— Ты справишься с этим?

— Ради того, чтобы быстрее избавиться от тебя. — И в этом есть своя прелесть, добавила она про себя с довольным вздохом.

Таких чудесных мест больше нет нигде. Рыбаки, сосредоточенно склонив головы, чинили ярко-оранжевые сети. Умелые пальцы быстро и ловко делали работу. Изумрудно-зеленые волны с мягким плеском ударялись о корпус яхты. На пляже играли дети, и в воздухе разносились их веселые возбужденные голоса.

Она заметила, что Димитри задумчиво смотрит на детей. На его лице появилось тоскливое выражение, которое острой болью отозвалось в сердце Оливии. Как чудесно было бы иметь детей, которых она любила бы всем сердцем! Черноглазых и темноволосых, здоровых и сильных, как Димитри…

Оливия поспешно отогнала от себя эту нелепую мысль. Видится ли Димитри с Атеной и ребенком? Этот вопрос лежит у нее на сердце точно холодный камень.

— Пойдем? — предложила она, стараясь скрыть свои чувства. — Мне не терпится вновь увидеть дом и поплавать в твоем чудесном бассейне.

— Я не собираюсь лишать тебя удовольствия, — сказал Димитри. Они направились к трапу. Оливия заметила, что в его глазах появилось странное безжизненное выражение. — Должен предупредить тебя, что мать устроила в доме вечеринку в честь нашего предстоящего развода.

— Она не теряет времени, — пробормотала Оливия. — Я затаюсь в своей комнате.

— Мне нужно, чтобы ты присутствовала.

— Не покажется ли вашим гостям странным появление беглой жены?

— Неважно. Твое появление на людях идеально подходит для нашей цели. Я думаю, что Элени тоже будет там.

На лице Оливии появилась гримаса.

— Как далеко мы зайдем? — поинтересовалась она.

— Долгие взгляды. Танцы в интимной близости друг к другу. Прикосновения.

С этим она справится, мелькнула у нее мысль. Просто надо помнить, что все его чувства сосредоточены ниже пояса.

— Хорошо, — беззаботно согласилась она.

— У тебя не возникнет с этим проблем? — спросил Димитри.

— Возникнет. Одна, — Оливия ангельски улыбнулась, и в ее глазах заплясали шаловливые огоньки, которые он приписал воздействию своей необычайной привлекательности. У нее вырвался страдальческий вздох. — Мне совершенно нечего надеть!

Димитри рассмеялся.

— Если бы мои проблемы были столь же незначительны! — протянул он. — Все туалеты, которые ты оставила, до сих пор находятся в твоей гардеробной.

— Неужели? Я думала, что ты давным-давно выбросил их, — удивилась Оливия.

— Комнату заперли в тот день, когда ты ушла, — коротко бросил он. — Пойдем. Пора сойти на берег.

Снизу доносились веселые звуки музыки. Оливия лихорадочно примеряла платье за платьем, не зная, какое выбрать. Она подбежала к окну и посмотрела на террасу, где должна была состояться вечеринка.

Начали съезжаться гости. Элегантно одетые и уверенные в себе, они прохаживались вокруг бассейна, восхищаясь экзотическими растениями и искусной подсветкой статуй.

Оливия, в отчаянии смотря на груду платьев, чувствовала, что ее нервы на пределе. Следует ли ей принять вид скромной, благопристойной жены, или — как подсказывает ей внутреннее чувство — она должна выглядеть соблазнительницей и подставить ножку Элени? Будет приятно сделать это на публике. К тому же в глубине души ей хочется поразить Димитри.

— Ты еще не оделась?

Она круто повернулась, взволнованно и сердито глядя на Димитри, который охватил взглядом ее ноги, черный кружевной пояс с подвязками и крошечные трусики. Он не мог отвести глаз от ее грудей, соблазнительно приподнятых бюстгальтером, и у нее захватило дух.

— Потрясающее умозаключение, — ехидно сказала Оливия, когда она снова смогла дышать. — Разве ты не знаешь, что надо стучаться?

— Это мой дом.

— Но я не твоя женщина!

— Как бы не так!

Оливия старалась не смотреть на него. Одного взгляда было достаточно. Ее сердце всегда восхищенно трепетало, когда Димитри надевал смокинг, красиво облегавший его широкую грудь. Ей хотелось провести по нему руками, а чисто выбритое лицо манило прикоснуться к нему рукой или губами. Она уже хочет его, хотя их маленькая игра еще не началась. Оливия едва подавила стон.

