Эринна схватила его за руку:

— Аларик, мы не можем повернуть обратно! Его необходимо уничтожить! Если мы не сделаем этого сейчас — через год-два можем получить новую войну.

— Ладно-ладно, я понял, скажи мне только одну вещь: как твой отец мог отправить тебя на такое дело? Как он мог так рисковать тобой? Или — признайся честно — ты пустилась в эту авантюру без его ведома? — он просто не мог поверить, чтобы Данатор решился на такое. Скорее всего, юношеский альтруизм ударил девчонке в голову, и она сбежала из Альтарена без ведома своего родителя. Аларик в красках представил, как он потом будет оправдываться перед разъярённым королём за помощь его непутёвой дочери. Одно утешение — мучение продлится недолго.

Эринна пожала плечами:

— Это не так опасно для Альты, как ты думаешь. У меня есть младший брат, Родрик. Он является наследником, я же просто советник. Так что шантажировать мной отца бесполезно.

Её собеседник-кьяри, казалось, временно утратил дар альтийской речи.

— Ну что ты так смотришь? О, конечно, если бы я застряла в Лабрисе, отец постарался бы меня вытащить! Но вообще-то первое, что он сказал бы: «не надо было попадаться».

Надо же, как резко изменились люди за последние сто лет! — думал кьяри. Его отец когда-то без раздумий поднял всех своих воинов на защиту дочери, хоть их силы по сравнению с соседом были ничтожны. Конечно, они обратились за помощью к друзьям, но те не захотели или не успели вмешаться… А Данатор хорош! Отправить родную дочь на верную смерть — и ничего, будто так и надо!

— Но что ты можешь сделать? Ты даже не волшебница!

— Мне и не понадобится колдовать. А разрушить волшебство Эриэл я смогу. Мне поможет магия крови, — подсказала Эринна.

Он снова ничего не понял. Какая ещё магия? Сама же говорила, что потенциал у неё нулевой!

— Я ведь тоже Феникс, кровь от крови Эриэл. Башня меня пропустит. И тех, кого я возьму с собой, тоже.

Это похоже на правду, — припомнил Аларик. Маги они или нет, но в крови у всех Фениксов спит древнее волшебство. Эринна смотрела на него с надеждой, а он не знал, на что решиться. Сидел, перебирал мелкие камешки, которые в изобилии валялись под ногами. Среди них попадались чисто белые и тёмные, будто обломки шахматных фигур. Забавно.

Ему случалось испытать силу Зеркала на собственной шкуре — ведь земли кьяри ближе всех к Серентису. И опять же на собственной шкуре он знал, что такое война. Он не пожелал бы другому мальчишке пережить разрушение родного дома и гибель всех родных. На мгновение в памяти вдруг снова вспыхнула та ночь, перевернувшая всю его жизнь. Надо же, — удивился Аларик, — а ведь столько лет вообще не вспоминал. Он отложил в сторону белый камень.

И тут же подумал о беспокойстве лорда Файерса и об их упорных преследователях, среди которых были и кьяри. Похоже, все они — просто пешки в чьей-то игре. Черный камень.

Вспомнил он и о своих погибших спутниках в Терране, которые, в общем, были неплохими ребятами и никак не заслужили быть растерзанными какой-то бандой в чужом городе. И если в этом виновато Зеркало… Ещё один белый камень.

Но соваться в Серентис — самоубийство. Палящее солнце, пески, полные ядовитых тварей, и бьющее по мозгам древнее злое волшебство — ничего себе развлечение! Черный.

Да, это безумная задачка, но неужели кьяри спасует перед делом, на которое замахнулась какая-то сопливая человечка? Белый.

Потом он отбросил колебания и смешал все камушки в пёструю кучу.

— Хорошо, — сказал он наконец. Эринна выдохнула и вдруг улыбнулась так светло, что Аларик на секунду будто ослеп.

— Только учтите, что переход через пустыню — это вам не шуточки. Нужна вода, пища, одежда, вьючные животные…

— Тот торговец в Драммодоле, должно быть, уже подготовил всё необходимое, — Вал впервые подал голос.

