Глава 4

Башня Альбиона, хаббл Монинг

Для Гвен прошедшие две недели были совершенно ужасны.

- Я вообще не понимаю, в чем смысл всего этого, - пропыхтела она. Ее ноги болели. В груди все пылало огнем. В целом она не видела особого смысла во всей этой беготне по особняку Правителя, которой они занимались все больше времени на ежедневных тренировках.

- Тебе полезно, - сказал кузен Бенедикт. Он был высоким худощавым молодым человеком, меньше чем на два года старше самой Гвен, с золотисто-каштановыми, коротко подстриженными волосами. Он носил ту же тренировочную форму, что и Гвен, и легко обогнал ее без видимых усилий. Вообще без усилий. Презренный, совершенно возмутительный хам с кошачьими глазами.

- Тебе-то хорошо, - выдохнула Гвен. - Ты уже все это проходил.

- Ага, последние два года, - согласился Бенедикт.

- Ты-то не носишь всю эту дурацкую форму.

- Я одет в совершенно те же вещи, - парировал Бенедикт.

- Да, но ты к ним привык. Тьфу, штаны, как ты в них вообще бегаешь?

- Ну, готов поспорить, что лучше, чем в юбке, - ответил он. - Я думал, что тебе понравится бегать, Гвен. Лично я нахожу бег бодрящим.

Гвен фыркнула.

- Бодрящим? Бенедикт Майкл Соррелин-Ланкастер, а не поцеловать ли тебе мою...

- Как хочешь, кузина, - сказал Бенедикт, улыбаясь. - Должен сказать, что ты неплохо подтянулась.

Гвен заставляла себя двигаться дальше и решила, что у нее уже не осталось сил, чтобы отнестись к этому комплименту с должным подозрением.

- Что?

Высокий молодой человек ухмыльнулся.

- У тебя едва хватало сил жаловаться в первые несколько дней. А теперь только послушай себя. Ты найдешь, что сказать всю дорогу до самого конца.

Гвен бросила на своего старшего кузена убийственный взгляд и издала невнятный рычащий звук. Это было все, на что она была способна, в то время как группа тренирующихся гвардейцев повернула за угол и протопала последний отрезок пути вдоль стены двора. Люди на рынке провожали их взглядом, пока они пробегали мимо — Гвен сама много раз наблюдала за этой традицией гвардии. Она понимала, что ей самой придется участвовать в подобном после того, как она присоединится к ним, но никто не сказал, что будет так... тяжело.

- Рота! - рявкнул седоволосый капитан Кавальо, когда они достигли цели. - Стой! Всем разойтись.

Одетые в серое гвардейцы нестройно остановились. Хотя новые рекруты стартовали в четком порядке, по четверо в ряд, долго они не продержались, отряд, высыпавший на выложенный туфом двор, скорее напоминал неорганизованную пыхтящую толпу. Мешковатые туники и штаны, в которых они бежали, были одинаковыми и все они были пропитаны потом.

Бывалые спокойно остановились, даже не запыхавшись, и, ухмыляясь, рассматривали рекрутов или тихо переговаривались.

Гвен не нравилось, когда на нее хоть кто-нибудь пялился, хотя больше всего ее раздражал крупный блондин Реджинальд Астор. Он считал себя привлекательным и был таковым в некотором смысле, отчасти за счет самовнушения, и он постоянно пялился на нее, когда она была растрепанной и вспотевшей, когда ее форма облепляла ее совершенно неженственным образом. Она, нахмурившись, подняла лицо и заметила, что Реджинальд опять уставился на нее с бесстыжей улыбкой на лице.

Она смерила его взглядом и сказала Бенедикту:

- Я так понимаю, что ты не сказал Реджи, насколько мне не приятны его взгляды.

Бенедикт посмотрел на нее с улыбкой.

- Это его только раззадорит.

- Совершенно бессмысленное испытание, - пробормотала Гвен. - Вдогонку к бессмысленному испытанию, через которое мы и так проходим.

- Ты хочешь, чтоб я отправился защищать свою маленькую беззащитную кузину? -предположил Бенедикт.

Гвен на мгновенье нахмурилась. Предложение Бенедикта звучало привлекательно, хотя и не должно было. Обычно она совершенно спокойно относилась к необходимости схватить какого-нибудь ухмыляющегося хама и отодрать его за уши. Хотя по какой-то причине позволить кузену разобраться с ситуацией казалось... проще.

Возможно, сказывалась усталость от всех этих тренировок и занятий. Кавальо каждое утро по несколько часов читал рекрутам лекции о разных хабблах, их законах и их отношениях друг с другом — и хотя ее учителя давным-давно рассказывали ей о том же самом, они, похоже, о многом не упоминали в своих уроках. Ну, или они никогда не старались донести до Гвен всю важность этих сухих данных, и теперь она запиналась, как совершеннейший болван, когда сталкивалась с ними на лекциях капитана.

Гвен не привыкла быть меньше, чем идеальной во всем, за что она бралась. Она не была отличной бегуньей. Она не была отличницей по политике башни; она даже казалась неспособной добиться успеха на утреннем занятии по ведению расследования, предмета, с которым она ранее не сталкивались вообще. Ох, по крайней мере, она достаточно хорошо справилась в тренировочном зале, когда дело дошло до использования наруча, но её обращение с мечом было столь же неумелым, как и всегда, и она чувствовала мрачную уверенность, что когда через несколько недель начнутся тренировки с настоящими мечами, она все еще будет работать с деревянным.

