В считанные минуты небосвод затянуло низкими, свинцовыми тучами. Яркие, изломанные молнии то и дело освещали все вокруг ослепительным светом. Следом за ними грохотали раскаты грома, от которых, казалось, вот-вот должно было треснуть небо. Ливень хлестал с такой силой, что узкие улочки столицы моментально превратились в грязные, бурные потоки. Ветер раздирал крыши на домах и переворачивал повозки, оставленные на улице.

Град камней, поднятых ураганом, обрушился на дворец. Жалобно зазвенели разбитые стекла. По коридорам пронесся сквозняк, задирая шторы и гася свечи. Слуги в ужасе забились по углам. Стражники, оставив свои посты поспешили укрыться от безумства стихии.

Канцлер стоял в своей комнате у разбитого окна и смотрел в сгустившуюся тьму. Он слышал шум и звон, наполнившие дворец, но не обращал на это внимания.

Тем временем Татка и Виля, силой Ибиса выбравшиеся сухими из-под ливня, нашли своих друзей в длинной галерее, пол которой был усыпан осколками зеркал. Костя приветствовал друзей, помахивая какой-то палкой. Андреи был белым от едва сдерживаемой злости.

— Столько зеркал побили. — Он топнул ногой по осколкам. — это к несчастью! И еще эта чертова буря!

— Почему «чертова», Андрюша? — удивилась Татка. — Это же Ибис специально для нас устроил. Чего ты злишься?

— Вам, как всегда, было некогда меня слушать! — рявкнул парень. — Теперь бейте зеркала, пока не надоест!

— Андрюша, но ведь это ты подсказал попросить Ибиса устроить грозу?

— Он подсказал, ты послушала, и ему это не понравилось, — ехидно заметил Костя.

Андрей метнул на него бешеный взгляд и со всей силы ударил рукояткой ножа по единственному зеркалу, уцелевшему в галерее. Татка едва успела отпрыгнуть в сторону, как зеркало взорвалось снопом блестящих осколков.

— Ты что? — Виля ухватил Андрея за руку. — Скажи по-человечески, в чем дело?

— А в том! — огрызнулся тот, вырывая руку. — В том, что, если бы Канцлер узнал о том, что мы бьем зеркала он бы мигом очутился около волшебного зеркала! Дошло?

Татка ахнула, у братьев вытянулись лица.

— Действительно, — прошептал Виля, почесывая в затылке, — он бы принял все меры, чтобы не допустим, нас… А так нам не хватит дня и ночи.

Андрей, выпустив пар, стоял, бессильно опустив руки. Буря за стенами дворца грохотала с удвоенной силой.

Внезапно Виля расхохотался и подмигнул Татке:

— Ну, Ибис, ну, партизан! Не моргнув глазом, устроил бурю, как будто знал о том, что она нам не нужна.

— Ага. Зато ему теперь очень интересно смотреть, как мы будем выкручиваться.

— И в этом вся проблема? — недовольно спросил Костя. — Стоило из-за такой ерунды поднимать шум. Надо, чтобы Канцлер узнал? Так узнает. Пойдем-ка…

Мотнув головой, он вышел из галереи и стал спускаться по широкой лестнице. Виля последовал за ним.

Через минуту до слуха Андрея и Татки донеслись вопли близнецов:

— Где тут еще можно зеркала побить?

Судя по голосам, Костя и Виля направлялись в ту часть дворца, где проживала обслуга.

— Ну-ка посмотрим! — предложил Андрей и, ухватив Татку за руку, потащил прочь из галереи, где больше нечего было делать.

Они очутились на центральной лестнице, все площадки между пролетами которой были украшены все теми же зеркалами в позолоченных рамах. Оглядевшись, Андрей выбрал портьеру пошире и указал на нее девушке:

— Прячься и смотри, к какому зеркалу ринется Канцлер! Сам он, в три прыжка взлетев по лестнице вверх, принялся ожесточенно колотить по зеркальным поверхностям.

Оставшись в пыльном сумраке своей засады, Татка прислушалась и отчетливо поняла, как прав был Андрей.

И общем грохоте, создаваемом бурей, звон бившихся стекол был практически неразличим. Но теперь слуги, услышав крики братьев, были обязаны доложить Канцлеру о том, что творится во дворце.

Расчет ребят оправдался быстрее, чем они предполагали. Татка даже не успела истомиться ожиданием, стоя за портьерой, как заметила на полу блики факелов, разлучаемых сквозняками. Следом раздался топот многочисленных ног. Девушка не решилась выглянуть и подумала, что Канцлер явился в сопровождении стражи.

