– Расскажи о своей маме.

Я вздыхаю. Это единственная слабость, которую я покажу Уитни, потому что, несмотря на всю враждебность, она слишком человечна, чтобы использовать мою боль против меня.

– Она умерла четыре года назад. Рак молочной железы.

В ту ужасную ночь я рыдал и держал ее за руку, наблюдая, как она делает свой последний вдох. Мне все еще чертовски больно каждый раз, когда я думаю об этом.

Лицо Уитни смягчается.

– Мне жаль. Я знаю, что вы двое были близки.

– Да.

И с тех пор я ни с кем не был близок. Я пытался. У нас с братом теперь лучшие отношения. Мои сестры, Айви и Лейси, снова и снова обращались ко мне. Но это я. Что-то внутри меня умерло.

Мне почти стыдно признаться, что преодоление моего горя не вылечило мою токсичность. Вероятно, потому, что причина не в моей матери. Весь яд в Уитни, в том, как она вонзила мне нож в спину и оставила истекать кровью.

– Понимаю. Я скучаю по своему папе, – тихо бормочет она.

– Я слышал об автомобильной аварии. Мне очень жаль.

Я действительно сочувствовал.

У нее тоже были ужасные несколько лет. Какая-то часть меня, которой все еще не наплевать на нее – как бы я ни старался этого не делать, – сочувствует. Эта часть хочет протянуть руку и обнять ее, успокоить и сказать ей, что я здесь ради нее.

Остальная часть меня получила урок.

– Спасибо, – бормочет она.

Снова наступает тишина, и Уитни сжимает сумочку, как будто нервничает, допивая остатки напитка. В следующий раз, когда смотрит на меня, она смотрит свирепо. Ее щиты снова подняты.

– Итак, теперь, когда мы наверстали упущенное и ты посмотрел, как я пью, чего ты хочешь?

– В обмен на сорок миллионов долларов, чтобы спасти задницу твоего брата? – Я натянуто улыбаюсь. – Тебя.

Она сглатывает, будто мои слова нервируют ее, но она нисколько не выглядит удивленной.

– Я помолвлена.

– Это не мои проблемы.

Она медленно закрывает глаза. Чтобы собраться с духом? Чтобы скрыть от меня свою ярость?

Наконец она кивает.

– Каковы твои условия?

– Неделя.

– Чтобы я была твоей шлюхой?

Она пытается заманить меня в ловушку.

– Ты ставишь под сомнение нашу договоренность, но это не заставит меня передумать.

Она стискивает свои изящные челюсти.

– А чего ты ожидал?

– Я пришлю за тобой машину ровно в девять часов. Ничего не бери с собой. Все, что тебе нужно, я предоставлю. Когда приедешь, входная дверь будет открыта. Оказавшись внутри, ты разденешься. И встанешь на колени. Тогда ты будешь ждать меня. Ты будешь полностью моей. Пока ты со мной, ты забудешь две вещи: любого другого мужчину, который когда-либо трахал тебя, и слово «нет». Ты будешь делать все, что я пожелаю, со мной или для меня в течение нашей совместной недели. Я ясно выразился?

– Ты ублюдок.

– Это не новость.

– Нет.

– Ты отказываешься?

Уитни колеблется.

– Нет.

Шипы триумфа. Я кладу двадцатку на стойку бара за ее коктейль.

– Ты согласна? Ты сядешь в мою машину сегодня вечером?

Она смотрит на стойку бара, будто ей стыдно. Она заставляет меня ждать, потеть и беспокоиться, что она откажется. Но мы оба знаем, что она этого не сделает. Ради своего брата она не может.

– Да, – наконец шепчет она.

Я провожу пальцем по ее подбородку.

– Смотри на меня, когда отвечаешь.

– Да, я приеду и буду твоим куском мяса за сорок миллионов долларов в течение недели. – Дернув головой, она отстраняется. – Не прикасайся ко мне до тех пор.

Я улыбаюсь ее проявлению духа. Это интригующе, но ненадолго. Я позабочусь об этом.

– У тебя есть четыре часа, чтобы привести себя в порядок. После этого...

Я расплываюсь в улыбке.

Пусть она вообразит самое худшее.

Уверен, она думает, что я намерен ужасно использовать ее и причинить боль. Совсем наоборот.

Я собираюсь доставить ей столько удовольствия, что она сойдет с ума.

И отдаст свое сердце?

Поскольку я не могу позволить себе слушать насмешливый голос в голове, я отодвигаю его в сторону и пододвигаю к ней одноразовый телефон через бар.

Она поднимает его, хмурится.

– Для чего это?

– Чтобы связаться со мной в случае, если ты решишь отказаться. Если нет, то без четверти десять напиши мне, чтобы подтвердить свое прибытие. Не ошибись, Уитни, это устройство позволяет тебе только звонить или писать мне. Так что не утруждай себя попытками использовать его, чтобы связаться с кем-либо еще, чтобы сказать им, где тебя найти на следующей неделе. – Я посылаю ей холодную улыбку. – Это будет наш секрет.

Я бросаю ей в лицо те слова, которые она сказала мне давным-давно.

Как и следовало ожидать, она бледнеет.

– Я ненавижу тебя.

– Мне все равно. Увидимся вечером.

Я заставляю себя уйти. Остальное зависит от нее. Но я бросил приманку и загнал ее в угол. Она придет. Она подчинится.

Тогда я заставлю ее заплатить.

Восемью годами ранее…

Джетт

Я не должен был прикасаться к Уитни Чэнселлор. Действительно, не должен... но принцесса прямо там, всего в нескольких футах от мерцающего бассейна, одетая в розовое бикини и нежащаяся на солнце. Ее длинные темные локоны касаются ее дерзкой задницы, когда она покачивается в такт сексуальной песне.

