– Я бы не был столь спешным в подобных суждениях, – заметив, что гостья поникла, молвил Валлиэн. – Удивительное во всей этой запутанной истории именно то, что тебе вовсе не следовало никого искать.

Девушка посмотрела на Архонта.

– Все, что тебе нужно, и без того уже долгие жизни находилось рядом.

Архонт неотрывно уставился на гостью, пока Кали машинально не потянулась к кулону с осколком.

– Ага, значит, он у тебя на шее! – радостно уточнил Валлиэн.

Незаметно Архонт вновь оказался рядом. Его массивные тонкие кисти потянулись к оправе, но коснулись лишь пустоты. Повертев немного незатейливый кулон, он с минуту придирчиво всматривался вовнутрь, но, так ничего и не нащупав, медленно вернулся за стол.

– Щемящее чувство, противно знать, что осколок рядом и всё равно не иметь возможности дотронуться, увидеть его, – разочаровано заговорил Архонт.

– С чего такая честь выпала тебе? – почти беззвучно шепнул он.

Отвечать девушке не пришлось. Валлиэн отвернулся и, к облегчению Кали, почти до самого окончания рассказа более не смотрел в её сторону.

– Наше мироздание немолодо, даже дряхло, – уверенно заговорил он, – и я не стану обличать его в недостойные мерки неких величин и цифр, ибо ещё ни одна зародившаяся в нём раса не постигла его истинных масштабов, возраста и границ. Достаточно знать, что существует оно гораздо дольше тебя и всех, кого ты знала.

– Архонты – практически ровесники Начала, – продолжал Валлиэн. – Нас создали еще до закладки фундамента первого мира. Первое, что увидел и ощутил наш разум, была Пустота. Вряд ли ты можешь представить себе, что есть настоящая безликость ещё не родившегося мироздания, тот трепет, который вызывает Начало. Осознание скорого старта, ответственного, безопытного для нас, а мы ведь так молоды, мы лишь юные дети Пустоты. Нам бы самим только расти, развиваться, совершать глупости юности. Но ясли наших душ обошлись без родительской руки. Их никто не покачивал. Создатели не дали нам прочувствовать детства, состояться как личности, познать себя духовно. Едва нас сотворили, к нам начали относиться как ко взрослым, будто наши умы и души уже повидали столько же, сколько успели поведать творцы. Сейчас я понимаю, что Создатели были не правы, отведя пусть сильным, но неопытным чадам такую важную и ответственную роль.

Так мы стали строителями будущего.

Все основные работы оказались у нас на поруках, в то время, когда Создатели оставались при нас архитекторами. Вместе нами были положены основы основ, в соответствии с которыми и существует известное тебе мироздание со всеми его Вселенными и измерениями.

Трудно подсчитать, сколько усилий, энергии и времени ушло на воплощение замыслов Создателей. Их единый разум придумал несомненно величественную структуру, простую в своей сложности, понятную и в то же время музыкально-хаотичную.

Глаза Архонта вспыхнули от воспоминаний.

– О!!! – воскликнул он. – Что это была за чарующая души мелодия! Как равномерно и осознанно она занимала скованную Пустоту, растекаясь от истоков Начала нашего общего разума. Какие свершения сулила! Что за пределов могла достигнуть?!

Застыв в немом порыве, Валлиэн постепенно унял сияние. Глаза Архонта опять стали тусклыми. По-прежнему не смотря на свою гостью, он, ссутулившись, облокотился на затёртый стол.

– А потом, деточка… – тихо продолжил он. – Потом что-то точно пошло не так…

Голос его утратил эмоциональную окраску.

– Неизвестно, где именно поселился изначальный изъян, – рассказывал Валлиэн, – неизвестно, чей это был просчет – наш, Архонтов, или их, Создателей. Кто в чём и когда допустил необратимую ошибку, мы так и не узнали. Впрочем, это уже не играло никакой роли. Несовершенство было укоренено и подобно прогрессии стало плодиться на просторах, казалось бы, идеального мироздания. Первые его проявления оставались незначительными – еле слышные фальшивые тихие нотки в общей картине прекрасной мелодии: то там случится аномалия, то тут. Но когда масштаб коррозии разросся, и из неё полезли опухоли-миры, участились аномальные рождения Вселенных, странные коллапсы, появление гибридной неподвластной нам материи и энергии, изменения в строении пространства-времени, утрата контроля над прошлым, невозможность влиять на то, что свершилось и многое другое, мы вынуждены были взглянуть правде в лицо. И эта правда стоила моей расе многого.

