Пока не было ясно, каким будет мост, дивизия приступила к небывало тяжелым тренировкам – каким бы мост ни был, а все, кто будет его собирать, должны работать, как акробаты под куполом цирка.

Тем временем идея сверхскоростной сборки железнодорожного моста продолжала развиваться и углубляться. Было предложено сразу после завершения сборки пропустить через него путеукладчик и несколько эшелонов с рельсами и столь же скоростными темпами проложить отрезок железнодорожной магистрали на правом берегу, а уж после этого пустить через мост эшелоны с войсками и боевой техникой. Эта идея тоже была принята и одобрена.

Между тем все КБ, которые независимо друг от друга вели разработку моста, заявили, что построить наплавной мост даже грузоподъемностью 1 500 тонн за такой короткий срок невозможно.

Огарков вскипел. Его репутация и будущее были поставлены на карту. Он реагировал быстро и точно. Во-первых, он обратился в ЦК и добился заверения, что конструктору, которому все же удастся создать такой мост, будет присуждена Ленинская премия. Во-вторых, он собрал всех конструкторов на совещание и, сообщив им о решении ЦК, предложил обсудить все детали еще раз. На этом совещании была отвергнута возможность переправить путеукладчик и эшелоны с рельсами. Было решено также не переправлять колонны танков одновременно с железнодорожными эшелонами. Кроме того, все вагоны решили переправлять только пустыми, а рядом с поездом пустить не колонну танков, а колонну грузовых машин, тоже пустых. Оставалась лишь одна проблема: как переправить локомотив, весящий 300 тонн. Естественно, возникла идея снизить вес локомотива, насколько это возможно.

Два локомотива, основной и дублирующий, срочно переделали. Все, какие только можно, стальные детали были заменены алюминиевыми. Были сменены паровые котлы и топки. Тендеры паровозов были совершенно пустыми, ни угля, ни воды, только по очень маленькой бочке предельно калорийного топлива, возможно, авиационного бензина или керосина.

А время летело как никогда. Проект моста заканчивали уже прямо на заводе. Туда же на заводы прислали большую часть офицеров 1-й Гвардейской железнодорожной знакомиться с его конструкцией прямо в ходе изготовления. Заводы, не работавшие до того несколько месяцев в ожидании проекта, были переведены на военный режим. 24 часа работы из 24. Все рабочие получали бешеные деньги, и всем пообещали, в случае если они успеют вовремя, небывалые премии лично от министра обороны.

Первые элементы моста поступили тем временем в дивизию, и начались тренировки. Каждую неделю прибывали все новые элементы моста, и в ходе каждой тренировочной сборки он становился все длиннее и длиннее. Теоретические расчеты показывали, что он должен выдержать пустой эшелон. Как это будет на практике, никто, конечно, не знал. Самое опасное было то, что при сильном прогибе моста под локомотивом, состав может перевернуться в воду. Экипажи локомотивов и водителей машин, переодетых офицеров автомобильных войск, которым предстояло двигаться по мосту одновременно с эшелоном, начали спешно учить пользоваться спасательными средствами, которые используются танкистами при вождении под водой.

Дать же им практическую тренировку в переправе по мосту было невозможно, – все еще не хватало нескольких элементов моста, чтобы соединить два берега.

В тот день, когда в дивизию пришли два последних понтона, начались самые мощные в истории человечества войсковые маневры под кодовым наименованием «Днепр».

Железнодорожный наплавной мост через Днепр был построен в рекордно короткий срок, и, когда на правом берегу вбивали последние сваи, с левого берега на мост плавно вошел локомотив и медленно потянул за собой длинный железнодорожный состав. Одновременно с эшелоном на мост вступила колонна военных машин.

Руководители партии и правительства и многочисленные иностранные гости, наблюдавшие за строительством гигантского моста, просто не ожидали, что он строится для железнодорожного сообщения, и, когда локомотив вступил на мост, на правительственной трибуне дружно зааплодировали.

