Нынешний герцог Фитц-Аквитанский поддержал Билль о реформе, однако был возмущен статьей об ассигнованиях;{335} он безмерно восхищался лордом Стэнли{336} и посчитал необходимым отметить, что, будь этот аристократ лидером консервативной партии, едва ли нашлось бы такое дело, которое оказалось бы для него непосильным. Однако герцог был вигом старой закалки, всю жизнь провел с такими же вигами, опасался революции, а еще более опасался того, что его имя непременно вычеркнут из списка членов «Брукса», куда он наведывался ежедневно и еженощно с тех самых пор, как достиг совершеннолетия. А потому, не одобряя происходящего, но и не желая бросать друзей, он, что называется, отошел от дел; иными словами, редко присутствовал на своем месте в Палате лордов; перестал давать лорду Мельбурну доверенность на свой голос{337} (который прежде вверял лорду Грею); наконец, будучи вигом-наместником, завел у себя в графстве торийские магистраты.
Когда был проведен смотр сил и тэдпоулы с тэйперами принялись рассуждать о будущем, самое имя герцога Фитц-Аквитанского стали произносить заговорщическим голосом, обмениваясь понимающими взглядами. А большего Тэдпоул с Тэйпером и не желали; однако, случись какому-нибудь писаке, in statu pupillari[13], присутствовать при их беседе, и если бы кроткий новичок, жадный до партийных сплетен, исполнившись восторженного пиетета к этим двум великим толкователям пустяковых тайн, осмелился проявить любознательность, то ему бы по секрету сообщили, что всё уже устроено, что его милость только и ждет подходящего случая, что он отвратился душой от нынешних власть имущих и, по правде говоря, в 1835 году переметнулся бы вместе с лордом Стэнли{338}, если бы не разыгралась подагра; она-то и помешала герцогу приехать из северных краев; и хотя его сын и брат однозначно голосовали против спикера, это, тем не менее, была ошибка; а если бы кто-нибудь всё же отправил письмо (которого никто не писал), они распорядились бы своими голосами иначе и, возможно, сэр Роберт и по сей день возглавлял бы правительство.
Герцог Фитц-Аквитанский был основной темой переписки между мистером Тэдпоулом и леди Файербрейс. «Предназначение женщины»{339} приняло в сознании этой дамы форму следующей задачи: переманить его милость на сторону консерваторов. В этом ей весьма помогали сведения, столь искусно почерпнутые у доверчивого и неосмотрительного лорда Маска.
Сегодня Эгремонт сидел за обедом рядом с леди Джоан. Он и понятия не имел о том, что их соседство было результатом стараний леди Марни. Женщины вечно пытаются устроить за нас наши судьбы. Эгремонт едва ли был расположен к беседе. Он был задумчив и настроен на одиночество; мысли его и в самом деле были заняты совсем не теми людьми и предметами, что окружали его сейчас. Леди Джоан, впрочем, нужен был только слушатель: она не задавала вопросов, как леди Мод, и не пыталась внушить собеседнику свои представления под видом его собственных. Леди Джоан обстоятельно поведала Эгремонту о городах ацтеков (она прочла о них утром), а также осветила ряд исторических теорий, которые возникли в связи с их открытием; затем изложила собственные взгляды на этот счет, которые разнились со всеми прочими мнениями, но при этом казались наиболее трезвыми. От Мехико она перешла к Египту. А уж в фараонах леди Джоан разбиралась ничуть не хуже, чем в касиках{340} Нового Света. Мимоходом были затронуты проблемы фонетики. Затем настал черед Шампольона;{341} за ним последовал Париж со всеми его выдающимися деятелями в области литературы и особенно науки; затем было упомянуто письмо от Араго (оно пришло утром), а также письмо от доктора Бакленда, которое ожидалось завтра. Леди Джоан была в восторге от того, что ей написал первый, и удивлялась, почему не пишет второй. Наконец, прежде чем дамы удалились, она пригласила Эгремонта присоединиться к леди Марни и посетить обсерваторию, где они смогут воочию наблюдать комету, которую она обнаружила раньше всех остальных.
Леди Джоан, впрочем, нужен был только слушатель.
Сидевшая рядом с герцогом леди Файербрейс упоенно несла непостижимый вздор о состоянии партий. Ей тоже было с кем переписываться, ее писем ждали с нетерпением и охотно отвечали на них. Тэдпоул говорил так; лорд Маск, напротив, говорил этак; истина, судя по всему, лежала где-то посредине — вывод, произведенный ясным умом леди Файербрейс на основе полученных ею сведений. Герцог в молчаливом восторге слушал невообразимые откровения своей Эгерии{342}. Казалось, ничто не может скрыться от нее — даже самые потаенные мысли государя; не было ни одного монаршего предрассудка, который бы не был занесен в ее тайный список; и для кабинетов вигов, и для клубов тори — для всех имелся у нее свой волшебный ларчик. Сэр Некто не нуждался в должности, хоть и претендовал на нее; лорд Никто жаждал ее, хотя и делал вид, что это вовсе не так. Один великий человек полагал, что плод еще не созрел, другой — что он уже изрядно подгнил; впоследствии первый выходил на политическую сцену, а второй покидал ее. Оценивая точность политических взглядов, следует учитывать репутацию того, кто этих взглядов придерживается.
В должный час, будучи уверена, что ее не подслушают, леди Файербрейс разыграла козырную карту — из колоды, предварительно крапленной мистером Тэдпоулом.
— И кого, по-вашему, сэр Роберт отправит в Ирландию? — спросила она, глядя прямо в лицо герцогу.
— Полагаю, того же, кого и раньше, — ответил его милость.
Леди Файербрейс покачала головой.
— Лорд Хаддингтон{343} больше не поедет в Ирландию, — таинственно произнесла она. — Попомните мои слова. Да и лорд Грей не хочет ехать; а если бы и захотел, этому есть препятствия. И герцог Нортумберлендский{344} не поедет. И кто же остается? Требуется аристократ самой высокой марки; такой, чтобы не был замешан в ирландском вопросе;{345} который в былые времена непременно ратовал за свободу; консерватор, не оранжист{346}. Вы понимаете. Именно такого человека сэр Роберт направит туда; именно в нем сэр Роберт нуждается.
— Не так-то просто будет ему отыскать такого, — рассудил герцог. — Честно говоря, если бы в тысяча восемьсот тридцать четвертом году не приключилась нелепая ошибка, дела бы пошли законным путем и мы бы увидели главой правительства или, допустим, лидером крупной партии кого-нибудь наподобие лорда Стэнли — тогда ваши друзья-консерваторы (ибо любой разумный человек, который трезво смотрит на вещи, непременно должен быть консерватором) занимали бы совсем другую позицию. Но теперь… — И его милость покачал головой.
— Сэр Роберт ни за что не согласится заново формировать правительство без лорда Стэнли, — сказала леди Файербрейс.
— Возможно, — ответил герцог.
— Знаете ли вы, чье имя (я это лично слышала) упоминалось в известных кругах, когда говорили о человеке, которого сэр Роберт хотел бы увидеть в Ирландии? — продолжила леди Файербрейс.
Его милость подставил ухо.
— Герцога Фитц-Аквитанского, — прошептала леди Файербрейс.