Не думаю, что Создатели возложили всю вину именно на Архонтов. Кстати, к тому времени ими были созданы и остальные четыре главенствующие расы, в том числе и Мойры. К ним дело также не имеет отношения.

С той проклятой и никем не найденной ошибки изменилось их отношение к нам. Более творцы не рассматривали нашу расу в качестве помощников. Как ты уже догадалась, они ушли, мы – остались. Хоть до того печального изъяна нам предрекалось следовать по пятам за своими Создателями. Однако, наше так и не начавшееся путешествие закончилось именно в этом несовершенном мироздании.

Архонт ненадолго притих, обдумывая следующие слова.

– Это начало истории, – вернулся к рассказу он. – И оно не является какой-то большой тайной. Но существует и продолжение, уже оно известно далеко не многим. Точнее сказать, только Архонтам.

Поразмыслив ещё немного, Валлиэн начал загибать пальцы. Когда пять были загнуты, он протянул ладонь в сторону Кали.

– Всего пять сотен с небольшим – такова численность моего народа, – произнёс он. – Будучи строителями миров, мы, одновременно, являлись и первой формой жизни в новом мироздании. Но наше единоличное правление длилось недолго. Когда были созданы остальные четыре расы, через несколько десятков миллиардов лет в молодых мирах уже зарождалась самовольная материя жизни – первичные формы – зачатки высших форм, потом появилась посредственность, смешение этой посредственности, мутация, мутация, вновь проклятая мутация, вырождение с примесью эволюции, а в итоге – смертное, примитивное подобие нам. И, в какой-то степени, все вы, любой вид, существующий, вымерший или ещё не взошедший на арену жизни, – являетесь частичным отражением нас самих: Архонтов, Элементалей, Малахов, Ха́ос и Мойр. Но суть не в этом.

Когда Создатели окончательно приняли факт провального строительства, первая их реакция была сокрушительной – полное уничтожение. Они намеревались стереть всё, что с усердием и трудом делали мы – Архонты, уничтожив несовершенное мироздание. Хотели ли они при этом обратить в Пустоту и нас, я не знаю, но не мы послужили той причиной, которая заставила их передумать. В последние годы перед своим уходом Создатели и вовсе отстранились от нас. Они дичились своего первого творения, а быть может, и усматривали главный изъян именно в нас – Архонтах. Как бы там ни было, каждый из нас продолжил выполнять своё предназначение.

Причина же, пробудившая в них милосердие, крылась в Жизни. Желание стереть мироздание отступило, и всё из-за того, что миры более не были мертвы. Твоя раса, естественно, тогда ещё не существовала, да и вообще ни одна самозародившаяся раса, если брать её в том виде, к которому мы привыкли, ещё не существовала. Просто появился первый след жизни, её кокон, можно так сказать, и эта жизнь выходила на свет, осваивала тьму, впитывала вечную материю, воплощалась в первые сущности.

Вселенные более не были безмолвны. В них проснулся разум. Разум, способный творить свои собственные реальности, пусть и аномальные, дефектные, но по-своему неподражаемые, что не могло не впечатлить Создателей.

После долгих споров, творцы дали им шанс. Мироздание осталось. Но их милость не отразилась на изъяне. Наше творение, как и ранее, так и сейчас остается неправильным.

Архонт потёр лоб, будто силился что-то вспомнить.

– Прощание, помнится, не заладилось. Наши творцы навсегда покинули свою ошибку, оставили это мироздание, прочно закрывая его от других ещё не построенных структур. Нам, их прямым наследникам, указывалось идти проложенными ими дорогами, делать то, для чего каждый из нас был рождён. Совестно, конечно, но, как и я, большая часть Архонтов сошла с этих дорог, кое-кто и вовсе тронулся умом. Оттого несовершенство строения ещё больше дало о себе знать. Появились новые аномалии, к которым, в том числе, ты можешь отнести моего ближайшего друга Эллота и известного тебе Архонта – Тёмного Кочевника.