– Не знаю. Я же не крашусь.

– Ну и зря. У меня бабушец тоже любит зажигать про то, что молодость красива сама по себе. Лабуда. Знаешь, сколько слоев штукатурки у фотомоделей уходит на их естественность? – насмешливо произнесла Ирка, расчесывая щеточкой ресницы. – Глянь, так катит? Или еще слой наложить?

– Угу, – кивнула Маша.

– Что угу? – переспросила Ирка.

– Нормально.

– У Воропаева видела, какие ресничищи? Офигенные! Вот бы мне такие! Все-таки зря ты его вчера отшила, – продолжала Ирка, накладывая на веки слой теней.

– Что, влюбилась?

– А что, он ничего. Только робкий очень. Мне его даже жалко.

– Жалко у пчелки.

– Не понимаю, чего ты окрысилась на парней?

– Просто я их вижу насквозь. Все они одинаковые. Если захочу, твой Олег про вчерашнее и думать забудет. Только поманю, и он прибежит на дискотеку, – уверенно заявила Маша.

– Во-первых, он не мой. А во-вторых, он вообще не тусуется.

– Спорим, явится?

– Спорим. На что?

– Ты его поцелуешь.

– Запросто. А если не придет, то поцелуй за тобой.

– Вот еще, – фыркнула Маша.

– Боишься проиграть?

– Ничего я не боюсь. Придет, как миленький.

– Значит, согласна? Спорим на поцелуй? – настаивала Ирка.

– Все равно ты проиграешь, – пожала плечами Маша.

Когда Олег проснулся, в комнате стоял полумрак. С улицы лился свет фонаря. Он подсвечивал морозные узоры на стекле, из-за которых, будто из фантастического леса проступал дом напротив. Во многих окнах горел свет. Каникулы начались только для избранных, а остальной люд по будням, как обычно, утром был вынужден вставать на работу. Олег редко просыпался до рассвета, но сегодня он чувствовал себя на удивление бодрым и отдохнувшим. Спать больше не хотелось.

Он скосил глаза на будильник и подумал, что часы остановились. Стрелки показывали половину пятого. Как правило, в такую рань дома погружены в темноту. К этому времени полуночники ложатся спать, а ранние птахи еще досматривают последние сны. Олег потянулся к будильнику и с удивлением услышал мерное тиканье. Озадаченный, он вскочил с дивана и босиком прошлепал в гостиную. Тахта, на которой спала Инна Михайловна, была застелена.

– Мам, – окликнул ее Олег, прошел на кухню и убедился, что находится в квартире один.

Все еще отказываясь верить, что он проспал почти сутки, Олег снял трубку телефона и набрал 100.

«Точное время шестнадцать часов, двадцать две минуты, десять секунд», – четко провозгласил женский голос.

Час от часу не легче! Значит, он проспал почти до вечера? Что и говорить, накануне денек выдался не из легких. Может быть, поэтому его и сморило богатырским сном?

В памяти стали проступать картины вчерашнего дня. Худое, бледное лицо длинноволосого, перечеркнутое слипшимися прядями волос. Тихий дворик, засыпанный снегом. Хищный нос спортивного автомобиля и двое громил. Интересно, чего так нервничал Макс? Не из-за тупой же программы с картинками.

Теперь, когда Олег знал, что находится на диске, все опасения насчет того, что бандиты охотились за ним, казались смешными. Он-то вообразил, что ему в руки попали чуть ли не тайные списки мафиозной группировки. Хорошо еще не отдал этот диск в милицию, как вещественное доказательство. Там бы его посчитали за идиота.

Чем больше Олег размышлял над случившимся, тем больше приходил к выводу, что перепутал место встречи и по чистому совпадению стал случайным свидетелем чужой разборки. Может быть, тип из подвала был не художником, а фальшивомонетчиком и рисовал клише для фальшивых денег? Да мало ли какие у них счеты! В любом случае бандиты упоминали какой-то другой диск.

Олег вытащил блестящий пластиковый кружок из дисковода и повертел в руках. Интересно, Женя знает, за какую муру собирается выложить пятьдесят гринов?

В это время в тишине квартиры призывно и настойчиво зазвонил телефон. Маша, решил Олег. Сердце гулко забилось. Он не ожидал, что Маша позвонит. Несколько секунд он стоял и молча глазел на надрывающийся аппарат, а потом в голове мелькнуло: «С чего вдруг я решил, что это она? У нее даже моего номера нет».