Некомпетентность на удивление дурно сказывается на уверенности.

И раздражает.

Не поэтому ли она не хотела связываться с Реджинальдом? Боялась ли она, что ей не по зубам окажется его переубедить?

За последнее время ей многое оказалось не по зубам.

Не перейдет ли это в привычку?

Нонсенс, сказала она себе с уверенностью. Похоже ей придется столкнуться со множеством сложных обстоятельств, если она хотела остаться гвардейцем — а она хотела им остаться. Другой исход был неприемлем, поскольку тогда ей придется вернуться домой и признать перед матерью, что та была права.

Вот уж это она бы не перенесла.

- Я разберусь с ним, - уверенно сказала Гвен. - Но спасибо, что предложил, кузен.

Бенедикт кивнул, будто именно такого ответа он и ожидал.

- Могу я предложить, чтобы ты подождала, пока вы останетесь наедине? Молодая женщина, выговаривающая на людях равному, это одно — рекрут, который спорит с бывалым гвардейцем, совершенно другое дело.

- Я подумаю, - сказала Гвен.

Гвен заметила, что Бенедикт старался не хмуриться, но хотя бы не стал ее убеждать.

- Хорошо.

Какое-то время она сидела, тяжело дыша, ноги и ступни ее неприятно ныли. Хотя это пройдет. Она уже больше оправилась от этой пробежки, чем после целой ночи сна после первой, две недели назад. Гвен должна была признать, что тренировки были уместны. Каждый уровень башни был просто огромен и если уж ты смог поддерживать суровый ритм каждый день по несколько часов, то будет не сложно догнать врага или поймать какого-нибудь преступника. Она была уверена, что воры не тренировались в беге ежедневно — у них не найдется кого-нибудь вроде Кавальо, чтобы гонять их. А если они сами могли себя мотивировать, то вряд ли стали бы ворами, ведь так?

Когда Гвен снова подняла голову, большая часть рекрутов и бывалых ушли обратно в огороженный двор дворца Правителя. Только Реджинальд и горстка его приспешников остались снаружи, вместе с Гвен и одной из самых крупных девушек, которых Гвен доводилось видеть. Ее плечи были шире, чем у многих мужчин, широкие запястья, сильные ладони и предплечья. Ее звали... вот черт. Гвен не могла припомнить, чтобы она кому-нибудь представилась. На самом деле Гвен не могла припомнить, чтобы она вообще с кем-то говорила, кроме как отвечая на вопросы учителей в классе. Остальные рекруты называли ее кошатницей.

Кот, о котором шла речь, выскочил из двора и подбежал к крупной девушке. Он был рыжим и был бы довольно приятным на вид, если бы не был таким грязным. В конце концов, кошки жили в вентиляции и технических шахтах и других неприятных, сырых, кишащих паразитами уголках башни.

Котов можно было увидеть время от времени снующими по хабблу, но они редко связывались с людьми. Иногда кот или небольшая группа котов могла поселиться в доме, и некоторые торговцы считали хорошим тоном предложить им еду в обмен на услуги по избавлению от вредителей. Так было гораздо проще, чем отказать котам в оплате, а потом обнаружить, что твои склады опустели среди ночи.

Она слышала о котах, которых нанимали сиделками и охранниками для маленьких детей — но все подобные сделки обычно ограничивались бизнесом. Гвен никогда не слышала о коте, проявлявшем привязанность. Грациозный зверь забрался девушке на колени, покрутился там несколько раз и потерся об нее. Он ткнулся носом ей в щеку и с любопытством обнюхал ее потную форму. Девушка отвлеченно провела рукой по кошачьей шерсти, и зверь устроился, наслаждаясь вниманием.

- Что мне хотелось бы знать, - сказал кто-то из группы Реджинальда, - что именно этот вредитель делает, свободно разгуливая по особняку?

- Совершенно противоестественно, - согласился Реджинальд. Он сложил руки и с презрением осмотрел кошатницу.

- Заставляет задуматься, что может заставить человека держать подобную тварь.

В этот момент кошатница посмотрела на Реджинальда. Высокий молодой человек улыбнулся ей своей самой широкой улыбкой.

- Ну, что скажешь, Бриджит, дорогуша? Какие плоды ты пожинаешь, держа при себе этого зверя?

Кошатница — ну конечно, ее звали Бриджит... как-то там — смотрела на Реджинальда несколько секунд, прежде чем ответить. Лицо ее застыло, как маска.

- Вам не понять.

Это вызвало несколько смешков у молодых дворян.

- Серьезно? – спросил Реджинальд. - И почему же?

Бриджит нахмурилась, задумавшись на мгновение, выбирая слова с особым усердием. Затем она слегка кивнула своим мыслям и спокойно сказала,

- Потому, что вы - задница, сэр.

Влепи кошатница ему пощечину, она навряд ли вызвала бы большее удивление у молодого аристократа. Реджинальд несколько раз беззвучно открыл рот и затем сказал: