Кэт оказалась в затруднительном положении. Долговязый и худой, Эрни был тем не менее слишком крупным мужчиной, чтобы можно было поднять его. Перегнать нагруженную повозку к дому нетрудно, но Эрни придется собраться с силами и самому добраться до фургона и сесть в него. Кэт была сильной, но всего лишь женщиной.

— А, черт! — Эрни оглянулся и открыл глаза. — Ой, извините, мисс Кэт!

— Все хорошо, Эрни, — успокоила парня Кэт. — Как ты себя чувствуешь? Ты в состоянии подняться и, опершись на колесо, сесть?

— Конечно! — стараясь подтвердить свои слова действием, Эрни облокотился на согнутую руку, но тут же громко застонал от боли и схватился свободной рукой за голову.

— Осторожней, не спеши. Не задень ссадину на голове. Объясни, что случилось?

— Это проклятый, у-у-у, дьявол, Ленч Кастрил Он и парочка его дружков встретили меня на повороте. Сначала они просто дразнили меня и не пропускали. Я хотел утихомирить их и сказал, чтоб отвязались от меня, так как я тороплюсь и везу вам срочный груз.

— Ленч, — пробормотала Кэт, — теперь понятно.

— Он рассвирепел и спросил, какие ящики принадлежат вам. И приказал своим молодчикам разломать коробки и разбить бутылки. Простите, мисс Кэт, но когда я попытался остановить их, Ленч ударил меня по голове рукояткой револьвера.

Кэт дрожала от гнева. Стараясь успокоиться, она сделала два глубоких вдоха и шумно выдохнула.

— Ты не виноват, Эрни, ты не должен отвечать за грязные поступки ленивых негодяев, которые не привыкли работать, а предпочитают воровать чужое.

— Что Ленч имеет против вас, мисс?

— Первый раз Ленч появился, когда отца забрали в Юму. Ленч, как шакал, рыскал вокруг в поисках легкой наживы. Я выставила его со своей территории. Теперь негодяй решил, что ему нужна Марина. Я предупредила: если он хоть пальцем дотронется до нее, мое ружье не смолчит. И ему больше никогда не понадобятся женщины.

Простодушное лицо Эрни вытянулось от удовольствия, глаза округлились.

— И вы действительно выполните свое обещание, мисс Кэт?

— Клянусь!

— Конечно, он законченный наглец!

— Он мерзавец и трус, у которого хватает храбрости обижать только слабых, особенно женщин. Я этого не потерплю. А теперь я помогу тебе забраться в фургон — вот моя рука.

— Да, да, сейчас.

— Так, хорошо. Давай попробуем, — она навалилась на коляску и протянула ему руку.

— Но, мисс Кэт, я не могу сзади управлять повозкой. А эти упрямые животные сами не сдвинутся с места и будут здесь стоять, пока не завалятся от усталости.

Кэт сняла с лошади седло, которое так любил ее отец, положила его в фургон и привязала кобылу позади повозки. Затем она поставила ногу на ось переднего колеса, легко перенесла тело через борт и уселась на место возницы.

— Я направляюсь домой, Эрни. И беру с собой тебя и повозку. Не будем спорить. Ты можешь взять ружье на всякий случай, если захочешь. Но я сомневаюсь, что тебе придется воспользоваться им. Когда мы доберемся до дома, я распоряжусь, чтобы Луз приготовила для тебя комнату. Переночуешь у нас, а завтра утром, если не будет никаких осложнений, сможешь продолжать путь.

Эрни и не собирался спорить. Правительство США решило, что угрозы грабительских набегов индейцев не существует, и ликвидировало большинство военных застав в округе. Поэтому местное население осталось один на один с бандитами и было вынуждено самостоятельно защищать себя.

Кэт обладала не только рассудительностью, но и выдержкой и мужеством. И не единожды доказывала это. Местные жители хорошо знали и уважали ее. Эрни тоже не скрывал своего восхищения. Не то чтобы он сам мечтал о такой сильной женщине:

ведь постоянно нужно взвешивать каждое слово и каждое принимаемое решение, чтобы быть ей под стать. Но он всегда с гордостью считал себя ее другом.