Он поднял телефонную трубку и услышал голос Маши:

– Привет. Сердишься из-за вчерашнего?

У Олега перехватило дыхание. Маша позвонила. Сама. Первая. От одного этого можно было потерять дар речи. Но еще больше его потрясло, что он почувствовал ее, еще не сняв трубку. Может быть, это и есть любовь? Как иначе объяснить прозрение? Олег понимал, что должен что-то сказать, но в мыслях царила такая сумятица, что он не мог найти нужных слов.

Не дождавшись ответа, Маша продолжала:

– Это была проверка на вшивость. А ты ничего. Выдержал. Придешь сегодня на дискотеку?

Голова шла кругом. Маша в очередной раз удивила его. Он снова убедился, что она не такая, как другие. С первого взгляда он выделил из толпы девочку с синими глазами и пепельными волосами, но дело было даже не в красоте. На фоне других девчонок, которые перебрасывались записочками, шушукались и глупо строили глазки, она была королевой. Маша не кокетничала и не лезла из кожи вон, чтобы понравиться парням. Ее нужно было завоевать, заслужить честь идти рядом. Ни одна девчонка не додумалась бы устроить подобную проверку и, тем более, не позвонила бы в этом признаться. Обиды, боль и горечь исчезли, как досадное недоразумение. Олег был готов следовать за Машей хоть на край света. Он чуть не выпалил: «Да», – но осекся.

Впервые в жизни Олег жалел, что не научился танцевать. Он знал, что это умение – не последнее в списке достоинств, которые ценили девчонки. Как только Маша увидит, что партнер для танцев из него никакой, ей станет скучно. Можно было придумать отговорку, но Машина честность требовала ответной откровенности, и Олег признался:

– Я не умею танцевать.

Он понимал, что тем самым подписывает себе приговор и теряет Машу, ведь ее избранник должен обладать всеми лучшими качествами, но Маша неожиданно сказала:

– Заодно и поучишься.

– Ты, в самом деле, хочешь, чтобы я пришел? – неуверенно переспросил Олег.

– Нет, я звоню, потому что мне больше делать нечего, – съязвила Маша. – Или тебя надо упрашивать?

– Я приду, – сказал Олег.

– О’кей. До встречи.

Короткие гудки оповестили о конце связи. Он отнял трубку от уха и с неверием уставился на нее, будто только что оттуда выскочил джинн и исполнил его самое заветное желание. Впрочем, так оно и было. Время отчаяния прошло. Несколько минут назад он представить себе не мог, как вести себя при встрече с Машей, а сейчас судьба снова сделала вираж в счастливую сторону. Он опустил трубку на рычаг и перевел взгляд на часы.

До дискотеки оставался час. Олег открыл шкаф и придирчиво осмотрел свой гардероб. Между двумя свитерами долго выбирать не пришлось. Зато единственные приличные джинсы после вчерашних похождений имели убогий вид. Он принялся приводить их в порядок, и поймал себя на мысли о том, что ему не хочется идти на школьный бал. Внутренний голос настойчиво предупреждал, что будет разумнее остаться дома, но заглушая глас разума, в ушах музыкой звучали слова Маши: «До встречи!»

Олег отмахнулся от бессмысленных опасений и стал приводить в порядок одежду. Не появляться же перед Машей пугалом. Почистив джинсы, он принялся натирать кремом ботинки и вспомнил про дырку на куртке. Инна Михайловна, как обещала, починила рукав. На месте дырки зияла аккуратная заплатка, как назло, на самом видном месте.

«Вот подлянка! Придется идти в латаной куртке! Ну, почему именно сегодня, когда все явятся в прикиде? – огорчился Олег, а глубине мозга сигналом прозвенело: – Может, лучше не идти?»

– Надо. Я обещал. Все равно куртка останется в раздевалке, – вслух сказал Олег, чтобы развеять свои сомнения.

Однако полностью избавиться от чувства тревоги не удалось. По мере приближения дискотеки оно нарастало. Подобно зверю, который ощущает близость опасности, Олег остро чувствовал, что там должно произойти что-то неприятное, поэтому сегодня лучше держаться от школы подальше. Причина беспокойства была не в том, что ему нечего надеть и даже не в том, что он не умеет танцевать. Но в чем?