— Это моя комната, и ты не имеешь права вторгаться в нее. Ты сам сказал, что я могу швыряться вещами, — упрямо заявила она, поглядывая на тяжелую мраморную статуэтку.

— Швыряйся, чем хочешь, — покорно разрешил он. — Но нужно, чтобы все видели, как я вхожу и выхожу из твоей комнаты. Надо дать повод для разговоров.

— Наверное, ты прав, — неохотно согласилась Оливия и протянула руку к одному из платьев.

— Только не это, — он быстро подошел к ней и выхватил платье у нее из рук. — В нем не стыдно появиться даже монашенке. Надень вот это.

Он поднял узкое ярко-красное платье, по которому до прихода Димитри она уже любовно провела рукой, даже не подумав примерить его. Когда-то это было ее — и его — любимое платье. Но сейчас она не осмелится появиться в таком кричащем наряде.

Оливия в сомнении наморщила нос.

— Не слишком ли оно вызывающее?

— Оно стоит денег, которые я заплатил за него, — возразил Димитри. — Ты прикуешь к себе все взгляды, и ни у кого не вызовет удивления, что я весь вечер не буду отходить от тебя.

— А тебя не беспокоит, что Элени и ее отец могут обидеться?

— Всем остальным захочется, чтобы мы снова были вместе, — сказал он, протягивая ей платье. — В душе люди сентиментальны. Мой деловой партнер не сможет открыто выразить свое неодобрение, потому что узы брака священны и нерушимы.

Нерушимы. У Оливии задрожала нижняя губа. Если это так, почему же Димитри разрушил его?

— Но твоя мать будет рвать и метать!

— Не на людях. И она будет утешаться мыслью, что семье не придется испытать позор развода.

— До тех пор пока ты не откроешь ей правду и мы на самом деле не покончим с нашим браком, — возразила Оливия.

Димитри улыбнулся с самоуверенностью, вызвавшей у нее крайнее раздражение.

— Я уверен, что тогда мне удастся убедить ее, что развод — единственный выход.

— Ну, уж в этом она согласится с тобой, — сухо сказала Оливия. — Она поможет тебе вывесить белые флаги. — Димитри рассмеялся, но ей было не смешно. Сердце у нее сжалось. — Две недели, — задумчиво произнесла она, — и мы будем свободны.

— Так давай попытаемся получить нашу свободу, — вкрадчиво произнес он, протягивая ей платье. — Чем скорее мы начнем, тем скорее избавимся друг от друга. Надевай платье.

— Я появилась в нем только один раз, — нерешительно проговорила Оливия.

— В Нью-Йорке, — охрипшим голосом напомнил ей Димитри, глядя на нее горящими глазами, — на балу «звезд». — Он обольстительно улыбнулся, устремив взгляд на полураскрытые губы Оливии. — Сколько там было знаменитостей! И ты затмила их всех. Разговоры были только о тебе. Держа тебя под руку, я внезапно почувствовал себя гигантом.

Оливия опустила глаза, пряча свою печаль. Она была для него приятным вспомогательным средством, подстегивающим его гордость. В придачу к тому, что она была хороша в постели.

Эта мысль положила конец ее колебаниям. Она наденет это платье и покажет Димитри, чего он лишился — женщины, которая любила его больше жизни. Она могла рожать ему сыновей и дочерей, которых он окружил бы заботой и безграничной любовью. Если бы только он не нуждался в льстивом внимании других женщин.

Платье скользнуло по телу Оливии, плотно облегая ее фигуру. Сделав вид, что он хочет оправить его, Димитри погладил округлые бедра Оливии и соблазнительно тонкую талию.

Он едва мог дышать. Когда она повернулась к нему спиной, ему пришлось покорно застегнуть «молнию». Его пальцы скользнули по теплым ягодицам и, застегивая крючок, задрожали, как у подростка, которому представился счастливый случай ощутить девичью наготу.

— Ну-ка, посмотрим, — буркнул он.

Оливия повернулась к нему с сияющими глазами. Он попытался бросить на нее оценивающий взгляд, но у него ничего не вышло. Димитри почувствовал, что возбудился. В этот момент Оливия глубоко вздохнула, и ее пышные груди соблазнительно всколыхнулись над глубоким декольте. Димитри быстро наклонил голову и приник к ним губами, сжимая ее маленькие круглые ягодицы.