам не понять. Мальстин мог точно с тем же успехом назвать меня «зеленой обезьяной».

Все дружно поежились. Многие помнили, как один человек, только попавший в отряд, спьяну назвал так Оракхана. Орк просто оторвал ему голову голыми руками.

— Оракхан дело говорит, — поддержал кто-то от ближайшего костра.

За первым возгласом поддержки последовал второй, третий, четвертый… Через минуту Герту пришлось согласиться с общим решением — полуэльф не виноват, Мальстин сам доигрался.

— Ладно, как хотите. Только труп уберите. Мантикора, я надеюсь, впредь такое не повторится, — начальник охраны развернулся и ушел.

Талеанис подошел к Оракхану.

— Спасибо, — тихо сказал он на языке зеленокожих.

— За что? Ты воспитанник орков, и понимаешь, что я не мог не вмешаться, — спокойно сказал орк.

— Как ты понял?

— Что тебя воспитывали мои сородичи? Очень просто, — усмехнулся зеленокожий. — Первое — шрамы на руках. Они характерны для следов от «пляски топоров», а тебя нигде не могли ей научить, кроме как у нас. Мои сородичи не стали бы учить никого, кроме воспитанника. Второе — удар, которым ты убил эльфа. Очень сильные пальцы — опять же, «пляска топоров». Третье — в твоей речи нет акцента, словно бы наш язык — родной для тебя, — Оракхан взглянул на вытянувшееся лицо Талеаниса и расхохотался. — И, наконец, четвертое — я лечил тебя после встречи со зверем, давшим тебе имя и татуировку. Вождь племени, воспитывавшего тебя — мой брат.

Мантикора рассмеялся. Все оказалось так просто…

— Вино будешь?

— Спасибо, водицу не пью. Могу предложить настойку.

У полуэльфа заранее заболела голова. Он еще помнил, что такое «орочья особая настойка», и был совсем не уверен, что сможет достойно пить с орком это. Но отказываться было просто неприлично.

— С удовольствием.

— Пойдем, парень. Уложи свою сестру спать, и пойдем. Тебе сегодня стоит напиться.

Настойка помогла. Талеанис, боявшийся, что после произошедшего вовсе спать не сможет, после шестой чарки уснул, как младенец.

С этой ночи у полуэльфа появился друг. По вечерам они вдвоем тренировали Лианну, потом Оракхан до седьмого пота гонял самого Мантикору, а после сидели под открытым небом и до полуночи разговаривали обо всем на свете. Оракхан за свои сорок лет — возраст для орка весьма почтенный — побывал во многих странах, вдоль и поперек изъездил Империю, даже плавал в Номикан. Запас его интересных, смешных, грустных и всегда несущих в себе некий скрытый смысл историй, казалось, иссякнуть не может.

Талеанис так и не мог найти в себе силы рассказать другу про Левиафана и то, что произошло в миг смерти Мальстина. Но порой ему казалось, что в испытующем взгляде Оракхана сквозит понимание.

По настоянию орка, Герт перевел Мантикору в охрану купца, и теперь друзья ехали вместе.

Беды в тот день не предвещало ничто. Оракхан и полуэльф, перешучиваясь, ехали во главе каравана, перед фургоном хозяина. Внезапно орк напрягся, втянул ноздрями воздух и прислушался…

— Мантикора, будь готов. Я чую засаду.

Талеанис тут же вскинул руку в жесте, который наемники, ехавшие позади него передали дальше — опасность!

В следующий миг из придорожных кустов и с веток деревьев на них посыпались стрелы.

Полуэльф мгновенно спрыгнул на землю, прикрываясь лошадью, и выхватил меч. Из кустов, побросав луки, на наемников кинулись вооруженные мечами и копьями эльфы.

Это нападение ничем не отличалось от предыдущих и последующих, разве что со стороны каравана потерь было больше, чем обычно — многих положили стрелы. Мантикора, как обычно, рубился в первых рядах, методичными ударами отправляя на тот свет родню по матери. Он даже не считал их — зачем? Это зеленые юнцы могут бахвалиться количеством убитых, Талеанису же вести такой подсчет после эльфийского поселения отчего-то не хотелось.

Оракхан, с легкостью размахивая огромной секирой, дрался чуть в отдалении от друга, да и от остальных соратников. Оно и правильно — мало кто рисковал приблизиться к орку, когда в его руках, как легкая палка, летало его страшное оружие.

Минут за десять нападение было полностью отбито. Несколько недорезанных эльфов попытались скрыться в чаще, но они все были сильно изранены. Беспощадные меч Талеаниса и секира Оракхана настигли остроухих и в родной стихии леса.

Бой закончился. Орк и полуэльф, добив последних нападавших, направились обратно к каравану.

— Не понимаю, чего они хотели добиться? — недоумевающее спросил Мантикора. — Разве не видно с первого взгляда, как сильна охрана?

— Видать, была причина, заставившая их понадеяться на один шанс из ста, — ответил Оракхан.