Буйволы не спеша, с устало опущенными головами плелись по старой дороге в Томстоун. Монотонно громыхал нагруженный фургон. Полуденное солнце жарко припекало. Они двигались настолько медленно, что поднимающаяся столбом из-под колес пыль окутывала их с ног до головы плотной пеленой. Дорога плавно шла вверх, по обеим сторонам реки уже замелькали низкорослые дубы, находящиеся, однако, слишком далеко, чтобы дать отдых утомленным путникам. И только шелест листьев да свистящий шум ветра подбадривали их.

Вокруг простиралась безмолвная пустынная земля. Недалеко от дороги деревья месквит и паловерд[4] чередовались с вездесущими кактусами. Справа, у подножия хребта Рикон, зеленели разрозненные кедры, слева, насколько хватало глаз, тянулась открытая равнина, упирающаяся в сверкающие горные вершины Ветстона.

Ничто не нарушало величественного безмолвия этого безграничного пространства, кроме грохота и жалобного скрипа фургона, рева буйволов временами да равномерного стука лошадиных копыт. На необозримом небосклоне солнце уже клонилось к закату.

Кэт повернула повозку с дороги на тропинку, шедшую вдоль озера. Когда они подъехали к излучине реки, девушка остановила фургон, чтобы дать животным отдых и напоить их. Путники уже добрались до зеленых лугов, где было много корма. Западный приток реки, иногда называемый Синега Грик, сворачивал на юг, в сторону форта Криттенден, который именовался фортом Буканан, до того как его сожгли войска федератов[5] во время Гражданской войны.

Оставалось всего лишь несколько миль пути. Кэт благодарила Бога за это. Плечи ныли от напряжения, руки болели от поводьев, спина онемела от длительной езды на жестком деревянном сиденье. Эрни, измученный полуденной жарой и раной, заснул.

Кэт решила не будить его. Маловероятно, чтобы Ленч Кастрил с друзьями оказался поблизости и лежал где-нибудь в засаде среди скал, которые окружали земли Джона Стюарта. Но все же от греха подальше — девушка придвинула к себе винчестер.

Сердце радостно забилось, как всегда, когда показались знакомые очертания родного дома. Большое каменное четырехугольное здание словно росло из земли, породившей его. Надежный, как крепость, уютный дом возвышался посреди плоской равнины и был хорошо виден издалека.

Кэт направила фургон к въезду и громко позвала прислугу, чтобы открыть ворота. Эрни проснулся и подполз к спинке сиденья сзади Кэт, раскачивая винчестер в руках.

Створки ворот широко распахнулись, впустив повозку. Кэт и Эрни устало спустились на землю. Луз подбежала к Кэт и подхватила Эрни. Она испуганно вскрикнула, путая английские слова с испанскими, когда увидела ссадину на его голове. Погонщик стал пунцовым от смущения, тронутый до глубины души проявленным вниманием.

Из дома стрелой вылетел рыжеволосый мальчик лет восьми с темными, как спелые сливы, глазами и бросился отвязывать лошадь от фургона.

— Спасибо, Анджело, — улыбнулась Кэт. — Ее нужно напоить и дать зерна. Когда справишься, поможешь мне с буйволами?

— Si[6], синьорита Кэт! — он торопливо побежал выполнять поручение, горя желанием доказать, что достаточно взрослый, чтобы делать мужскую работу.

Когда все улеглись, Кэт вышла за ворота полюбоваться звездами. Ночной прохладный ветер теребил ее распущенные волосы. В такие одинокие часы она особенно сильно тосковала по отцу. Глядя на яркие звезды, девушка тревожно думала о том, выдержит ли отец тюремное заключение. Десять лет казались вечностью.

Жалобный крик койота где-то на другом конце равнины внезапно оборвал ее мысли.

Сегодня она выдержала сражение с Эметом Йорком. Правда, нельзя сказать, что одержала победу, полную победу, но и не проиграла. Усмешка искривила ее губы. Главное то, что Йорк покинул поле боя и вышел из игры.

Кэт вдруг почувствовала себя очень одинокой. Хорошо бы убежать отсюда, прочь от дома, чтобы избавиться от жуткой действительности. Месяцы, прошедшие со дня ареста отца, были самыми длинными и трудными в ее жизни.