Его голос слышался совсем близко. Канцлер раздавал указания. Повинуясь им, стражники разделились на два отряда и разошлись вверх и вниз по лестнице.

Татка замерла, сдерживая дыхание, чтобы ничем не выдать своего присутствия. Однако, когда через несколько минут снизу раздался звон мечей и яростные крики, она глянула в щелочку между портьерами.

Канцлер стоял в нескольких шагах от ее укрытия в своей обычной светлой одежде, перепоясанной широким кожаным поясом. Освещаемый неровным светом факелов, мерцающий бликами от тысяч зеркальных осколков, устилавших пол, Канцлер показался девушке воплощением недоброго сна. Скрестив руки на груди, он наблюдал за тем, как на нижней площадке стражники дерутся с Костей и Вилей.

Повернув голову, он крикнул кому-то, кого Татка видеть не могла:

— Ищите принцессу!

«Ах, все-таки „принцессу“!» — удовлетворенно подумала она.

С верхней площадки раздался вопль, и один из стражников скатился вниз. Татка предположила, что он попытался не слишком удачно помешать Андрею расправляться с зеркалами.

Тем временем братья «с боями» продвигались вверх не лестнице, намереваясь соединиться с Андреем. Они были так увлечены сражением, что не заметили, как Канцлер потихоньку отодвинулся за угол.

Татке совершенно не понравился его маневр. Она открыла рот, чтобы предупредить братьев о засаде, но поняла что не успеет. Как раз в этот момент Костя, решив пробиться к Андрею, взбежал по лестнице и споткнулся о подставленную Канцлером ногу. Не удержав равновесия, он опрокинулся на спину. Канцлер только этого и ждал. Выпрыгнув из-за угла, он уперся коленом в грудь Кости и прижал ногой его руку, сжимающую палку.

— Эй, вы! — крикнул Канцлер. — Кончайте свои игры, иначе я проверю, насколько живуч ваш колдун!

Татка вцепилась зубами в палец, чтобы не закричать от отчаяния. Виля, развернувшись, глянул на распростертого брата и начал быстро подниматься по лестнице. Но тут в руке Канцлера блеснул длинный нож, острие которою уперлось в шею Кости.

— Я не шучу, — сказал Канцлер. — Бросай меч, если тебе еще нужно это твое второе воплощение!

Виля разжал пальцы, и меч со звоном упал на пол. Он посмотрел на беспомощного брата, и лицо его, замерев, превратилось в подобие восковой маски.

С площадки, расположенной выше, скатился еще один стражник, а следом сбежал Андрей. Он пока еще был при своем оружии. Но Канцлер хорошо усвоил урок прошедшей ночи. Рывком поставив Костю на ноги, он прикрылся им, как щитом, продолжая держать нож около горла.

Подоспевшие стражники окружили ребят.

Андрей выругался сквозь зубы и швырнул нож себе под ноги.

— Давайте зовите свою принцессу! — скомандовал Канцлер, удовлетворенный исходом сражения. — Она должна быть где-то поблизости.

Татка лихорадочно искала какой-нибудь спасительный выход, но его не было.

Тогда, дернув портьеру в сторону, она сделала несколько шагов вперед. Канцлер резко обернулся, и по его губам скользнула торжествующая усмешка. Он кивнул стражникам, и те направились к девушке. Один из них выставил свою пику, и Татка, чтобы не быть проткнутой, инстинктивно отпрянула назад. Поскользнувшись на осколках, она начала падать. В долю секунды Татка вспомнила, что позади нее должна быть стена с очередным зеркалом, и открыла глаза в ожидании удара.

Но его не последовало. Татка приземлилась довольно мягко и не сразу осознала, где находится. Она все еще видела Канцлера, ребят и стражу, но контуры их очертаний казались слегка размытыми. Оглядевшись, девушка поняла, что находится в крошечной темной комнатке, передняя стенка которой и является тем самым «золотым зеркалом». По недоумению на лицах всех свидетелей этого происшествия, Татка сообразила, что они ее не видят.

Пока она смотрела вперед, на лестницу, сверху на нее упало что-то мягкое и искрящееся. Все стенки маленькой комнатки превратились в зеркала, и Татка увидела себя в них, правда, вместо темно-зеленого на ней было золотое платье. Оно было узкое и длинное и состояло из крошечных золотых пластиночек, скрепленных между собой, на ощупь платье было мягким и слегка грело.