Внезапно Оливия поняла, что сначала голос Марины звучал снисходительно и даже игриво. Она не удивилась и не ужаснулась, когда увидела, что ее сын прижимает к себе полуобнаженную блондинку. Возможно, мелькнула у Оливии мрачная мысль, отношения Димитри с Элени зашли дальше, чем он говорит.

— Элени! Я… я думала, что это она! — запинаясь, сказала Марина. Подозрения Оливии укрепились.

Она поджала губы. Возможно, Димитри уже сделал Элени своей любовницей, но не хочет жениться на ней. Подлец!

— Элени встречает отца, — объяснил Димитри. Добрый день, мама. Мы не ожидали, что кто-нибудь войдет без предупреждения.

Это был упрек, и хотя он был высказан мягким тоном, свекровь оцепенела. Оливия почувствовала к ней жалость, хотя прекрасно помнила, как Марина часто и намеренно нарушала их уединение, препятствуя романтическим пикникам и спокойным прогулкам.

— Что происходит? — дрожащим голосом спросила Димитри мать. — Почему она здесь?

— Я объясню тебе, когда мы останемся наедине, — мягко сказал Димитри. — Это касается нашего развода. Мы встретимся дома, и я расскажу тебе все подробности. Оливия, мне кажется, тебе следует одеться. Ты знаешь, где находится спальня.

С этими словами Димитри повернул ее и игривым жестом слегка шлепнул по ягодицам.

Оливия повернулась к нему как ужаленная, но он приложил палец к губам, призывая к молчанию, и бросил на нее предостерегающий взгляд.

— Помни о своем обещании, — прошептал он ей на ухо. — И позволь мне самому решить, когда лучше рассказать об этом матери. Скоро она все узнает.

Оливия с подозрением посмотрела на него. Не подстроил ли он эту сцену?

Димитри смотрел на нее весело и лукаво. Прекрасно, подумала Оливия, предвкушая то, что должно было последовать. Ты хочешь, чтобы жена обожала тебя? Тогда держись!

Она с томным видом обвила руками его шею и поцеловала в губы. У нее есть только одно оружие — тело. И она умело воспользуется им.

— Все, что захочешь… милый, — пропела она, обрадованная тем, что Димитри вздрогнул и его глаза затуманились.

— Димитри! — в тревоге воззвала Марина.

— Не волнуйся, мама. Она озорница. Я с ней справлюсь, — пробормотал он.

Одарив Димитри улыбкой, полной любви и нежности, Оливия посмотрела на женщину, которая помогла разрушить их брак. Марину, казалось, охватила паника. Оливия погрустнела. Она почувствовала жалость к свекрови, которой предстояло пройти через ад в течение следующих двух недель.

— Пожалуйста, извините меня. Мне надо высушить волосы и принять презентабельный вид, — вежливо сказала Оливия. Ее губы скривились в улыбке. — Скоро приду, дорогой.

Сохраняя спокойный и уверенный вид, она похлопала Димитри по ягодицам, взяла свою одежду и величественно проплыла мимо свекрови.

Димитри смотрел, как Оливия, покачивая бедрами, выходит из ванной. Самая аппетитная попка, которую он когда-либо видел! Безупречная спина, великолепная кожа…

Чувственная дрожь пробежала по его телу, когда он вспомнил, как они занимались любовью. Оливия утоляла его страсть с невероятным пылом. Он почувствовал, что его чувства вновь пробуждаются, однако ему удалось вовремя вспомнить, что она использовала его — и все еще использует, — чтобы утолить свой ненасытный аппетит.

— Она пытается вернуть тебя! — обеспокоенно воскликнула его мать.

Димитри успокаивающе улыбнулся. Оливия сыграла роль соблазнительницы с встревожившей его искренностью. Женщине, которая так убедительно лжет, нельзя доверять.

— Мне нужно одеться, — сказал он с непривычной мягкостью и, подойдя к матери, с нежностью обнял ее и поцеловал в морщинистую щеку, сделав вид, что не замечает ее увлажнившихся глаз. — Поверь, тебе не о чем волноваться. Все закончится хорошо, обещаю. Как я уже сказал, у меня есть план. Мы поговорим позже.

— У меня нет времени! Я так занята! Я решила сделать тебе сюрприз. Сегодня у нас будет вечеринка. Все уже готово, — непривычно тихо сказала Марина. — Мы отпразднуем твой предстоящий развод. Ты же придешь, да?

