Для Влада это всего лишь минус один контакт, а для него… Никита провёл ладонями по лицу. Для него это потеря работы. Яковлев, пользуясь своим положением друга и заместителя директора, давно пытался его выжить, но не мог, пока на нём держался самый доходный проект. Директор и зам, как, впрочем, и многие другие в агентстве, были в курсе того, что у Никиты есть личные контакты с кем-то в менеджменте мясокомбината. Знали бы они, с кем конкретно…

Никита вернулся к столу и с уверенным спокойствием, которому он сам удивился, молча выпил кофе. Алёна тоже ничего не говорила, смотрела в телевизор и прихлёбывала свой капучино. Иногда она косилась на Никиту, как будто хотела что-то сказать.

Никита поставил грязную чашку возле мойки и пошёл к дверям.

— Никит! — окликнула его Алёна. — Да забей ты на них! Они два козла, как будто не знаешь! Ты запросто другую работу найдёшь. Тебя куда угодно возьмут…

Никита грустно усмехнулся. Он знал, что с работой не всё так просто — даже для человека с опытом и успешным проектом.

— А моя команда уже знает?

— Нет, никому не сказали. И там только Настя и Толик. Остальные в отпуске пока.

Никита кивнул. Видимо, честь сообщить ребятам, что заказчик закрывает проект, директора тоже предоставят ему. Свалить на него все неприятные обязанности и пнуть под зад — очень на них похоже. Вернее, похоже на Яковлева. Артур был более порядочным, но часто уступал заму, чтобы не портить отношения.

В офисе была непривычная тишина. Никита прошёл по коридору, так никого и не встретив, и зашёл в свой кабинет. К директору он не торопился: выслушать объявление об увольнении он всегда успеет. Вместо этого Никита сел за свой — пока ещё свой — рабочий стол, достал телефон и набрал номер Влада. Надо попробовать его переубедить. Если Бусыгин так ссыт, что про контракт с агентством узнает великий и ужасный Иван Антонович, — то он, Никита, может уйти. Но ребята, которые создавали бренд с нуля, они-то при чём? Возьмут нового руководителя и будут работать под ним.

Команду было жалко. И было жалко отдавать наработки, в которые было вложено столько труда, другому агентству, которое придёт на всё готовое и будет заниматься, по сути, только поддержкой.

Телефон Влада не отвечал. Ничего удивительного. Никита так и думал, что теперь ему до Влада не дозвониться.

Он позвонил в офис, но с тем же результатом: секретарь сказала, что Владислав Петрович в кратком отпуске до конца недели. Наверное, уехал со своей Златой куда-нибудь… А ведь Влад ему денег предлагал на первое время. Оказывается, не просто так: знал, что его с работы попрут или, как минимум, сильно урежут по зарплате — без хлебного-то проекта. Господи-боже, кругом одно мудачьё… Хотя он сам не лучше: проект ему, совсем тогда неопытному специалисту, достался только потому, что он спал с Владом. Ничего удивительного, что проект вместе с Владом и испарился. Easy come, easy go.

Сделав ещё несколько попыток дозвониться Владу на сотовый и отправив эсэмэску, Никита открыл ноутбук и начал составлять объявление о продаже кобылы вестфальской породы.

***

После работы Никита пошёл с Артёмом в бар. Артём был временно свободен: трахавший и содержавший его араб уехал на пару месяцев домой к жёнам и детям. Ни Никита, ни Олег араба ни разу не видели и одно время даже подшучивали над Артёмом, не придумал ли он его. Но финансовые доказательства существования кого-то очень состоятельного имелись: появились машина и квартира, в квартире делался шикарный ремонт, а сам Артём регулярно летал то на горнолыжки, то на какие-нибудь острова и раз в три недели отдавал пять штук за стрижку в жутко пафосном салоне. Араб на красивого русского мальчика денег не жалел. Красивому русскому мальчику, правда, теперь завидовали многие другие красивые русские мальчики.

Артём как-то сказал Никите, что их дружба, начавшаяся ещё в студенческие годы, сохраняется только потому, что им обоим посчастливилось найти богатых папиков и они оставались людьми одного уровня.

— Понимаешь, если ты пашешь по десять часов в офисе, раз в неделю выбираешься в клуб, снимаешь однушку и ездишь на какой-нибудь, я не знаю, «Ладе Калине», то ты по-любому, вот по-любому будешь завидовать тому, кто живёт так, как я или ты. В лицо никто не скажет, но на самом деле все думают: «Вот, сука, насосал!». Можно подумать, что сами бы гордо отвернулись. Крепкая мужская дружба — хуйня. У нас, девочек, всё иначе.

— Я и по двенадцать часов в офисе пашу, — заметил Никита.

— Тебе самому охота, мог бы и не работать. А во всём остальном… Вот и получается, что у тебя нет поводов завидовать мне, а у меня нет поводов завидовать тебе. Поэтому у нас всё хорошо.

— А Замкадыш?

— Он исключение, — постановил Артём.

Когда Артём позвонил ему и позвал посидеть вечерком, Никита сразу вспомнил тот разговор… Интересно, теперь он по-прежнему будет считаться другом Артёма или тот разжалует его в завистники? Он даже хотел отказаться от встречи, но потом подумал, что лучше зависнуть где-нибудь с Артёмом: Олегу он и так за два дня, наверное, надоел — и просто своим присутствием в квартире, и нытьём. Сегодня для нытья у него был новый повод: с завтрашнего дня он становится безработным.

Разговор с директором был не особо приятным. Наверное, надо было просто написать заявление и не ввязываться в споры, но Никиту до дрожи бесило, что выгоняют его не потому, что он плохой работник, и даже не потому, что Влад закрыл проект — его бы могли поставить на другой, а потому, что Яковлев добился своего. Урод, который не выносит, когда кто-то оспаривает его авторитет и когда у других что-то получается лучше, чем у него. Ну всё, теперь снова будет царствовать и заражать всех креативом. Креатива у него хватало, а вот профессионализма — нет.

Никиту злило, что он проигрывает «административному ресурсу», а не более сильному сопернику. Артур, когда попросил его написать заявление, так и сказал: «Ты уходишь не потому, что плохо работаешь, а потому что создаёшь нездоровую атмосферу в коллективе». Никита прекрасно знал, что нездоровое отношение к нему было буквально у четырёх-пяти людей в агентстве, и это они создавали напряжённую обстановку. Он приходил в офис работать, а не заниматься атмосферой.

Когда он принёс заявление в отдел кадров, работавшая там Тамара Павловна с нескрываемой неприязнью сунула личную карточку и приказ Никите:

— Расписывайтесь, где галочки.