Если мы там появимся, — нахмурился кьяри, — я не дам за наши шкуры и медного лейра. Неизвестно, кто ещё следил за нами в Драммодоле, и кто будет подстерегать нас там. Уж лучше потерять задаток, чем собственные жизни. И освоенные удобные перевалы через Лабрис, увы, теперь тоже для нас закрыты. Но это ничего. Есть ещё один проход. Уверен, про него знаю только я.

Они ещё раз тщательно обсудили необходимое количество воды, припасов и число уилши, которые будут всё это тащить, с учётом того, что в поход отправятся трое. Пока план обрастал всё новыми подробностями, Аларик мысленно сам себе дивился. Отправляясь в поход с альтийцами, он и не предполагал, что кривая тропинка любопытства заведёт его настолько далеко.

Вдруг вспомнилась поговорка, что любопытство сгубило кошку.

Но он же не кот.

В маленькой таверне на неприметной улочке Драммодола, сплошь заросшей акациями и сиренью, сидели двое. Кьяри в нарядном камзоле, с завитыми волосами и начищенными до блеска ботинками, неторопливо смаковал белое вино. Человек в сером плаще, высокий, с измождённым похудевшим лицом, мешал ложечкой чай.

— Я начинаю думать, что гоняюсь за призраками, — отброшенная ложечка жалобно звякнула, «серый человек» нервно отхлебнул из чашки, — Чёртовы альтийцы! Они пытались обмануть меня заклинанием «личины», но я вовремя сообразил, что к чему. Правда, пока я тратил время на слежку за кораблём, альтийцы успели испариться из гостиницы.

— Здесь, в долине Стикса, для призраков самое место! — хохотнул аристократ-кьяри. — В одном я могу тебя утешить: если твои призраки связаны с Алариком, то они всё ещё здесь. Более того, я знаю, где они появятся в ближайшие пару дней. И за этим местом постоянно следит мой человек. Ну как, впечатляет? Или ты снова назовёшь меня дилетантом? — и Дориан, так как это был он, недобро усмехнулся.

— Но… каким образом… — попытался сказать господин Ксантис.

— Я узнал, что Аларик пару дней назад появился на балу у Ровены с какой-то человеческой красоткой. А потом они оба улизнули оттуда прямо у Гадюки из-под носа! Вот была потеха! Гадюка в ярости разгромила половину замка. Её охотники сутки носились по долине, но так никого и не нашли.

— Какая романтическая история, и Вы полагаете…

— …что эта красотка, приятель, из твоей компании, так рвущейся в Серентис.

— Я тоже так думаю, — задумчиво сказал Ксантис.

— Тогда Лабрис для них — единственный путь. Но все перевалы сейчас под контролем. Во-первых, Ровена обещала три шкуры спустить со своих охотников, если они опять упустят беглецов. Во-вторых, Файерс тоже интересовался этим делом. В-третьих, другие кланы тоже начали им интересоваться. В общем, на всех перевалах сейчас черным-черно от крыльев кьяри, аж неба не видно.

— Тогда, скорее всего, они отступят и переждут, — во всяком случае, сам Ксантис так бы и поступил.

— Все нормальные люди так бы и поступили. Но только не Аларик. Я знаю этого типа. Там, где все движутся нормальными путями, он отыщет ещё один, самый безумный.

Дориан наклонился вперед.

— Я знаю, где они попытаются перейти Лабрис. Мы подстережём их там. Ты получишь своих альтийцев, а я… я отволоку Аларика к наставнику и покончу, наконец, с этим делом. Но сначала я спущу с него шкуру.

И ещё одна встреча состоялась в этот день, правда, немного позднее и совсем в другом месте. В замке Альтарена король Данатор, проводив взглядом заходящее солнце, распахнул пошире балконные двери своего кабинета и отпустил секретаря.

Темнота нерешительно проникла в кабинет, освоив для начала дальние углы. Потрескивали свечи в канделябре, поскрипывало перо по пергаменту. Данатор, сидя за рабочим столом, что-то писал. Из всех королевских регалий на нём был только тонкий золотой обруч. Он не любил лишней роскоши в одежде и не имел нужды подчеркивать пышностью своё высокое положение. О нём и без того свидетельствовали истинно королевская осанка, манеры, тонкое горбоносое лицо. Кроме того, Данатор владел крайне полезным для государя умением мгновенно проникать в самую суть вещей. Люди, имевшие удовольствие беседовать с королём, потом ещё долго приходили в себя.