Димитри охватила тревога, но он знал, что не может опозорить мать, заставив ее отменить вечеринку.

— Конечно, — он нежно похлопал ее по худой руке. — Спасибо.

Несмотря на дорогое белое платье, тщательно уложенные парикмахером волосы и усилия бесчисленных косметологов, мать выглядит неуверенной в себе. Как будто она так и не смогла привыкнуть к богатству и, возможно, была бы счастливее, если бы осталась женой бедного пастуха.

Его пронзила жалость. Отец вписался в новую жизнь и работал не покладая рук, чтобы превратить бизнес Ангелаки в настоящую империю с отделениями по торговле недвижимостью во всем мире. Сейчас стоимость их семейного бизнеса превышает миллиард долларов. Но его жена страдала от неуверенности в себе: она боялась сказать и сделать что-нибудь не так, как надо; ее изматывали приемы, во время которых ей приходилось исполнять роль хозяйки дома. Постепенно она начала скрывать свою неуверенность под маской холодного высокомерия, которую носила теперь почти постоянно.

Димитри хотелось вновь обрести веселую, нежную мать, которую он сохранил в детских воспоминаниях. Это была женщина, которая пекла ему толстых маленьких человечков и вместе с ним выбегала в сад, чтобы полюбоваться закатом. Она все еще здесь — и он обязательно найдет ее.

Он нежно поцеловал матери руку.

— Скоро увидимся, — мягко сказал он и ушел, чтобы одеться.

Прошло двадцать минут, и Оливия появилась на залитой солнцем палубе. Яхта стала на якорь в небольшом порту Олимпос. Димитри лениво созерцал сонную деревушку с домами, рассыпавшимися по заросшему оливковыми рощами холму.

— Твоя мать ушла? — спросила Оливия, подойдя к нему.

— Она вернулась домой.

— Что ты сказал ей?

— Что ты останешься у нас.

— Как она восприняла это?

— Плохо. Мне кажется, она боится, что я найду тебя неотразимой.

Оливия дерзко вздернула подбородок и взмахнула ресницами.

— Может быть, так и будет.

Он обласкал ее взглядом, и Оливия с наслаждением отдалась этой ласке.

— Мне кажется, что мы с тобой оба получаем удовольствие от притворства. Не правда ли?

Она фыркнула.

— Я хочу освободиться от тебя, — с жаром возразила она.

От желания снова отдать ему свое сердце. От постоянных мыслей о Димитри наяву и во сне.

— Оливия… — вопреки обыкновению он, казалось, подыскивал нужные слова.

— Что? — нахмурившись, спросила она.

— Я не хочу сразу объявлять о том, что мы снова вместе. Пусть моя мать сама увидит, что происходит, и без принуждения примет это.

— Она никогда не сделает этого! — убежденно воскликнула Оливия.

Димитри нахмурился.

— Ты не права. Она сделает это, если будет думать, что так хочу я. В конце концов, примирилась же она с моим браком…

— Нет. Ты ошибаешься. Этого не произошло.

— Какая чепуха! Я знаю, что ты плохо думаешь о ней. Ты мне часто рассказывала…

— Все, что я рассказывала тебе, — правда, — стояла на своем Оливия. Все недолгое время, которое они были вместе, Марина являлась яблоком раздора. — Ты никогда не верил мне, потому что она никогда не отпускала свои язвительные замечания в твоем присутствии. Но твоя мать тайно портила мне жизнь, когда тебя не было…

Димитри жестом остановил поток ее слов.

— Я не собираюсь снова выслушивать это. Прошлое есть прошлое. Несмотря на то что у нее были опасения, после свадьбы мать не сказала о тебе ни одного плохого слова… Мне кажется, что ты сама не старалась быть дружелюбной.

— Я старалась! — горячо возразила Оливия. — Я пыталась быть хорошей невесткой, но… для чего сейчас говорить об этом? Теперь это не имеет значения.

— Не имеет, — согласился Димитри. — Но я не хочу причинять ей боль. Она не может не чувствовать, что нас влечет друг к другу, но кроме этого должно быть нечто большее. Мы должны убедить всех, что между нами вновь пробуждается любовь. Ты понимаешь?

— Понимаю, — тихо ответила Оливия и, почувствовав внезапное волнение, отвернулась.