По мере того как паровоз все дальше и дальше удалялся от берега, прогиб моста под ним угрожающе увеличивался. От прогиба моста к двум берегам реки пошли тяжелые медленные волны и, отразившись от берегов, вернулись к мосту, плавно закачав его из стороны в сторону. На крыше паровоза мгновенно появились три фигуры испуганных машинистов.

Никто из иностранных гостей дотоле не обратил внимания на странный факт, что над паровозной трубой нет дыма, но появление машинистов на крыше было замечено сразу всеми и встречено снисходительными улыбками.

Впоследствии со всех фотографий и фильмов о знаменитой переправе эти перепуганные машинисты были мастерски убраны, но в тот момент надо было спасать авторитет. Самый рискованный трюк мог превратиться в комедию.

Паровоз тем временем, медленно раскачиваясь с машинистами на крыше, продолжал свой нелегкий путь.

– Это кто там на крыше? – сквозь зубы процедил маршал Гречко.

Советские маршалы и генералы затихли.

Вперед выступил генерал-полковник Огарков и громко отчеканил:

– Товарищ Маршал Советского Союза! Нами всесторонне учтен опыт недавней арабо-израильской войны, где авиация играла решающую роль. Нами принимаются меры по защите тыловых коммуникаций от воздушных налетов противника. В случае войны на каждом локомотиве мы планируем иметь кроме машинистов дополнительно три человека с автоматическими зенитными гранатометами «Стрела-2». Гранатомет еще не поступил на вооружение войск, но мы уже приступили к тренировкам расчетов. Сейчас машинисты находятся внутри кабины паровоза, а зенитный расчет сверху: наблюдает за воздухом.

Зарубежные гости были сражены такой оперативностью советского Генерального штаба и молниеносной реакцией на все изменения в практике ведения войны.

А министр обороны был сражен способностью Огаркова так быстро, убедительно, красиво и вовремя соврать не моргнув глазом.

Сразу после учений «Днепр» знаменитый мост был отправлен на переплавку, мостостроительная дивизия – расформирована за ненадобностью. Все участники создания и наведения моста были щедро вознаграждены. А генерал-полковнику Огаркову было поручено и впредь руководить подобного рода операциями. Так родилось Главное управление стратегической маскировки. Первый глава этой мощной организации генерал-полковник Огарков через несколько месяцев получил четвертую звезду и стал генералом армии.

ГУСМ подчинило себе сначала военную, а потом и государственную цензуру, а затем и большую часть организаций и учреждений, производящих ложную информацию. Далее щупальца ГУСМ протянулись ко всем органам армии: а как вы скрываете от противника действительное положение вещей? А потом и к военной промышленности лапа Огаркова протянулась. А промышленность у нас практически все военная. Хочешь строить завод, сначала докажи, что ты сумел скрыть от супостата его настоящее назначение. Вот и потянулись министры к Николаю Васильевичу за подписью. А мощь ГУСМ все возрастала. Есть ли в нашей жизни что-нибудь, чего не надо скрывать? Есть ли в нашей жизни такая область, в которой противника дурачить не надо? Нет таких областей. Сколько водки выпустили, сколько самоубийств по стране, сколько народу по тюрьмам – все это государственные секреты, и в каждом вопросе нужно скрывать, ловчить, все шиворот-навыворот переставлять. А Николай Васильевич над этими проблемами главный контролер. Другим жизни не дает и сам в поте лица работает. Надо американцев на стратегических переговорах обмануть, Николай Васильевич своего первого заместителя шлет – генерал-полковника Трусова. А как до подписания дошло – он и сам в делегацию вошел. Хорошо работал, обманул американского доверчивого президента. Николаю Васильевичу – хвала и почет: звание маршальское и должность начальника Генерального штаба. Хитер Николай Васильевич. Далеко пойдет… если соперники не сожрут.