Полковник глубоко затянулся и побарабанил ногтями по расстеленной на столе карте, задумчиво косясь на нее сквозь клубы дыма. Серый дым стелился над нарисованными лугами и реками, как будто изображенный на карте ландшафт уже превратился в поле кровопролитного сражения.

— Хорошего мало, — произнес наконец полковник. — Он что-нибудь предлагает, этот пан Шпилевский, или ему просто хотелось подпортить мне настроение? Если так, то он изрядно преуспел.

Огинский обменялся с перебежчиком несколькими фразами и снова повернулся к полковнику.

— Он утверждает, что может скрытно провести к мосту небольшой отряд. Располагая преимуществом внезапности, мы могли бы завладеть переправой, отрезать стоящего на нашем берегу неприятеля и удерживать мост до подхода подкрепления.

Среди офицеров, с интересом прислушивавшихся к разговору, раздался одобрительный шум. «Славное дело!» — громко сказал кто-то. Полковник нахмурился. Дельце и впрямь могло получиться славное, да и добровольцев нашлось бы хоть отбавляй: застоявшиеся люди так и рвались в бой. По правде говоря, разоренная польская деревушка, в которой они стояли вот уже вторую неделю, опостылела полковнику ничуть не меньше, чем его гусарам, а приказа двигаться вперед все не было. Гусарские лошади общипали окрестные поля до голой земли и уже начали пробовать на зуб соломенные крыши изб; отощавшие, обносившиеся люди здорово смахивали на шайку дезертиров, и творимые ими безобразия выводили из себя даже видавшего виды полковника. К тому же в случае успеха предлагаемой перебежчиком рискованной вылазки полковнику удалось бы отрезать путь к отступлению двум корпусам французской пехоты и корпусу кавалерии, которым командовал сам Мюрат. Попытка преодолеть разлившуюся реку вброд обернулась бы для французов второй Березиной; это было чертовски заманчиво с любой точки зрения.

— Удерживать мост, — проворчал полковник, ожесточенно грызя янтарный чубук трубки. — Ты, поручик, хоть и успел понюхать пороху, но должен кое-что понимать. Что сие означает — удерживать мост? Сие означает верную погибель — столь же верную, как если бы каждый из тех, кого я туда пошлю, пустил себе пулю в голову, не сходя с места. Устоять противу трех французских корпусов немыслимо и целому полку...

Перебежчик, который прислушивался к его словам с выражением мучительного внимания на бритом лице, вдруг разразился горячей тирадой. Полковник сердито посмотрел на него и вновь обратился к Огинскому.

— Ну что?...

— Он говорит, что провести полк не берется. Большая масса конницы будет неминуемо замечена неприятелем, что лишит вылазку всякого смысла. Скрытно подойти к мосту может лишь очень небольшой отряд, не более полуэскадрона, да и то в пешем строю.

Полковник вздохнул.

— Тогда и говорить не о чем, — со смесью досады и облегчения промолвил он. — Это же верная смерть, вдобавок бесполезная.

— Взорвать к чертовой бабушке, — высказался кто-то из офицеров, сгрудившихся подле карточного стола.

Полковник метнул в ту сторону быстрый взгляд, но промолчал, с таким ожесточением грызя чубук, будто намеревался отгрызть его напрочь.

— Мост можно взорвать, господин полковник, — предложил Огинский. — На том берегу неприятельских войск нет. Все они сосредоточились у переправы в ожидании отставшей пехоты. Мы могли бы перебраться на ту сторону и взорвать мост, после чего вернуться вплавь. Помилуйте, Петр Андреевич! — перестав сдерживать себя, горячо воскликнул он. — Нельзя же упускать столь редкостную возможность! Отсечь три корпуса, захватить в плен самого Мюрата! От такого удара Бонапарт не оправится до самого Парижа. Потери неминуемы, но разве не для того мы здесь, чтобы погибнуть за отечество? Пристало ли российскому воинству есть бродячих собак, наливаться кислятиной, каковую здесь пытаются выдать за вино, бить вшей и затевать пьяные склоки в трех верстах от неприятеля?

Полковник сощурился, пристально вглядываясь в раскрасневшееся лицо поручика, и даже помахал перед собой ладонью, разгоняя дым.

— Что за черт? — сказал он озадаченно, ни к кому определенно не обращаясь. — Это Огинский или нет? С лица как будто Огинский, да и эполеты поручичьи, а послушать его — полный генерал! Как есть генерал! Командующий армией, а то, чего доброго, и сам главнокомандующий. Пожалуй, что так. Кому бы еще вздумалось меня учить, как полком командовать? Прошу простить, ваше «высокопревосходительство», сослепу не признал!

Возле карточного стола кто-то неуверенно хохотнул и сейчас же замолчал. Полковой командир, конечно же, был прав, одернув не в меру горячего поручика, но симпатии офицеров в этом споре были на стороне Огинского. Всем хотелось горячего, настоящего дела, все рвались в бой, на смерть — да хоть к черту в пекло, лишь бы подальше от этого провонявшего псиной и конским потом кабака! Полковник и сам был не прочь еще разок свидеться с Мюратом, который чудом избежал русского плена под Тарутино. Будь он на месте Огинского, первым попросился бы туда, к мосту, на верную погибель; однако полковник давно привык сначала думать, а уж потом принимать решения.

Огинский залился горячим румянцем. Полковник заметил, как судорожно сжались пальцы его левой руки на рукояти сабли, и вспомнил, что имеет дело с поляком. А поляки — что порох: только тронь его самолюбие, задень его шляхетскую гордость, и готово дело — дуэль, да не просто дуэль, а непременно на саблях, и чтоб без дураков, до смерти. И тогда уж плевать ему, кто перед ним — сват, брат, полковой командир или сам государь император, зарубит в лучшем виде и поедет в Сибирь, на каторгу, со счастливой улыбкой на губах... Мальчишка, зеленый юнец!

— Прошу простить, господин полковник, — дрожащим от обиды голосом произнес Огинский, глядя поверх его головы. — Боюсь, я несколько забылся и позволил себе наговорить лишнего. Больше этого не повторится. Однако осмелюсь заметить, что вылазка к мосту представляется мне вполне осуществимой и, более того, имеющей шансы на успех.

— Это другой разговор, — сказал полковник и сел немного свободнее. — Прости и ты меня, поручик, коли я сгоряча что-нибудь не то сказал. Патриотические речи — они, брат, в петербургских салонах хороши, а нам надобно дело делать. Коли есть деловые соображения, выкладывай, а коли нет — не обессудь. Ну, говори, какие такие шансы на успех тебе в сей вылазке мерещатся?