Ради всего святого, мне нужно держаться на расстоянии. Но как, особенно сегодня?

На цыпочках пересекая задний дворик, я подкрадываюсь к ней сзади, закрываю ей глаза и шепчу на ухо:

– С шестнадцатилетием, Уитни.

Она оборачивается и одаривает меня румяными щеками и кокетливой ухмылкой. Возможно, она еще слишком молода, но в том, как я хочу ее, нет ничего невинного.

Мне двадцать один. Я знаю лучше. Я не должен приставать к младшей сестре моего лучшего друга, особенно пока она не выросла. Но в течение последних двух месяцев она была вне моей досягаемости, почти ничего не носила, чтобы бороться с этой жарой, и бросала на меня призывные взгляды. Мое нетерпение заполучить ее под себя раздражает. Мне почти все равно, что я «должен» делать.

Это плохо, как мастурбация-в-душе-два-раза-в-день плохо. И все же я не могу не поздравить ее с днем рождения, верно?

– Спасибо! Это для меня?

Ее взгляд падает на пышный кексик на соседнем столике во внутреннем дворике.

– Конечно.

Я достаю вкусняшку с розовой глазурью и протягиваю ей.

В отличие от Уитни, я вырос не с деньгами. Несмотря на то, что на моем счету осталось пять долларов, я потратил половину из них, чтобы купить ей что-то, что, как я надеялся, сделает ее счастливой.

Я смотрю, как она поднимает его. Облизывает глазурь, прежде чем откусить нежный кусочек.

– М-м-м… Так вкусно.

Я проглатываю стон. Не имеет значения, что я дрочил меньше часа назад. Я для нее тверже, чем когда-либо.

– Спасибо, что вспомнил, Джетт, – бормочет она.

Я стараюсь не зацикливаться на том, как выглядывает ее красивый розовый язычок, когда она слизывает остатки глазури со своих пухлых губ.

– Да. Конечно.

– Это много значит для меня. Я почти уверена, что брат забыл. Скажи мне еще раз, почему вы друзья?

Несмотря на то, что я знаю, что она дразнит меня, у меня все еще заплетается язык.

– Мы, эм... собираемся вместе заняться бизнесом.

Она это знает, тупое ты животное.

Уитни улыбается.

– Я помню эту болтовню. У тебя есть мозги, у Вэнса связи, и вы оба чертовски амбициозны. Ты добьешься успеха. Как дела? Почти закончили?

– Да, почти. Мы провели в системе кучу часов, но я почти закончил код, а он писал бизнес-план и составлял списки людей, с которыми нужно связаться. Мы должны быть готовы к запуску до того, как вернемся в наш выпускной год. Так что всего через несколько недель...

Ее улыбка тускнеет.

– Я буду скучать по тебе, когда ты уедешь.

– Будешь?

Она всегда была кокетливой, но это первый раз, когда она открыто высказала свои чувства.

– Конечно.

Она отступает и неожиданно нервно, небрежно пожимает плечами.

– Будет намного спокойнее, когда ты и мой брат уедете. Кого я буду пилить из-за того, что ты поздно вечером включаешь телевизор, пока играешь в Xbox, и отказываешься поделиться текилой? Кто будет играть со мной в «Монополию» до четырех утра, когда я не смогу уснуть?

Может, это правда... и, может, она говорит это на случай, если подумает, что она мне так не нравится. Но мне нравится – с того момента, как я встретил ее восемь недель назад, когда впервые ступил на территорию поместья Чэнселлор. Все здесь богато украшено, слишком традиционно. Скучно. Идеально.

Кроме Уитни. Она сама красота, но она также и новый весенний глоток свежего воздуха.

Вэнс надрал бы мне задницу, если бы знал, что я хочу сделать с его младшей сестрой. Он защищает. Но то, как она смотрит на меня, доказывает, что ее мысли не принадлежат маленькой девочке. Они принадлежат женщине.

– Надеюсь, это не все, по чему ты будешь скучать обо мне.

Я заправляю прядь волос ей за ухо.

– Я уверен, что буду скучать по большему, чем это, по тебе.

– Да?

Она прикусывает губу и бросает на меня кокетливый взгляд из-под темных ресниц.

– Если бы я хотела что-нибудь на свой день рождения, ты бы мне это подарил?

– Я бы отдал тебе весь мир, если бы мог себе это позволить.

Но я не могу.

Я ненавижу то, что меня не вырастили богатым, как ее. Я еле-еле свожу концы с концами. Она заслуживает лучшего.

Уитни откладывает остаток кекса в сторону и придвигается ближе. Она выглядит взволнованной, когда качает головой.

– Я не хочу, чтобы ты мне что-то покупал. Мои родители уже дали мне миллионы.

Это правда, но я восхищаюсь тем, что она не типичная избалованная богатая девочка, которая не видит своей удачи.

– Тогда что я могу тебе дать, принцесса?

– Поцелуй. – Она выглядит такой серьезной. – Пожалуйста. Ты будешь первым.

Мое сердце замирает, когда я смотрю на ее соблазнительный рот.

– Я не знаю, хорошая ли это идея, Уитни.

Мне удается выдавить из себя эти слова, но мой протест слаб. Как это может быть чем-то другим, когда я так сильно хочу ее?

– Может, и нет, но я думаю, что ты этого хочешь. Вижу, как ты смотришь на меня.

Было бы проще солгать и сказать ей, что она ошибается, но я не могу разочаровать ее.